Цивилизация
В последних числах июля руководителю организации «Голос-Урал» Юрию Гурману раздался звонок из областного избиркома. Так он узнал, что расписался в поддержку участия в выборах малой партии «Коммунисты России». Однако Гурман точно знал, что этого не делал.
«Вообще избирком по закону не имеет права спрашивать избирателя, его это подпись или нет, это может расцениваться как давление на избирателей», — говорит Гурман. Впрочем, он периодически контактирует с избиркомом, поэтому оттуда и позвонили уточнить, правильно ли указана его прописка. Оказалось, что нет.
Более того, в подписном листе значилось, что свой «автограф» он дал сборщику в день рождения, когда его даже не было в Челябинске. Сам Гурман считает, что это однозначный признак «рисования». Так на жаргоне экспертов называется фальсификация подписей избирателей.
Заканчивающийся сейчас период регистрации партий на региональные выборы вызвал в этом году и более масштабные скандалы. Особый резонанс вызвала ситуация в Новосибирской области, где избирком отказал Демократической коалиции и партии ПАРНАС в участии в предстоящей кампании, забраковав 1487 подписей из 11 682 собранных. В Калуге демократы просто отказались сдавать автографы, мотивировав, что среди них оказалось слишком много подозрительных. В этом же регионе «Гражданской инициативе» вначале забраковали 1246 подписей из 5019 собранных. Когда партия собралась опротестовать решение, избирком неожиданно его изменил и признал недействительными уже 100% автографов. Потому что, как пояснили в избиркоме, в подписных листах не было указано, что председатель партии Андрей Нечаев является председателем партии, а не просто ее членом. В Костромской области, где в выборах собирался участвовать заместитель председателя партии ПАРНАС Илья Яшин, проверка продолжается.
В то же время широкое освещение получил тот факт, что ряд малых партий сумели зарегистрировать свои списки, собирая в день рекордное количество подписей. В Новосибирской области из непарламентских партий были допущены только в целом лояльная власти «Гражданская платформа» и «Патриоты России» .
«Газета.Ru» поговорила с политтехнологами, чтобы выяснить, как именно собираются и «рисуются» подписи.
Оба метода прежде всего упираются в процедуру проверки подписей. Фактически избирком бракует их в случае, если данные в них не соответствуют данным из ГАС «Выборы» или базам ФМС. Помимо этого к экспертизе может быть привлечен графолог, который еще проверит собранные автографы на предмет совпадения почерка. Графы даты и подписи должен заполнять сам гражданин, а вот все остальные личные данные может внести в подписной лист и сборщик подписей.
Почти «честный сбор»
Прежде чем говорить о способах фальсификации подписей, все опрошенные «Газетой.Ru» эксперты оговаривались, что есть и законные способы быстро и эффективно набирать нужное количество подписантов.
Наиболее известными способами сбора подписей являются поквартирный обход и уличные пикеты. Однако последний, по мнению экспертов, не так эффективен. «У человека на ходу может не быть времени, не все носят с собой паспорт. Эта технология более эффективна с точки зрения агитации», — уверен член правления Ассоциации политических юристов Олег Захаров.
Директор Института политической социологии Вячеслав Смирнов добавляет, что этот метод еще чреват рисками получить искаженные данные гражданина. «Некоторые, не имея с собой документов, называют паспортные данные на память и ошибаются. Или, например, нарочно не ту прописку называют. Это все надо проверять. Да и сборщик может неправильно расслышать», — объясняет он. Все эти неточности могут повлечь за собой то, что подписи будут признаны потом недействительными.
Поквартирный обход избирателей, по словам Захарова, дает больший эффект. Однако и здесь есть ограничения. «Обычно хорошие сборщики могут за один день собрать 22–24 подписи. Один раз мне принесли 28, но это была убойная тетка», — вспоминает технолог, в недавнем прошлом отвечавший за подписную кампанию в одном крупном городе. Смирнов приводит другие цифры: «Если вкалывать весь день, можно и 50 подписей собрать. Самый большой рекорд, который я видел, составлял 140 подписей при работе во второй половине дня «от двери к двери». Олег Захаров утверждает, что рассчитывать более чем на 40–50 подписей от одного сборщика «не стоит».
В любом случае такие результаты будет выдавать далеко не каждый сборщик. И тем более сложно рассчитывать на результат в несколько тысяч подписей в день.
