Цивилизация
«Диктатор шестой части мира»
«Сегодня это человек, в чьих руках впервые со времен Тамерлана столько власти над столь огромной территорией», — так представила читателям Иосифа Сталина популярная газета США The New York Times в своей статье к 50-летию советского лидера.
В СССР именно этот юбилей 1929 года ознаменовал перелом эпохи. К нему Сталин успел расправиться со всеми политическими конкурентами и стать единоличным главой молодого государства. Вокруг вождя сформировался культ личности, отечественная пресса впервые так восторженно чествовала именинника.
«За плечами [Сталина] 19 лет подпольной работы, тюрьмы и ссылки, шрамы от царских нагаек... Трубка [у Сталина] обыкновенная, френч тоже... Шутки [у него] простые и произносятся не часто. Но если произносятся, — никогда не в порядке иронии или горького сарказма... Миролюбив, но воинственен», — по пунктам формирует в поздравительной колонке канонический образ «отца народов» главный рупор страны, газета «Правда».
За океаном американские журналисты с иронией перечитывали советские панегирики.
«С 10 лет Сталин был железно настроен на 100-процентный большевизм, от которого он никогда не отклонялся ни на волосок», — суммировала The New York Times смысл материалов, которыми заполнены «первые четыре страницы каждой московской газеты».
В то же время в США пока были настроены к Сталину скорее благожелательно. The New York Times неожиданно сама участвовала в создании мифа о нем, уже абсолютно серьезно пересказывая одну из типичных легенд о близости советского лидера к народу. Согласно ей, Сталин во время Гражданской войны инспектировал полк Красной армии и заметил уныние бойцов.
«В чем проблема, товарищ? Разве ты не хочешь сражаться за революцию?» — спросил он солдата, который ответил: «Тебе легко говорить, но взгляни на мои ноги». У солдата не было обуви, только хлопчатобумажные обмотки, промокшие от осенней слякоти.
«Хорошо, я поменяюсь с тобой», — сказал Сталин, снял с себя и отдал высокие кожаные сапоги, а вместо них намотал на ноги солдатские обмотки. Которые продолжал носить, пока месяц спустя враг не был разбит».
Автор американской статьи уточнял, что лично «слышал такую историю», и подобные жесты «совершенно искренни» для Сталина. Также комплиментарно журналист добавлял, что Сталин «избран за свою твердость», «по образованию интеллектуал», сам Владимир Ленин доверял ему «больше, чем кому-либо другому», а вся его фигура «представляет желания и цели самой сильной, молодой и смелой части современной России». Критиковал корреспондент только борьбу большевиков против религии, сообщив, что в Москве в этом году не будет Рождества, потому что Сталин «воюет с церквями».
Тем не менее далеко не вся буржуазная пресса того времени была настроена так благосклонно. В юбилейной статье «Правды» она заочно спорит с западными СМИ, попутно, пока еще, позволяя себя цитировать выпады в адрес Сталина.
«Диктатор шестой части мира... Победитель всех оппозиций... хитрый, жесткий», — перечисляет нелестные эпитеты в адрес юбиляра советская газета.
В ответ «Правда» объясняет аудитории, что для Запада Сталин, как и идеи коммунизма, просто слишком загадочен и непонятен. А для рабочего класса очевидно, что все перечисленное нельзя считать недостатком, ведь Сталину приходиться быть хитрым, жестким и властным, только чтобы бороться с коварством капитализма.
Любопытно, что The New York Times своей статьей одновременно подтверждает, что для Запада политический успех Сталина и правда был необъясним.
«Он слишком отчужден и однобок, чтобы быть популярным. Чем же тогда объяснить этот потрясающий всплеск энтузиазма в России по поводу его пятидесятилетия? Отчасти, без сомнения, восточным восхищением успешным лидером», — подытожили американцы.
Несчастливый День рождения
Десять лет спустя, в 1939 году Сталин встретил 60-летний юбилей на фоне войн. За границей набирала обороты Вторая Мировая, Красная армия увязла на финском фронте. В тот момент влиятельный американский журнал Time выпустил специальную статью «С Днем рождения, Джо», где подробно перечислила неудачи СССР в советско-финском конфликте.
«На свой день рождения на прошлой неделе Иосиф Сталин хотел Финляндию. К этой неделе даже Джо Сталину стало ясно, что он еще не скоро получит то, что хочет... По словам финнов, насмерть замерзло столько русских солдат, что они боятся эпидемии, когда трупы оттают весной... В общем, у Джо Сталина не было счастливого дня рождения», — пишет журнал.
В Москве же на пике культа личности советские издания «дошли до предела в восхвалении достижений» Сталина, отмечает обозреватель The New York Times.
