Цивилизация
— Что можно сказать о взрывах в метро Санкт-Петербурга на данный момент?
— У нас есть целый спектр конспирологических теорий. Например, о том, что все это сделали союзники Навального. Или, наоборот, что это была подстроенная акция российских властей, чтобы оправдать какие-то действия против Украины. На самом деле нет никаких доказательств, подтверждающих эти теории.
Наиболее вероятно, что взрывы — результат террористической джихадистской угрозы в России: давней и сохраняющейся на сравнительно низком уровне.
— Теракт в Санкт-Петербурге отличается от ряда недавних терактов, которые случались в европейских странах. Каковы основные отличия?
— В Санкт-Петербурге было использовано взрывное устройство. В Европе террористы, как правило, используют автомобили и огнестрельное оружие. Но эти различия можно назвать скорее тактическими, чем фундаментальными. В конце концов, террористы используют все возможности, которые есть у них в распоряжении в конкретный момент.
Если у них достаточно умений и материалов, они делают бомбу. Если у них нет оружия, они используют грузовик. Но базовый принцип — один и тот же.
— Чему сегодняшняя трагедия учит наши силовые структуры? До сих пор казалось, что они полностью контролируют ситуацию.
— Когда террористы используют автоматы и автомобили — значит, они не рассчитывают выжить. Это, проще говоря, инструменты для однозначно самоубийственной атаки. Бомба, в свою очередь, оставляет хотя бы небольшой шанс на выживание исполнителя после теракта, если заложить ее и попытаться скрыться.
На Северном Кавказе, конечно, ощущается подъем числа терактов, которые совершают смертники. Но традиция в этом регионе скорее не предрасположена к самоубийственной атаке. Здесь террористы чаще атакуют и уходят с места преступления.
Теперь об уроках для силовых структур. Россия — относительно безопасная страна с точки зрения террористической угрозы. Силовики, даже несмотря на периодически довольно жесткие методы и хаос, сохраняющийся на Северном Кавказе, делают свою работу хорошо.
Все, что можно сказать в этой ситуации, — минимизируйте риски.
Сам я британец и помню времена, когда у нас активно действовала ИРА (Ирландская республиканская армия — радикальное движение, — в 1970–1980-х годах использовавшая террористические методы. — «Газета.Ru»). Британские правоохранители тогда были отлично подготовлены и блестяще справлялись с работой. Но даже тогда они не могли предотвратить все теракты.
В России в ближайшее время мы увидим больше мер безопасности с визуальной точки зрения. В метро в том числе. Прежде всего, чтобы успокоить население, показать, что власти помнят об угрозе. Будут дискуссии о конкретных вещах, например, как террористы могли пронести бомбу в подземку.
Но ответ на эту трагедию, в целом, без конкретики, заключается в следующем: нужно продолжать жить. К сожалению, таковы реалии современной жизни. Иногда будут происходить атаки. А мы должны быть достаточно крепки, чтобы это пережить.
— После питерского теракта заговорили о сирийском следе. Насколько операция России в Сирии усилила террористическую угрозу?
— В краткосрочной перспективе сирийская операция даже помогла России. Нам известно, что многие боевики с Северного Кавказа поехали в Сирию и Ирак, чтобы присоединиться к террористическому «Исламскому государству» (ИГ, запрещено в России. — «Газета.Ru»). В результате российское террористическое подполье поредело.
Сирийская операция, в которой Россия, конечно, громко заявила о себе, представляется мне далеко не главной причиной взрывов в Санкт-Петербурге.
Согласно идеологии радикального террористического «джихада», Россия считается врагом вне зависимости от ее бомбардировок в Сирии.
Главная проблема Сирии сегодня — это возвращение боевиков на родину. Существует где-то 4-5 тысяч носителей российских паспортов, которые участвовали в сирийском и иракском «джихаде». И чем дальше радикальные группировки отступают там, тем больше боевиков возвращаются обратно. То есть домой возвращается молодое поколение радикализованных российских граждан, закаленных войной.
Российские спецслужбы, судя по всему, готовились к этому не первый год. Пока мы не можем утверждать наверняка, но питерский теракт может быть предвестником того, что будет дальше.
— В своем твиттере вы обращали внимание на то, что нынешний теракт российские СМИ освещают по-другому, не так, как прежние теракты. Вы не могли бы прокомментировать подробнее?
— Теракты, происходившие ранее в Москве, освещались в российской прессе слишком осторожно. Можно сказать, что сообщения были сдержанными. И мне кажется, что из этого были извлечены уроки.
Если новости не достаточно оперативны, а информация не достаточно открыта, то инициатива автоматически уходит в слухи, твиттер, фейсбук. И это провоцирует панику и распространение различных теорий заговора.
Поэтому лучше всего в таких ситуациях реагировать как можно быстрее и информировать как можно более полно. И я надеюсь, что это был урок, который российские медиа усвоили.
— А что вы думаете об украинском аспекте? Стоит вообще рассматривать «донбасский след»?
— По ряду причин мне кажется это крайне маловероятным. Да, конечно, это мог быть какой-то нездоровый украинский националист, пытавшийся наказать «злую Россию», или это могли быть радикалы из Донбасса, пытавшиеся спровоцировать Россию на ответные действия в отношении Украины. Это все теоретические допущения. Но, честно говоря, они мне кажутся теориями заговора.
Во-первых, в украинских спецслужбах очень высок уровень проникновения российской агентуры, так что шансы на успешную операцию были бы крайне невысоки. Во-вторых, радикалы с Донбасса все-таки недостаточно профессиональны, чтобы проделать весь путь до Санкт-Петербурга с бомбой и не привлечь к себе внимание. В это достаточно сложно поверить.
Но, прежде всего, надо учитывать, что риски для любой стороны, пошедшей на такой шаг, перевешивают любые выгоды. Сейчас отвечающие за безопасность службы направят колоссальное количество ресурсов на установление причин и обстоятельств терактов. Несомненно, они найдут того, кто стоит за атакой. И, разумеется, ему придется иметь дело с самыми серьезными последствиями. На такой шаг идут, когда о последствиях уже не задумываются.