«Первое, что должен сделать технолог, — это отметить на карте все кружки, секции, социальные службы для бедных и другие подобные учреждения», — рассказывает консультант. С руководителями всех подобных заведений можно «договориться», и они могут помочь с подписями: «Мои сборщики, например, использовали благотворительную столовую. Мы спросили разрешения ее руководителя, и он заявил, что его не побеспокоит, если мы будем там собирать подписи».
Все люди, туда приходившие, должны были иметь при себе паспорт.
Работать через социальные службы, по его словам, тоже эффективно: они знают, к каким пожилым избирателям можно прийти и в какое время, но все это опять не исключает возможности ошибок. Также можно «договариваться» со старшими по домам.
Об условиях такой работы отвечают уклончиво. Где-то может помочь административный ресурс, а где-то «поощрения». Многое зависит от того, какие уже есть отношения с руководителями тех учреждений у кандидатов, партии или их консультантов.
Вячеслав Смирнов говорит, что в случае, если выдвижение кандидата согласовано сверху, региональные власти сами могут подсказать, в какие учреждения нужно обратиться за подписями. Политолог уверен, что также часто используются различные «зонтичные структуры».
«Есть «гербалайфисты», структуры Сергея Мавроди типа МММ или те же сообщества слепых, — объясняет он. Подобные организации могут даже как-нибудь убедить провести собрание граждан из их сетей, чтобы у них можно было оперативно собрать подписи, данные и даже ксероксы паспортов. — Такие копии, кстати, очень помогают с переговорами с избиркомами». Он уверен, что, даже если руководителям таких региональных структур платятся деньги, это в рамках закона: «Ты ему платишь, но из своего гонорара. Не за подписи же платишь, а за то, что он тебя к своим людям привел».
«Нарисованные» подписи
«Подписи рисуют часто. Порой сам кандидат в курсе этого, порой — нет. Иногда даже задаются пропорции, сколько должно быть «живых», а сколько можно фальсифицировать», — объясняет «Газете.Ru» информированный политконсультант. Другой рассказывает, что на одной из кампаний они честно собрали все автографы, но у его команды лежала папка с «нарисованными» в качестве «неприкосновенного запаса на всякий случай».
«Технологи кампаний не всегда могут быть уверены, что все его «подписи» живые. Сборщики и их бригадиры тоже могут «рисованием» заниматься», — размышляет Смирнов. Но консультант должен удостовериться, что подписи соответствуют требованиям проверки избиркома, описанным выше.
Напомним, что первое условие — это соответствие данным ГАС «Выборы» и ФМС. Поэтому для начала нужна база, содержащая соответствующие паспортные данные граждан. Три консультанта, которые предпочли не называть своих имен, утверждают, что добыть первичные данные непосредственно от миграционной службы или от избиркомов сейчас практически не представляется возможным. «Сомневаюсь, что кто-то это может сейчас сделать. За последние годы внутренние службы безопасности государственных учреждений стали серьезней следить за ситуацией», — говорит один из экспертов.
Смирнов уверяет, что любой сотрудник, слишком часто запрашивающий персональные данные граждан, может вызвать вопрос у своего руководства, так как логи (история работы с базой данных) записываются. К тому же данные ФМС, по словам Захарова, относятся к гостайне.
Поэтому чаще всего используются все-таки вторичные базы. Это может быть база данных различных финансовых организаций, полисов медицинского страхования, водительских удостоверений, сотовых компаний, местных отделений правоохранительных органов, страховых организаций, управляющих кампаний и ЖЭКов, членства в политический партиях, профсоюзов и т.д.
По словам нескольких собеседников «Газеты.Ru», порой эти данные продаются на местных рынках, однако лучше их купить у профессионалов, которым доверяешь. «Есть люди, для которых максимально точные базы — это часть бизнеса. Конечно, они стараются их регулярно обновлять», — объясняет один из юристов. Бывает, что база данных, сформированная на основании одних выборов, может продаваться по их окончании.
Любое использование подобной базы влечет за собой нарушение закона о персональных данных. «Единственный легальный способ получить паспортные данные человека — это занесение их в подписной лист с его согласия», — уточняет Захаров.
