Цивилизация
В Главной геофизической обсерватории (ГГО) им. А. И. Воейкова Росгидромета, расположенной в Санкт-Петербурге, состоялся семинар «Что же все-таки с климатом?», организованный совместно с посольством Великобритании в Российской Федерации. Как говорилось в представлении семинара, он был посвящен «активно обсуждаемым в СМИ вопросам, связанным с изменениями климата». В нем приняли участие Владимир Катцов (директор ГГО), Валентин Мелешко (главный научный сотрудник ГГО), Петр Спорышев (ведущий научный сотрудник ГГО) и их британские коллеги профессор Саймон Тетт из Эдинбургского университета и доктор Рейчел Уоррен из Тиндалл-центра при Университете Восточной Англии. После семинара ученые ответили на ряд острых вопросов, касающихся проблем изменения климата.
— Могут ли климатологи признать, что они много чего не знают? Почему вы не пригласили оппонентов на этот семинар?
Владимир Катцов: — Мы не устраиваем ток-шоу, ведь там просто нужно перекричать своего оппонента, а мы не считаем, что это правильно. Проблемы должны обсуждаться в рецензируемой печати, в научных дискуссиях. Есть популярное приписывание нам позиции: «Вот вы говорите, что все связано с углекислым газом». Но мы говорим: то, что наблюдается, по большей части связано с парниковыми газами.
Есть неточности, да. Чего-то мы не знаем, недопонимаем и недоучитываем.
И, например, в IPCC моя функция была в том, что я оценивал разные климатические модели, показывал, что не годится, что надо сделать и где надо сравнивать с наблюдениями.
— Сейчас Солнце испытывает аномальный минимум вместо подъема, который, согласно 11-летнему циклу, должен был уже начаться. Почему бы не объяснить нынешнюю холодную зиму минимумом солнечной активности?
Петр Спорышев: — Наблюдения со спутников за солнечной активностью ведутся с 1978 года. Количество излучения от Солнца в зависимости от его активности меняется на 0,08 процента, и этот сигнал в температуре Земли должен ловиться. Он ловится только тогда, когда из средней температуры за прошедшие годы убирается антропогенный тренд.
Все, что происходит, подавляется антропогенным воздействием.
И потом, такая аномально холодная зима была практически только в России (еще в Европе и местами США; а в ряде других стран, например в Канаде во время Олимпийских игр в Ванкувере, наблюдалась аномально теплая погода — примечание «Газеты.Ru»).
— С достаточной ли точностью, для того чтобы судить об изменении климата, ученые определяют температуру Земли?
Валентин Мелешко: — Ученые много занимались вопросом, как определить глобальную температуру земного шара, потому что по ней можно определить, есть ли локальное воздействие на планету Земля. Если на глобальную систему дается какой-то источник, то он нагревается или т. п. По вопросу, как определить глобальную температуру, было много публикаций. Применялись разные методики и разный набор станций, с тем чтобы установить, насколько отличается результат. Но когда вы считаете что-то со случайными ошибками, то они фильтруются и погашаются. Более-менее принятая точность температуры составляет 2—3 сотых градуса.
Владимир Катцов: — Средняя глобальная температура — достаточно точная характеристика, которая меняется в узком диапазоне. На протяжении геологической истории Земли, например 125 тысяч лет назад, температура была на пару градусов ниже. Но два градуса — это очень много, и можно провести аналогию. Вот нормальная температура человека — 36,6 градуса. Добавьте два градуса — получится болезненная температура 38,6, мы вызываем «неотложку».
Получилось, что два градуса добавили — и дело дрянь.
— Прокомментируйте, пожалуйста, «климатгейт» (хакерский скандал с Университетом Восточной Англии) и сообщения о том, что в доклад попала неправильная расчетная дата таяния ледников на Гималаях — 2035 год вместо 2350 года — и произошло это в результате того, что данные были взяты из статьи в научно-популярном журнале.
Валентин Мелешко: — Климатическая наука оказалась завязана на междисциплинарных проблемах, в частности, политики и экономики. Возникла такая ситуация с хакерами. В прессе у нас сначала появилось сообщение, что это наши спецслужбы и т. п. Все это сделано для отвода глаз. Нашим спецслужбам это как прошлогодний снег нужно. Но есть заинтересованные люди, которые спровоцировали это к копенгагенской встрече. Во время нее я от одного ученого вообще слышал, что первая информация поступила от представителя Саудовской Аравии. Это была фактически провокация против климатической науки. Но, думаю, все уляжется. Британский университет провел расследование и признал, что вины ученых нет, есть только небрежность обращения с данными. С американской стороны состоялось расследование своей комиссии и был сделан тот же вывод.
Рейчел Уоррен: — «Климатгейт» действительно был приурочен к Копенгагенскому саммиту. Возможно, он связан с тем, что в прошлом различные группы пытались обсуждать финансирование науки. У нас нет официальной информации о том, кто виновен.
Но в результате расследования комиссии ученые были оправданы в отношении каких-то неправильных действий с данными, они не были виноваты в том, что неправильным образом информировали общественность.
Есть вопрос, как вести себя, когда одни данные получены одним ученым и он передает их другому ученому. Потому что если эти данные являются конфиденциальными, а второй ученый получает просьбу использовать эти данные, как было в данном случае, то возникает вопрос этики.
Владимир Катцов: — Что касается Гималаев, то это ошибка, которая признана IPCC. В деятельности этой группы есть тенденция охватывать как можно больше стран, ученых, в том числе из развивающихся стран, что иногда сопряжено с проблемами, ведь основная масса научной литературы на английском языке. Еще есть тенденция включать «серую» литературу и вообще использовать больше литературы, которая, видимо, и привела к ошибке с Гималаями.
Эта ошибка крупная, но, учитывая гигантский объем доклада IPCC, она всего одна, и это говорит в пользу группы.
К тому же глава IPCC ошибку признал, буквально стоя на коленях.
— Каков спектр мнений профессиональных климатологов в России и в мире? Есть ли среди профессиональных климатологов скептики, которые не видят антропогенного воздействия?
Владимир Катцов: — То, что собой представляет IPCC, — это вовсе не нечто однородное, что действует абсолютно бесконфликтно. IPCC, по своей сути, привлеченное научное сообщество. Спектр мнений в нем достаточно широкий, и многие решения, витиеватые фразы IPCC являются результатом очень плотных и продолжительных дискуссий между их авторами. Должен сказать, что принятие решения происходит по строчке. Все делегации сидят группами или поодиночке, и, пока все не согласны с формулировками, решение не принимается.
Скептики в пределах профессионалов-климатологов есть, но их мало.
Например, возьмем академика Кирилла Яковлевича Кондратьева — это фигура. Есть и на Западе — Дик Линдзен. Валентин Петрович Мелешко участвовал с ним вместе в написании одной из глав отчета IPCC — у него с ним были очень жаркие баталии о роли облаков в изменении климата.
Саймон Тетт: — Среди опубликованных научных статей, касающихся вопроса причин изменения климата, существует очень мало работ, которые не признают антропогенного фактора. Можно сказать, что здесь научное общество едино.