Цивилизация
«…боевой летчик — Герой Советского Союза, говорит резко и красиво. Одним словом — орел!.. Женщины средних лет будут просто млеть от восторга при виде такого вице-президента! А голоса армии!» — так в своей книге «Записки президента» первый президент России Борис Ельцин рассказывал, почему он решил сделать своим напарником по президентской гонке полковника ВВС Александра Руцкого.
Военное прошлое Руцкого действительно помогло Ельцину привлечь голоса военных, а в 1991 году военная выучка офицера помогла организовать оборону Белого дома. Хотя сам Руцкой отмахивается от этих заслуг: «Какая-то оборона? Мы просто создали прецедент — либо они применяют силы, либо мы стоим на своих позициях как законно избранная власть», — рассказывал генерал «Газете.Ru».
Руцкой — единственный военный, который достигнет, пускай и на короткое время, второго по значимости поста в стране, однако пойдет на конфликт со своим патроном в октябре 1993 года.
Номинально на несколько дней Руцкой даже стал исполняющим обязанности президента — его утвердил в этой должности оппозиционный Ельцину Верховный совет России. Но вскоре политический кризис разрешился не в пользу парламента.
Cудьба другого генерала-политика, впоследствии секретаря Совета безопасности Александра Лебедя, сложится трагически. Финалом политической карьеры генерала, который станет в 1996 году кандидатом в президенты, будет пост губернатора Красноярского края. В 2002 году он погибнет во время крушения вертолета. По мнению первого вице-президента Центра политических технологий, историка Алексея Макаркина, как политик Лебедь «демонстрировал амбиции», однако его главной политической проблемой было то, что он не смог стать своим ни для одной из политических групп. «Либералы боялись Лебедя, видя в нем потенциального диктатора, а для патриотов он был неприемлем, так как они считали соглашения Хасавюрта предательством», — объясняет политолог. Что же касается Руцкого, то он, по мнению Макаркина, также стал «чужим как для демократов, так и для коммунистов».
Неудачные политические карьеры двух ярких генералов лишь подтверждают правило: несмотря на симпатии народа к выходцам из военной среды, высот верховной власти в нашей стране военным достичь практически невозможно.
Вершиной политической карьеры для генералов становились посты губернаторов. Так, можно вспомнить воеводство Московской областью героем Афганистана генералом Борисом Громовым, Курской — Руцкого, а Рязанской — популярного генерала ВДВ Георгия Шпака. «Однако успеха они не добились и увязли в хозяйственных делах», — констатирует Макаркин.
Тень Бонапарта в Советской армии
Военный обозреватель полковник в отставке Виктор Литовкин считает, что многие российские военные не смогли стать профессиональными политиками, так как они не обладали навыком политических коммуникаций и «привыкли опираться на административные меры воздействия». «Неудачи наших генералов и адмиралов во власти именно из-за этого. Не умеют интриговать, лавировать, создавать коалиции, сплачивать команды политиков, юристов, экономистов, журналистов, пиарщиков... Вести за собой толпу ярким словом и умением видеть то, в чем нуждаются люди. Быть популистами, хотя бы на время», — поделился своим мнением с «Газетой.Ru» Литовкин.
В свою очередь, Макаркин считает, что проблема неудач военных во власти связана с самой Советской армией, которая находилась под цепким контролем большевистских вождей, боявшихся «бонапартизма» — диктатуры военных.
«Насколько белые мечтали о Бонапарте в рядах красных, настолько этого боялись сами красные», — говорит Макаркин.
Именно этот страх двигал, по мнению эксперта, Сталиным, под каток репрессий которого попали многие видные военные. В этой связи историк вспоминает дело маршала Михаила Тухачевского, «попавшего на карандаш» к Сталину после своей критики некомпетентного наркома обороны и друга вождя Климента Ворошилова. Впоследствии Тухачевского обвинили в подготовке заговора внутри РККА и приговорили к расстрелу вместе с рядом высших руководителей Красной армии.
В относительно либеральные времена правления Никиты Хрущева в «бонапартизме» обвинили и популярного в народе маршала Георгия Жукова. Несмотря на то что именно он фактически помог новому вождю утвердиться у власти, прославленному маршалу ставилось в вину, что он хочет «вывести Вооруженные силы из-под контроля партии» и «установить в них культ собственной личности». Жуков вынужден был покинуть пост министра обороны в 1957 году и несколько лет прожить в опале, из которой его вернет уже новый генсек Леонид Брежнев.
«Несмотря на то что с войны военные вернулись победителями, армейской элите объяснили, что правила игры не изменились. Армия прошла через невообразимый набор испытаний, которые длились 20 лет», — говорит Макаркин.
После удачного разгрома политических позиций такого популярного полководца, как маршал Жуков, военные поняли главное правило, рассказывает Макаркин: «Оно было простым: не надо высовываться, не надо проявлять себя».
Хотя многие представители советской военной элиты имели прекрасное образование, в том числе и гуманитарное — маршал Родион Малиновский, например, знал французский язык и был блистательным шахматистом, — возможности сделать политическую карьеру в советской системе у них не было.