Бывает, что консультант успевает получить только базы данных двух-трехлетней давности, хотя даже годичное отставание базы может дать ошибки, из-за которых подписные листы будут забракованы. «В среднем паспортные данные жителей региона за один год жизни меняются на 13%, то есть у каждого десятого жителя региона. Это смертность, убыль населения в результате внутренней миграции, выдача нового паспорта в случае достижения соответствующего возраста или утери, браки», — обосновывает эту цифру Смирнов.
Один из юристов, попросивший не называть его имени, объясняет: дело не в том, что тот или иной кандидат или партия получают доступ к первичной базе ФМС, а в том, как отнесутся к проверке в избиркоме.
«Если добро сверху получено, это значит, что к подписям не будут придираться. Главное, чтобы они хотя бы выглядели как собранные», — объясняет эксперт. В конце концов, любое несоответствие может быть решено в пользу кандидата.
Если есть «добро»
Другой источник «Газеты.Ru» в политтехнологических кругах рассказывает историю, когда лидер одной из малых партий сначала получил одобрение федерального центра, потом встретился с губернатором региона, зашел к мэру административного центра и буквально через пару дней подписи были собраны и сданы в избирком.
Для понимания процесса проверки и того, как избирком может помочь или навредить кандидату, Олег Захаров приводит в пример историю 2011 года с выборов в окружное законодательное собрания Ханты-Мансийского автономного округа. Рабочая группа избиркома допустила к выборам «Патриотов России».
«При этом в группу входил представитель «Справедливой России». Он заявил, что его партия не согласна с подобным решением. Последовало обращение в суд, который признал правоту претензий, и «патриоты» были сняты с выборов», — рассказывает эксперт.
По его словам, суть претензий эсэров была в том, что местный закон требовал указывать название органа, выдавшего паспорт и код подразделения, а в некоторых подписных листах содержался только код подразделения. Также были некоторые различия с данными ФМС и паспортными данными. «Например, где-то было написано дом 3Б, а в миграционной службе соответствующая информация значилась как 3 корпус Б», — вспоминает юрист. Рабочая группа избиркома посчитала нарушения несущественными, дали соответствующие пояснения, а суд решил по-другому.
Этот пример показывает, что некоторые расхождения в данных могут решать как в пользу списка партии, так и против него.
Правда, подать в суд может только партия, уже зарегистрированная на выборах. «Те, кого не зарегистрировали, могут только вбрасывать подобные истории в информационное поле», — говорит Захаров.
Кстати, кампания Демкоалиции в Новосибирске показывает, что порой сборщики намеренно вносят ошибки в личные данные избирателей в подписные листы. Этих людей засылают оппоненты партии, чтобы впоследствии избирком отказал им в регистрации. Начальник избирательного штаба Демократической коалиции в Новосибирске Леонид Волков назвал таких засланных работников «токсичными сборщиками».
Захаров говорит, что раньше, когда подписи должны были собирать и представители парламентских партий, таких попыток было достаточно много. «Поэтому у каждого технолога, орговика была своя или купленная у надежного человека база сборщиков. Соблазн заслать в чужой штаб своего казачка, конечно, возникал, и это часто делали. Однако грамотные технологи это прекрасно понимали и подписи таких «левых» сборщиков брали в самую последнюю очередь или вовсе не сдавали в комиссию», — уверяет эксперт.
Однако в отличие от практики Волкова обычно такие истории не выбрасываются в публичную плоскость.
«Даже если ты засек такого сборщика, это не очень хорошо говорит о тебе. Ты же сам этих людей набирал, в глаза им смотрел, а они прошли. То есть ты расписываешься, что набрал плохую команду, — объясняет один из технологов. — Человек уже знает, что его будут особо проверять. Может, теперь он начнет работать с еще большим рвением».
«Парадокс в том, что если процессом фальсификации занималась грамотная команда, то «рисованные подписи» почти всегда лучше, чем живые», — подводит итог один из политтехнологов. Он имеет в виду, что «рисованные» данные часто с большей вероятностью проходят проверку избиркомов, так как заполнявшие листы делали это в одном месте, аккуратней и внимательней, чем подчас это делают волонтеры и другие сборщики «живых подписей».
«Цифры переделать сложнее, чем буквы»
Партиям и кандидатам периодически приходится сталкиваться с экспертизой графолога. Но как почерковед делает вывод о том, что та или иная подпись сфальсифицирована?