«Великий машинист локомотива истории... Продолжатель дела Ленина... Родной Сталин», — такими заголовками пестрили страницы «Правды» к празднику главного человека страны.
О делах на фронте в советских газетах почти ни слова, хотя на фоне сталинского юбилея «люди в трамваях вполне открыто» обсуждали войну и то, что «финны кажутся крепкими парнями», описывает настроения The New York Times (между тем, как в реальности Советский Союз только что пережил Большой террор и массовые политические репрессии).
«Подарки для веселого дядюшки Джо»
После Второй Мировой и начала холодной войны капиталистическая пресса в Европе и США будет отмечать дни рождения Сталина все более язвительно. Зачастую иностранные журналисты подчеркивали несоразмерные восхваления главы государства и траты на его торжества. Так британская Sunday Express в 1951 году опубликовала шуточное стихотворение о том, что у красноармейцев каждый год отбирают часть зарплаты на подарки Сталину:
«Сержант говорит, что сегодня и завтра мы не выпьем пива, потому что все наши деньги уйдут на то, чтобы подарить веселому старому дядюшке Джо хороший напиток на День Рождения. О, мы так его любим, мы желаем ему всего наилучшего».
В том же году британский таблоид Brechin Advertiser рассказывает читателям, что в день рождения Сталина каждый ребенок в Восточной Германии должен написать ему письмо про то, какой тот «замечательный учитель и отец».
«Это один из способов, с помощью которых коммунизм стремится полностью захватить молодежь», — предостерегает статья.
Советская же пресса в качестве подарка из года в год столь усердно превозносила Сталина на его дни рождения, что у авторов здравиц уже не осталось простора для новых торжественных описаний вождя, отмечала The New York Times на 71-летие советского лидера.
«Великий гений Сталина», «Величайший ученый нашего времени» и «Лидер Всемирного лагеря мира»... В этом году в хвалебных песнопениях из Москвы меньше изобретательности, как будто у молящихся заканчиваются прилагательные. Хорошо, что коммунизм атеистичен, поскольку ничто другое, несомненно, не помешало бы прийти к «Божественному Сталину», — пишет колумнист американского издания.
«Они тоскуют по мечте»
В разгар холодной войны сами зарубежные журналисты теперь характеризовали Сталина в «поздравительных» статьях как «приземистого грузина» (Birmingham Daily Gazette, 1949), «сына пьяного грузинского сапожника», который «утопил человечество во лжи» (Time, 1949), всего боится и на свой день рождения «одиноко сидит за 40-футовыми кремлевскими стенами» (Evening star, 1951).
«Либеральных российских царей обычно убивают, а самодержцы у них процветают... Сталин презирает людей, которыми правит железной рукой, и в большинстве стран его ненавидели бы как тирана. Но мы видим, как русские и их сателлиты только благодарят Сталина за то, что, говоря словами героя Достоевского, «из их сердец, наконец, извлечен дар свободы», —высказалась The New York Times к 71-летию Сталина.
Та самая газета, которая еще 21 год назад отмечала его «твердость», образованность и искренность, ныне сокрушается, что миру пришлось столкнуться с таким «тоталитарным автократом».
«Мать Сталина говорила: «Сосо всегда был хорошим мальчиком. У меня никогда не было повода его наказывать. Его отец хотел сделать из Сосо сапожника». В день рождения ее сына можно только вздохнуть, думая, какое веселое Рождество мы все могли бы встретить, если бы только Сосо остался хорошим мальчиком и стал сапожником», — резюмировала The New York Times в 1950 году.
Через три года Сталина умер, еще через три, в 1956-ом Никита Хрущев выступил с трибуны ХХ съезда КПСС со знаменитым докладом о культе личности и «узурпации власти». Эпоха «веселого дядюшки Джо» закончилась, оставив после себя до сих пор неразрешенные споры о его роли в истории. Эту двойственность символически отразили две статьи Time, написанные с разницей в десятки лет. Первая, вышедшая на смерть Сталина, яро приветствовала кончину «самого могущественного, страшного и ненавидимого человека своего времени», построившего «империю тюрем» и распространявшего «религию зла». Однако тот же журнал позже с удивлением отметил, что сами граждане СССР, кажется, скучают по своему «диктатору».
«Многие, похоже, скучают по чувству национального единства и общей цели, которые они чувствовали при Сталине... Для них день рождения Сталина — это событие, которое нужно если не праздновать, то помнить. Вот что объясняет один московский интеллектуал: «Тоскуют не по самому Сталину. Очень немногие одобряют такой стиль руководства. Они тоскуют по мечте», — емко писала Time в 1979 году на столетие со дня рождения Сталина.