Цивилизация
- Каким был этот год для банка «Открытие»? Почувствовали ли вы, что кризис закончился? И на что рассчитываете в этом году?
- Год был достаточно спокойным. Мы работали в обычном режиме и не ощущали существенных последствий прошедшего кризиса. Не скажу, что мы видим какой-то бурный рост уже сейчас, скорее он только начинается. Каким он будет — зависит от многих факторов. Пока прогнозы оптимистичные.
- Судя по отчетности, в 2016-м году «Открытие» потеряло пятую часть активов, и по первому кварталу тоже не очень хорошие результаты по прибыли. С чем это связано?
- С точки зрения активов, ответ достаточно простой.
Курс снижался, все активы, которые номинированы в долларах, а их в любом банковском балансе достаточно много, в том числе, государственные бумаги, естественно, переоцениваются и ужимаются. Так что на самом деле с активами все хорошо.
В целом, наш кредитный портфель существенно не изменился, как мы и планировали, а по приоритетным отраслям мы зафиксировали рост.
С точки зрения прибыли, мы стараемся быть максимально консервативными в том, что касается резервов. Тем более первый квартал обычно не самое лучшее время для оценки всего года. Пока мы довольны результатом.
- По поводу санации банка «Траст», когда вы планируете завершить все процессы?
- С «Трастом» ситуация следующая: санация идет в нормальном режиме уже два года. Результаты, на наш взгляд, очень позитивные. Банк работает и развивает бизнес. Пока мы действуем в рамках того плана оздоровления, который утвердили в самом начале. Будут ли в него внесены изменения и когда – это решение на стороне Центрального Банка.
- А как продвигаются судебные дела по «Трасту»?
- Как вы знаете, в «Трасте» большое количество проблемных активов и проблемных пассивов: то есть, иски идут и от нас и к нам. Самый крупный наш иск — это суд в Лондоне с бывшими акционерами. Какие-то подвижке уже есть: например, заморожены активы на сумму более 800 млн долларов. Мы надеемся, что рано или поздно мы завершим эту историю в пользу банка. При этом мы, конечно, понимаем, что времени на это потребуется немало.
Еще один важный момент - кредитные ноты. Тут «Траст» как раз выступает ответчиком. Можно сказать, что в этой истории практически поставлена точка: большинство судебных инстанций мы прошли, получили позитивные решения. Таким образом банк сэкономил десятки миллиардов рублей. Поэтому мы очень довольны тем, как продвигается судебная работа в банке «Траст».
- Рассматриваете ли вы еще раз возможность санирования другого банка с учетом того, что сейчас заработает новый механизм санации?
- Насколько я понимаю, в новом механизме санатором будет являться, в первую очередь, Центральный Банк. Поэтому нет, мы сейчас не рассматриваем возможности санации какого-либо банка.
- А возможность покупки каких-то банков?
- С одной стороны, в такое непростое для рынков время - всегда происходят слияния и поглощения. И, безусловно, любой банк заинтересован в том, чтобы приобрести или объединиться с кем-то, кто интересен с точки зрения бизнеса. Тем более, цены сейчас невысокие. Но на столе сделок нет.
- Евгений, расскажите про стратегию банка в диджитал-сегменте. Как изменится в ближайшие годы банк с учетом новых веяний в банковской сфере?
- Мне кажется, что в отношении технологий всегда происходит так: сначала все говорят, что технологическое решение будет уже завтра и вытеснит всё остальное, затем сообщают, что ничего не получилось и не получится никогда, а потом неожиданно все видят, что все уже случилось и технологии пришли. Сейчас диджитализация банков находится на третьем этапе, когда всё уже случилось. И, в первую очередь, мы слышим о ней от крупнейших банков, от Сбербанка в лице Германа Грефа, который очень активно пропагандирует диджитализацию. Но не только Сбербанк - лидер и участник этого инновационного движения. Это, безусловно, еще несколько банков, в числе которых и Открытие. Мы очень много внимания уделяем проектам полностью цифровых банков, которые у нас уже работают. Это цифровой банк для малого бизнеса «Точка» и цифровой банк для розничного бизнеса «Рокетбанк», которые уже сейчас привлекают до 50% новых клиентов в своих сегментах.
Есть еще несколько проектов, о которых мы, может быть, пока не так часто рассказываем. Например, цифровая ипотека - это очень удобный продукт, в котором клиенты получают высочайшего качества услугу, обходясь при этом без менеджера.
Сейчас много говорят о блокчейне. Это уже следующая история. На самом деле блокчейн, который сейчас находится на более ранней стадии, действительно может тотально изменить банковский ландшафт и привести к тому, что функции банков сильно изменятся. Может быть, часть банков вообще исчезнет или перестанет быть банками в том смысле, в котором они являются сегодня.
- Но роботов-то мы увидим?
- Нет. Роботов с ножками из научной фантастики мы не увидим, зато мы услышим роботов в call-центрах. Нам начнут отвечать не только чат-боты в мессенджерах, как это уже сейчас происходит, например, у нас в «Открытии», но и искусственный интеллект с голосом.
- А что тогда нас ждет в перспективе?
- Думаю, что не за горами роботизация принятия инвестиционных решений. Плюс изменение технологии, уход людей из внутренних процессов. К сожалению, еще какое-то количество сотрудников, наверное, будут вынуждены переквалифицироваться в программистов, в самую востребованную сегодня профессию. Одним словом, революция происходит прямо сейчас. Мы ее видим и будем видеть в ближайшие годы.
- Как это сократит затраты банка?
- Кардинально. Все услуги станут дешевле. Соответственно, могут вырасти банковские ставки. Часть дополнительного дохода, который банк получит от повышения эффективности, он может передать вкладчикам. Мы это сейчас уже видим. Например, проценты, которые платят по картам полностью цифровые банки, такие как «Рокетбанк», «Тинькофф» и так далее, обычно выше, чем платят традиционные банки, потому что издержки ниже.
Если все это резюмировать, я бы сказал так. Банковское сообщество сегодня, не только в мире, но и в России стоит на пороге серьезной революции, результаты которой большинство граждан нашей страны, даже далеких от банковского бизнеса, увидят в ближайшие три года.
