Цивилизация
Лицо покойного политика кажется восковым, как будто фигура из музея восковых фигур — резкий контраст с многочисленными фотографиями живого Немцова на стенах в Сахаровском центре, который среди бывших диссидентов и нынешних оппозиционеров зовется просто — «Сахарница». С огромной копной волос — именно таким его запомнили здесь многие, ворвавшегося в политику еще в конце 80-х.
«Он не развелся… молодой еще… дочка», — доносятся из толпы обрывки слов. «Просто в голове не укладывается», — Артур, мужчина средних лет с гвоздиками в руках, говорит, что пришел, потому что «знал Бориса лично».
«Не могу, извините», — молодой человек в дымчатых очках отказывается от интервью, через несколько минут так же отвечает на просьбу главный редактор «Эха Москвы» Алексей Венедиктов. «Выбрали правильную мишень – другой таких эмоций не вызывал», — говорит одна из политических журналисток, хорошо знавшая покойного при жизни.
Толпа движется медленно. Интересно, встречались ли эти же полицейские с Немцовым на демонстрациях, а может, даже «винтили» его самого и его соратников? Сегодня они предельно корректны, возле метро «Курская» кто-то из сотрудников даже достает телефон, чтобы показать девушке с гвоздиками, как дойти до Сахаровского центра.
В самом начале церемонии проститься приезжает вице-премьер Аркадий Дворкович. Он не произносит никаких речей и уезжает, возложив цветы. Будь Немцов до сих пор коллегой Дворковича, его бы хоронили с государственными почестями, но камерный зал неказистого на вид Центра Сахарова, также некогда маститого академика, пошедшего против системы, кажется вполне уместным и даже символичным местом.
Немцов, как и Сахаров, тоже был физиком по образованию, конечно, далеко не великим, но весьма одаренным. Более того, академик жил под домашним арестом в Горьком — городе, где началась политическая карьера Немцова.
Позже в музей приезжают вдова президента Ельцина — Наина Иосифовна и дочь Татьяна Дьяченко. Среди пришедших экс-глава Минфина Алексей Кудрин, а также нынешний глава Росатома Сергей Кириенко, который в середине 90-х возглавлял правительство, в котором работал и Немцов.
Очередь желающих проститься с политиком растянулась на километр, в какой-то момент достигает Курского вокзала. У гроба близкие друзья политика — на стенах черно-белые фотографии, где запечатлены моменты жизни Немцова. Помещение музея маленькое, даже телевизионщиков просят задерживаться не более десяти минут.
«Вы откуда?» — обращается к одному из тележурналистов «Ливанское телевидение». Прощание с Немцовым без преувеличения показывает весь мир. «Покойся с миром, Борис», — произносит посол ЕС в России Вигаудас Ушацкас. Рядом с ним посол США Джон Теффт, который, передавая соболезнования от президента США Барака Обамы, говорит, что Немцов «представлял всех русских людей».
Слова американского дипломата, которые могли бы звучать дежурной частью протокола, на этот раз кажутся вполне уместными: в толпе и гламурные барышни, и студенты по-европейски левацкой наружности, и грустного вида мужичок в куртке «Сочи 2014» — сначала кажется, что она тут неуместна, но потом понимаешь, что это своеобразный привет из родного города Немцова.
«Нам нужна моральная революция, чтобы все поняли, что такое добро, а что — зло», — молодая москвичка Ольга, как и все, мерзнет в толпе и делится эмоциями: «Пришла, потому что уважала его как человека».
Толпа желающих проститься с Немцовым не редеет: один из распорядителей по митинговой привычке даже спрашивает у другого, установлены ли где-то счетчики. Простившиеся медленно идут к метро и почти не разговаривают друг с другом. Один из мужчин в старомодном пальто останавливается и говорит: «Очень я жалею, что Ельцин не передал власть Немцову».
Кажется, что воскресный марш памяти Немцова продолжился здесь, на Садовом кольце.
Ощущение только усиливается от того, что из колонок возле музея гремит голос экс-премьера и соратника Немцова по партии РПР-ПАРНАС Михаила Касьянова, называющего Немцова «другом и борцом» и «лидером российской оппозиции»:
«От нас забрали Бориса Немцова, забрали подло. Преступники подобрались сзади — это подлое и циничное убийство», — слышно, что Касьянову тяжело справиться с эмоциями, но все равно кажется, будто он выступает с митинговой трибуны.
«Убийцы будут найдены, если не при этой власти, то при следующей», — обещает экс-премьер, словно это окончание марша, который, как известно, не увенчался митингом и громкими речами ораторов.
Самому Немцову, наверное, понравилось бы.
Зато сменяющий его у микрофона Илья Яшин говорит не о политике, а о друге, которой научил его нырять в прорубь и во время восхождения на Эльбрус «спас из расщелины», куда он чуть не провалился. Расщелина оказалась метафорой, которую подхватил в надгробной речи поэт Лев Рубинштейн. Он оценивает состояние общества как «невероятную зияющую дыру», которую придется как-то затягивать.
После рассказа об Эльбрусе кажется, что должен прозвучать Высоцкий, но звучит Окуджава — «Возьмемся за руки друзья» — эти слова единственные по-русски произносит в своей траурной речи и польский дипломат.
Чуть больше полугода прошло с того момента, когда здесь же, в «Сахарнице», прощались с Валерией Новодворской. На церемонии тогда присутствовал и Борис Немцов.
Как всегда неунывающий, как всегда стильно небрежный, как всегда в окружении поклонников, он рассказывал о беспечности «Леры» и ее бесконечной любви к сладкому, несмотря ни на какие предостережения врачей. Через несколько минут он так же весело предавался воспоминаниям о собственных свершениях:
«Вот я, когда начал бороться с олигархами, ко мне подходил Путин, он тогда в администрации работал, и говорил: Боря, ты с кем воюешь-то, Березовский же Россией управляет!.. Я тут в Одессе был, так меня там знают лучше, чем в Москве. Окружают, поют песню про Путина, кричат: Немцов – президент!»
Это казалось несколько неуместным хвастовством на таком мероприятии, но зато не оставляло сомнений: они оба, Новодворская и Немцов, очень любили жизнь и совсем не собирались умирать.
