Цивилизация
Жажда цензуры
В начале года – может быть, впервые с советских времен – о театре в прямом смысле заговорила вся страна. Поводом для этого стала история с новосибирским «Тангейзером» Тимофея Кулябина. Громкая премьера Новосибирского театра оперы и балета, восторженная критика, через три месяца — внезапно начавшиеся акции протеста, обвинение в оскорблении религиозных чувств, затем судебный процесс, стремительное увольнение с поста директора театра Бориса Мездрича и назначение вместо него бизнесмена Владимира Кехмана.
При этом каждому, кто видел спектакль Кулябина хотя бы в записи, очевидно: в нем не было ни состава преступления, ни какого бы то ни было повода для разговора об «оскорблении чувств». Спектакль Кулябина, глубоко христианский и религиозный по своим смыслам, демонстрировал классический нравственный императив, возможно, даже в чересчур наглядной форме.
Стоит признать:
конфликт вокруг «Тангейзера» на самом деле не имел отношения ни к искусству, ни тем более к религии.
В театральной среде давно обсуждают, что целью этого скандала было лишь снятие неугодного директора Мездрича, и наконец подвернулся красивый и громкий повод.
«Золотая маска» — что дальше?
История «Тангейзера» получила свое развитие еще в одном громком театральном скандале, разразившемся вокруг фестиваля «Золотая маска». Точкой отсчета этого конфликта можно считать церемонию вручения «Маски», которую уволивший Мездрича министр культуры Владимир Мединский решил посетить лично и даже вручить одну из премий. Когда Мединский вышел на сцену, зал буквально замер: люди просто не знали, как реагировать. Ровно до того момента, пока анонимный женский голос не прокричал министру из зала: «Верните «Тангейзер»!» Мединский чуть вздрогнувшим тоном переспросил: «Тангейзер?», после чего на протяжении пары минут все сидящие в зале громко хлопали и били ногами в пол. Министр был «забукан» — и несмотря на то, что он попытался красиво выйти из своего положения, обида, видимо, была очень сильная.
Возможно, именно этот эпизод на закрытии «Маски» был одной из причин последовавшего вскоре «наезда» на фестиваль; Минкульт давно выходил с некими несмелыми попытками реформы премии, однако летом события начали развиваться стремительно.
Министерство культуры на правах соучредителя премии сформировало рабочую группу по реформированию «Маски». Эта самая группа и предложила новый порядок формирования экспертного совета премии, который стал предметом самого масштабного театрального скандала второй половины года.
Дело в том, что в экспертный совет вошли в числе прочих фигуры довольно одиозные.
Главным casus belli стало участие в совете Капитолины Кокшенёвой, руководящей Центром культурной политики в НИИ культурного и природного наследия им. С. Лихачёва.
Том самом институте, который проводил «экспертизу» разных спектаклей на предмет «несоответствия» классике, а теперь разработал проект государственной Cтратегии в области культуры. Который, судя по просочившимся в интернете отрывкам, призван вернуть советские стандарты взаимоотношений искусства и власти.
В итоге более ста театральных критиков со всей страны подписали письмо с требованием распустить набранный экспертный совет и собрать новый по прежним принципам. СТД и Минкульт письмо не услышали, расформировывать совет не стали, а Кокшенёва по-прежнему в его составе.
Главным же позитивным результатом конфликта вокруг «Маски» и письма критиков стало создание Ассоциации театральных критиков России,
первого официального объединения пишущих театроведов — организации общественной и не зависимой ни от каких сил, которая не имеет официальных полномочий, но тем не менее сможет теперь стать официальным рупором театрального сообщества и на том или ином уровне участвовать в решении сложных вопросов.
Выживание театров и возрождение театров
Весь этот год российские театры продолжали существовать вопреки. Наверно, самый удивительный – это Театр.doc, за прошедший год уже дважды уничтоженный и воскресший. 30 декабря 2014 года в театре прошел рейд силовых структур, поводом для которого стала демонстрация фрагментов фильма о Майдане, после чего театр должен был в спешном порядке покинуть арендованное помещение в Трехпрудном переулке, где был прописан со дня основания.
Театр при этом довольно быстро нашел новое помещение — старинный особняк на площади Разгуляй, который всего за полтора месяца совместными усилиями тщательно ремонтировали добровольцы — режиссеры, актеры, драматурги и просто сочувствующие зрители. Но на этом месте «Док» прожил всего несколько месяцев – после премьеры спектакля «Болотное дело» снова пришли полиция и пожарные, и театр был вынужден опять переехать.
Однако создатели и руководители «Дока», Елена Гремина и Михаил Угаров, не отчаялись и на этот раз. В результате сейчас у театра впервые в его истории есть сразу два помещения в разных концах одного двора в Малом Казенном переулке. Получилось, что
от каждого удара «Док» только разрастался, как бы размножаясь почкованием, – хороший повод для власти задуматься о целесообразности преследования этого стойкого театрального коллектива.
Еще одно уникальное явление – «Гоголь-центр», из-за сложной финансовой ситуации оказавшийся на грани банкротства и вторую половину года полностью просуществовавший на свои средства, практически без поддержки департамента культуры. Тем не менее руководимая Кириллом Серебренниковым площадка сумела за это время выпустить два масштабных проекта, вызвавших большой резонанс, – спектакли «Кому на Руси жить хорошо» по поэме Некрасова и «Сказки» по народным преданиям в пересказе Афанасьева. «Гоголь-центр» оказался востребован обществом и публикой, которая не бросила театр, а напротив — стала ходить туда чаще.
Случилось в этом году еще два значимых события. Первое – конечно же, открытие Электротеатра «Станиславский». Борис Юхананов создал в центре Москвы уникальное культурное пространство — попадая туда, чувствуешь себя как будто в параллельном мире. Здесь нет ничего невозможного – 12-часовые спектакли в трех частях, оперный сериал «Сверлийцы» из шести спектаклей по произведениям лучших современных композиторов, постановки трех из самых выдающихся мэтров мирового театра (Теодороса Терзопулоса, Ромео Кастеллуччи и Хайнера Гёббельса, которые встретились в афише одной труппы чуть ли не впервые), лекции на самые парадоксальные темы, концерты сложнейшей авангардной музыки, в процессе выпуска — несколько десятков работ молодых режиссеров.
Другой театр, переживший обновление, пусть и не столь радикальное, – питерский БДТ, возглавленный Андреем Могучим.
Большой Драматический наконец открыл второе дыхание и обрел новое лицо.
Новый БДТ – очень разный, в нем есть место и отвязному спектаклю презирающего все театральные условности Андрея Жолдака, и публицистичному «Что делать?» Могучего, и многофигурной, бережной к тексту, но при этом обжигающе современной «Войне и мире» Виктора Рыжакова, и разного рода социальным проектам. Обновленный БДТ – хороший пример мудрого сосуществования традиции и поиска, всевозможных театральных школ и культур.
