Цивилизация
Об идее «Полета»
Рано или поздно у всех проявляются демоны, то есть страхи. И «Полет» для меня — про то, что если их не признавать, а пытаться побороть, сопротивляться, — будет только хуже. Основные стресс и разрушения в жизни идут от сопротивления тому, что уже есть. В данном случае мне не нравится слово «бороться», мне нравятся слова «принимать» и «работать».
Какая главная мораль сериала, я не знаю. Да и вообще не считаю, что искусство должно отвечать за моральное воспитание. В чем мораль, например, «Моны Лизы»?
О своем герое — успешном плейбое, жизнь которого рушится из-за призраков прошлого
Не думаю, что «Полет» — история про положительных и отрицательных персонажей. Все эти люди столкнулись со страхами, начали с ними бороться — и стали наносить ущерб либо себе, либо другим. Вряд ли бы я их отнес к положительным героям, конечно.
Что касается того, кто из них ближе лично мне, то это мой персонаж. Дмитрий Юрьевич всегда хочет выглядеть таким суперкрасавчиком в своих глазах. Эта роль для меня про то, что внешним я не могу заполнить свое внутреннее. И [готовясь к роли], отыскивая в себе какой-то отклик, я осознавал, что и сам зачастую озабочен больше внешним, чем внутренним, полагая, что внешнее может закрыть какие-то мои внутренние проблемы. Это про честность, про то, чтобы честно посмотреть на себя.
О съемках и доверии к Тодоровскому
Эти съемки для меня стали процессом обретения доверия. Вначале я очень многое контролировал, у меня была картинка, как должно быть сыграно. И было тяжело довериться Петру Валерьевичу. Но потом что-то щелкнуло — и отпустил все, доверился. Это помогло осознать, что начать доверять можно гораздо быстрее, несмотря на все страхи.
Что касается партнеров, практически со всеми мы были знакомы довольно давно. Только с Оксаной [Акиньшиной] познакомились на проекте. Все партнеры были замечательными. Это как играть с детьми и животными, потому что они всегда максимально органичные, на их фоне очень легко соврать. Это одновременно давало и некий соревновательный момент, и позволяло сразу видеть, когда начинал привирать.
О том, сложно ли добиваться успеха в деле, в котором огромного признания уже достигли старшие родственники
Это зависит от состояния, в котором я нахожусь. Если это на меня давит, значит необходимо посмотреть внутрь себя, разобраться с причинами, по которым так происходит, и почему мне сложно. Не впал ли я в состояние некой жертвы? И почему оно может быть мне выгодным? У эго очень много вторичных выгод от состояния жертвы.
У меня в жизни было и так, что давило. Было и так, что абсолютно ничего не давило. Все зависит от моего психологического состояния на данный момент. От того, насколько я спокоен, насколько принимаю все обстоятельства в жизни.
О близости смерти и зрителях, путающих кино с реальностью
В моей жизни случались такие ситуации, [когда был на волосок от смерти]. Они, безусловно, личные — я бы не хотел о них распространяться. Конечно, они меняют жизнь. Я понимаю, почему интересуют подобные вопросы, но я знаю, что зрители часто путают актера и его персонажа. Моя задача — сыграть. Вот, как говорится, я и сыграл.
Об этичности сохранения сюжетной линии героя Михаила Ефремова, сильно пересекающейся с реальными событиями 8 июня 2020 года
Это не ко мне вопрос. Я не продюсер. Я актер.
О харассменте в России — и конкретно в отечественном кино
Мне кажется, эта проблема существует везде. И границы зачастую нарушаются. Надеюсь, в правовом поле возникнет защита от этого.
О работе над постельными сценами
Для меня это не самое сложное в профессии [сниматься в постельных сценах]. Обычно в таких сценах нет супертрудных моментов. Но это зависит от сцены все же. Например, есть сцена с Моникой Беллуччи (из фильма «Необратимость» — «Газета.Ru»), где ее в переходе насилуют. Такая сцена может быть очень трудна психологически. Но у меня были без насилия. Они больше неловкие — о проблеме съемочного процесса, не более.