Шлюзы открылись во времена перестройки, когда на фоне либерализации общественной жизни военные стали более открытыми для политического представительства. «Я убежден, что если армия — органичная часть народа, а в СССР это так, то нельзя армию лишать политических прав» — такое мнение в интервью либеральным «Московским новостям» выражал в 1989 году даже известный своими консервативными взглядами министр обороны Дмитрий Язов.
В те времена в правом и левом лагере появились свои трибуны из числа недавних армейских отставников. Ни один из демократических митингов не обходился без подполковника Виталия Уражцева, лидера Союза защиты военнослужащих «Щит». На радикально левом фланге тон задавал генерал-полковник Альберт Макашов, который закончил военную службу в должности заместителя командующего одного из округов. По иронии судьбы политические антагонисты Уражцев и Макашов затем окажутся на одной стороне баррикад в октябре 1993 года.
Уже позже, в 1990-е годы, харизматичный генерал Лев Рохлин — глава популярного Движения в поддержку армии — будет планировать попытку переворота против президента Ельцина. О том, что такой заговор существовал и он сам мог бы быть его участником, автору статьи рассказывал бывший начальник охраны президента генерал Александр Коржаков. Попытка переворота сорвалась, а сам генерал Рохлин погиб при странных обстоятельствах — якобы от рук собственной супруги в 1998-м.
Генералы «не той системы»
В отличие от России, в США, стране, не знавшей авторитарных традиций, есть немало примеров успешных президентов — выходцев из военной среды. Военный эксперт Виктор Литовкин считает, что это происходит потому, что военные на Западе «воспитаны в другой системе».
«Наших военных готовят исключительно к войне. И ни к чему другому больше, — предлагает объяснение Литовкин. — Это я знаю по себе. Мой кругозор вырос только после того, как я стал работать журналистом, встречаться с самыми разными людьми — не только с военными, но и с учеными, конструкторами, политиками, зарубежными специалистами... А до того я был просто военный журналист, который писал «вышел в поле — действуй по-боевому!».
При этом в отношении к военным в обеих странах есть немало общего. Американцы также считают армию институтом, к которому у них больше всего доверия, это отмечал в интервью Newsweek генерал авиации в отставке Чарльз Данлап, который возглавляет экспертный центр при Университете Дюка.
Среди военных были такие американские президенты, как Джордж Вашингтон, Эндрю Джексон и генерал Улисс Грант. В 1950-е годы президентом США стал прославленный герой Второй мировой войны Дуайт Эйзенхауэр, который сдружился с советским маршалом Жуковым во время войны.
Героическое военное прошлое помогало Эйзенхауэру во время его президентства. Пресса, даже критикуя, относилась к нему с симпатией, хотя он иногда делал ошибки и оговорки в речи, пишет его биограф Стивен Амброуз в книге «Эйзенхауэр: Солдат и президент».
Несмотря на военное прошлое, Айк был достаточно доступен для репортеров — он угощал некоторых из них собственноручно выловленной рыбой и даже играл с ними партии в гольф. Однако если во время войны он в основном видел лишь положительные очерки о своих операциях, то сталкиваясь с критическими статьями уже как президент, он часто был обескуражен. «Как он мог такое написать, ведь я его всегда считал другом», — говорил он помощнику о знакомом репортере Newsweek.
В новейшей истории США стать генералом-президентом в США не удалось больше никому, хотя такие попытки предпринимали командующий войсками коалиции в Ираке генерал Дэвид Петреус, экс-командующий силами НАТО в Европе генерал Уэсли Кларк и экс-госсекретарь США Колин Пауэлл.
Среди генералов, которых рассматривали республиканцы как возможную альтернативу кандидатуре в президенты от партии Дональду Трампу, был и министр обороны нынешней администрации Джеймс Мэттис. Однако, как отмечал профессор Американского университета генерал в отставке Давид Барно, сегодня высокопоставленные военные все реже хотят участвовать в президентской кампании. Он отмечает, что слишком большая поляризованность кампаний, личные атаки на семьи и безумный ритм президентской гонки отталкивают тех, кто когда-то «носил звезды».
В европейской политике с ее многолетними традициями пацифизма военный во главе страны — редкость. Президент Франции генерал Шарль де Голль остается главным примером успешной политической карьеры. «Де Голль был человеком, спасшим честь Франции, которая находилась под оккупацией», — считает историк Макаркин, напоминая о героическом прошлом французского президента.
Эта популярность, отмечает эксперт, помогла де Голлю преодолеть сопротивление и успешно уйти из Алжира, предоставив стране Магриба независимость, хотя многие военные были против этого.
На президентском посту де Голль пробыл девять лет, не досидев до конца второго срока под давлением студенческой революции 1968 года.
Слова легендарного французского президента «Я понимаю вас», обращенные им некогда к своим противникам, напомнил Владимиру Путину французский журналист во время одной из «прямых линий», но президент РФ оставил его слова без ответа.
Сам Путин — выходец из разведки — вряд ли видит своим преемником военного и даже меняет генералов спецслужб на технократов в своей администрации. Однако Макаркин не исключает, что в случае демократизации политической системы политик из военной среды может появиться, если он будет «обладать авторитетом в обществе» и будет похож больше на де Голля, чем на Александра Лебедя.
