Цивилизация
Самой резонансной новостью дня стало сообщение «Интерфакса», согласно которому прорабатывается вопрос о возможном запрете для российских граждан на посещение стран Европы в связи с произошедшими в Париже терактами. Новость моментально разлетелась по интернету: в Египет летать уже запретили, очередь за Европой? Меньше чем через десять минут сообщение новостное агентство аннулировало, но неприятный осадок остался у многих. Ведь так уж обычно у нас устроено: говоря о безопасности, государство вводит все новые ограничения.
Люди (если их можно так назвать), организовавшие серийный теракт в Париже в пятницу, 13-го, и теперь грозящие тем же самым Вашингтону, знают, по каким целям бить. Дело здесь не только в абстрактной «ненависти к Западу» и даже не в участии США или Франции в бомбардировках позиций запрещенного и в России ИГ (организация запрещена в России). Дело в резонансе. Теракт в спокойной, цивилизованной стране всегда вызывает больший шок и более сильную реакцию, чем в странах, которые пребывают в полувоенном либо в полувоюющем состоянии, например Сирии или Нигерии.
Теракты производят наибольший эффект там, где выше политически декларируемая государством и обществом цена отдельной человеческой жизни.
Где это действительно из ряда вон выходящее событие, а не относительно широко принятый способ устранения политических, религиозных или бытовых разногласий.
Организаторы таких преступлений ждут, как на них отреагируют в мире, когда уляжется первый эмоциональный шок — та волна боли и сострадания, которая прокатилась по планете после парижского кошмара. В России люди несли цветы к посольству Франции. Перекрашивали аватарки в соцсетях в цвет французского флага.
Однако нашлось немало и тех,
кто не без злорадства, в стиле «а мы предупреждали», стали хором учить Европу жизни. Говорить, что теракты — расплата за свободу,
за толерантность, за открытые для мигрантов двери. И что едва ли не единственным ответом на террор должно стать ограничение гражданских свобод. Причем, разумеется, не только в Европе, но и в России. Хотя по части ограничения свобод мы, увы, точно впереди Европы всей.
Вот ведущий субботнего политического шоу на одном из главных российских телеканалов после вполне человеческих слов о скорбящих россиянах заканчивает парижский сюжет выводом о том, что жизнь в «новом мире» предполагает отказ от некоторых свобод. И Запад это «должен наконец осознать». Мы-то — подразумевается — уже давно осознали.
Вот политолог Евгений Сатановский в своей колонке излагает рецепты борьбы с терроризмом для России: «Необходимо ввести военное положение. Закрыть границы. Вычистить авгиевы конюшни — криминальные, наркоторговые, исламистские. Любые. Нужна тотальная зачистка страны. Нужно лишать гражданства и выселять из страны не только радикалов, но и членов их семей, если те не сдадут полиции своих родственников до того, как их найдут. Необходимо ввести смертную казнь и превентивную ликвидацию экстремистов, не обращая внимания на либеральную часть общества, поскольку проблема очень запущена...»
Проблема действительно очень запущена.
Государственный террор в разных странах мира, «не обращая внимания на либеральную часть общества», уничтожил много больше людей, чем самые кровавые «внегосударственные» террористы.
Но желание повторять вновь и вновь этот кровавый опыт по-прежнему велико.
Дело даже не в том, что если бы в ЕС послушались наших пропагандистов, то они бы первые стали жертвой подобных ограничений. То есть не смогли бы так легко, как сегодня, имея в кармане многократный Шенген, приехать в Европу, куда они все так любят ездить, чтобы потом учить глупых европейцев, как им себя вести. Есть гораздо более серьезный вопрос: действительно ли надо ограничивать свободу ради безопасности? Будет ли ценна наша единственная человеческая жизнь, прожитая в клетке, сколоченной спецслужбами, в атмосфере всеобщей подозрительности и взаимной ненависти?
Не говоря уже о том, что теракты происходят не из-за плохих законов, чрезмерной толерантности или избытка свободы. Любой теракт — это всегда в первую очередь провал спецслужб. Турецкие силовики дважды предупреждали французов об одном из террористов, который подорвал себя в Париже в пятницу. Но французские спецслужбы на эти предупреждения никак не отреагировали.
Да, от искушения ограничить гражданские свободы после каждого резонансного теракта избавиться нелегко. Однако такие ограничения станут прямым доказательством того, что террористы достигли своей главной цели — изменили саму суть цивилизации, которую «взрывали». Чем Франция без своей великой триады «свобода, равенство и братство», купленной кровью предков, перестанет отличаться от того мира, откуда пришел в нее терроризм? При этом страны, где такие свободы ограниченны, вовсе не гарантированы от терактов — та же Сирия, Иран, Саудовская Аравия, да и Россия, как показывает наш печальный опыт, тоже.
Жесткость не спасает от насилия.
При этом расширение полномочий спецслужб в стране с действующими демократическими институтами не обязательно должно сопровождаться сужением гражданских прав. После терактов 11 сентября 2001 года в США был принят Патриотический акт. Он радикально расширил полномочия спецслужб и серьезно ограничил права американцев в защите личных свобод. В частности, была разрешена тотальная прослушка. При этом американцы все равно не утратили базовых гражданских свобод и, главное, не перестали жить активной внешней жизнью. Не стали отсиживаться от возможного террора по домам.
Вопрос, где, собственно, предел ограничения гражданских свобод, всегда дискуссионный. Для Европы возврат тотального пограничного контроля, полный отказ от Шенгена или тем более запрет миграции и помощи беженцам стал бы гораздо более значимым политическим поражением, чем сами теракты.
Свобода является ценностью. «Подавление свобод» или «тотальная зачистка страны от нежелательных элементов»— никакая не ценность, а метод. Причем неэффективный.
Когда начинают по определенному искусственному признаку зачищать страну от людей, которые еще не совершили преступления (для совершивших должен быть закон и правосудие), а только кажутся подозрительными, нет никаких гарантий, что в следующий момент подозрительными не окажутся все.
Гораздо более важной может быть моральная борьба с терроризмом. Она выражается не только в том, что французы не перестанут ходить в кафе, на стадионы и в концертные залы. Но еще и, например, в запущенном пользователями социальных сетей, исповедующих ислам, флешмобе #NotInMyName, осуждающем действия террористов в Париже. Участники кампании призывают не ассоциировать идеологию радикальных мусульманских группировок с исламом как таковым. Они хотят убедить мир: истинные мусульмане следуют идеалам мира и сострадания, а убийство невинного не может быть оправдано ни одной религией.
Разумеется, спецслужбы могут и должны делать все возможное для предотвращения терактов. Несомненно, все граждане обязаны соблюдать законы той страны, в которой живут или приезжают гостями. Но любая страна, претендующая на какую-то роль в мире (а Россия, несомненно, претендует на такую роль), не может полностью и навсегда закрыть свои границы.
Для России логика «толерантность — зло» особенно опасна.
Именно благодаря толерантности худо-бедно удается поддерживать мир в таком конгломерате народов и религий, каким всегда была сначала Российская империя, потом — СССР, а теперь остается постсоветская Россия.
16 ноября во всем мире отмечают День толерантности. Пока наши пропагандисты упрекают французов в том, что они слишком «терпимые», в российских школах проходят уроки толерантности, где детей учат относиться терпимо ко всем людям. Толерантность в современном мире — не абстрактный гуманизм. Это не проявление слабости или глупости. Это признание того очевидного факта, что все люди имеют право на жизнь. На счастье и благополучие. На свободу. И право все это потребовать, получить и реализовать.