Например, видно, что несколько подписей и дат от лица разных граждан явно написаны одним почерком. Реже встречаются претензии, связанные с тем, что дата и подпись были внесены разными лицами. По опыту Захарова, почерковедам легче выявить фальсификацию по дате, чем по подписи: «Цифры переделать сложнее, чем буквы». А вот выявить, что разные буквы написаны одной рукой, сложнее. Это подтверждает и Смирнов: «Подавляющее большинство подписывается со временем совсем не так, как сделали это в паспорте в 20 лет».
По словам политолога, чаще всего графолог бракует подписной лист в результате проверки почерка сборщика. К этой ситуации может привести, если все графы с личными данными граждан заполнены одной рукой, при этом не совпадающей с почерком сборщика.
Поэтому основная задача фальсификатора — не подделать чей-то чужой почерк, а сделать так, чтобы почерки за разных граждан отличались.
Для этого может использоваться технология «студенческого общежития». Определенное количество человек собираются в одной комнате, а дальше выстраивается система, чтобы подписи одного и того же человека не шли одна за другой и в идеале повторялись только через несколько листов. В идеале нужно, чтобы один человек не подписывался на одном листе за нескольких человек, а также чтобы от листа к листу менялся порядок подписавшихся. Чем больше людей будет задействовано в процессе, тем лучше.
«Раньше я такие схемы видел. И наклон руки меняли. И порядок. Так называемые амбидекстеры расписывались еще разными руками», — делится впечатлениями один из консультантов.
«Бывает, что подобные подписные фабрики существуют в провинциальных городах. А заказ на подписи к ним идет из других регионов», — разъясняет его коллега. Заказывать нужное количество можно не у одного человека, а у нескольких. Однако, по его словам, в этом случае нужно четко определить, чтобы у них не было пересечений по одним и тем же гражданам: «Они могут еще и все с одной базы списывать».
«Особым шиком считалось, когда в подписных листах специально делались исправления», — продолжает эксперт.
Дело в том, что слишком аккуратно и без помарок заполненные подписные листы могут давать косвенные подозрения о фальсификации. «Не бывает так, чтобы сборщик подписей не совершил ошибки», — объясняет Смирнов.
Число фальсификаторов часто разнится, и зависит в том числе от финансовых возможностей кандидата. Но понятно, что здесь действует принцип «чем больше, тем лучше».
Однако один из юристов, опрошенных «Газетой.Ru», утверждает, что сейчас фальсификаторы далеко не всегда используют такие манипуляции. «Я вижу, какие подписи сдаются в избиркомы. Часто это просто смешно. Есть многие мелочи, по которым сразу видно, что подписи «нарисованы». Если вы этим занимались, то заметите сразу. Одни и те же ручки, почерки совпадают даже на взгляд, минимальное количество исправлений, странный порядок», — перечисляет он. Все дело, по его мнению, в не слишком тщательных проверках избиркома в отношении одобренных федеральной властью кандидатов и партий.
«Рисованные» подписи еще и дешевле «живых». Ценники сильно разнятся от региона к региону, но собирать легальными методами существенно дороже.
Олег Захаров говорит, что настоящая подпись может стоить 300–500 руб. Другие собеседники уверяют, что дешевле — 200 руб. Леонид Волков заявляет, что за один автограф в Новосибирске они платили сборщикам 150 руб.
Что касается фальсификации, то один из опрошенных консультантов заявил, что не так давно цены колебались в диапазоне от 10 до 150 руб.: «10 руб. — это совсем бедные студенты какие-нибудь. Качество будет, разумеется, плохое. А вот за 150 будет уже хорошее». Другой источник «Газеты.Ru» заявляет, что в среднем цена обычно в два раза меньше, чем цена легальной подписи в регионе.
В разговоре с «Газетой.Ru» опрошенные политические консультанты и юристы уверяли, что проверку избиркомов могут пройти как фальсифицированные, так и настоящие автографы. В равной степени и те и другие могут быть забракованы. Все зависит от степени лояльности проверяющих.
«Даже если посчитать, что сама эта процедура допустима, непонятно, почему из-за мелкой неточности в данных отбраковывается вся подпись. Человек ведь поддержал выдвижение кандидата! — считает информированный собеседник «Газеты.Ru». — Даже если партия собрала подписи нелегально, она все равно не сможет достойно конкурировать на выборах и наберет маленький процент, который все расставит по своим местам».
И тогда проверка будет соответствовать букве закона, но явно не духу.
