Цивилизация
Сегодня Каннский фестиваль закроется весьма странной мелодрамой о любви Шарлотты Генсбур к дереву, а жюри Тима Бёртона раздаст награды. Первые призы уже вручили. Экуменическое жюри наградило фильм, который не могло проигнорировать, – ленту «О богах и людях» француза Ксавье Бовуа – душераздирающую, при этом неплохо снятую драму о семерых цистерцианских монахах, которых в середине 1990-х в Алжире похитили и убили террористы. Жюри критики ФИПРЕССИ сделало более спорный выбор – «Турне» Матье Амальрика (тоже француза, актера по основной профессии), пост-феллиниевскую трагикомедию о компании тучных американских стриптизерш, дающих серию концертов во французской глубинке. В свое очередь, жюри параллельного конкурса «Особый взгляд» под руководством эксцентричной Клэр Денни вручило приз корейцу-меланхолику Хон Сан-Су за его новый фильм, задумчивый оммаж «Новой волне», в котором самое лучшее – заголовок: «Ха Ха Ха».
Этот день, затишье перед возможной бурей, дает последний шанс поиграть в Тима Бёртона.
Нет, не предсказать его решение (это невозможно, да и зачем?), а вынести собственное. Раздать призы тем фильмам, которые действительно того заслуживают. Хотя бы только в собственном воображении.
«Золотую пальмовую ветвь», вне всякого сомнения, надо отдать Апичатпонгу Вирасетакуну – хотя бы ради удовольствия послушать, как Тим Бертон будет со сцены выговаривать его имя и фамилию. Шутки в сторону: «Дядюшка Бунми, способный вспомнить свои прежние жизни» – самый удивительный, странный, волшебный, ни-в-какие-ворота-не-лезущий фильм фестиваля. К тому же Вирасетакун – подлинно модный, еще молодой режиссер, представляющий Таиланд, сравнительно новую кинематографическую территорию. Лучше варианта не придумать.
Гран-при (напомню, в Канне это второе место, «серебро») следовало бы присудить Аббасу Киаростами.
Иранский классик заслуживает поощрения за то, что сделал свою «Заверенную копию» на чужой территории, в Европе, обнаружив нетривиальное мышление и парадоксальное чувство юмора. К тому же Жюльетт Бинош играет у него так хорошо, как не играла ни у кого уже давно, собственно со времен «Скрытого» Михаэля Ханеке. За ту роль ее в Канне не наградили – так пусть за эту наградят. Это было бы справедливо и логично: недаром именно Бинош красуется на официальном фестивальном постере. Чтобы решение не казалось слишком номенклатурным, приз можно разделить между ней и прекрасной корейской актрисой Юн Юнджи из корейской драмы «Поэзия».
С мужской ролью сложнее. Звезды указывают на Хавьера Бардема, сыгравшего «плохого хорошего человека» в испанской картине мексиканца Алехандро Гонсалеса Иньярриту «Красата». Но эта работа далеко не лучшая в фильмографии прекрасного артиста, которого в Канне не наградили даже за роль Антона Чигура в «Старикам здесь не место» братьев Коэнов. Тогда не дали, а теперь дадут? Нехорошо.
Поразительных мужских ролей в Канне-2010, увы, не было.
Так что награду придется отписать Рудольфу Фрешка – фактурному мальчику-дебютанту из венгерского «Нежного сына». Или, на худой конец, коллективу французских монахов из драмы «О богах и людях».
За сценарий было бы правильно наградить Ли Чандона, описавшего в фильме «Поэзия» поразительную историю превращения пожилой домохозяйки в поэта. А приз за режиссуру дать Майку Ли – изумительному британскому режиссеру, создавшему самую зрелую и печальную из своих житейских картин «Еще один год». Правда одна такая награда, за фильм «Обнаженные», у него уже есть, да и «Золотая пальмовая ветвь» имеется. Так что этот приз можно выдать конкурсанту помоложе, нашему экс-соотечественнику Сергею Лознице, чей мрачнейший фильм «Счастье мое» – настоящий мастер-класс современной режиссуры. С другой стороны, бывший документалист Лозница по правилам фестиваля считается дебютантом, а значит, ему можно вручить и «Золотую камеру» за лучший первый фильм.
«Беспредел» Такеши Китано в Канне не понравился никому.
Поэтому вообразим, что он пришелся по душе членам загадочной Высшей Технической Комиссии, присуждающим свои награды далеко не ежегодно, а когда им вздумается. Пусть наградят японцев, скажем, за операторскую работу. Или за виртуозный монтаж. Или за костюмы. Или за трюки. Там, в сущности, все хорошо.
Если награды распределятся по-другому, но между теми же картинами, расклад будет удовлетворительным. Этого, разумеется, не случится. Ведь у жюри в запасе есть антивоенный «Кричащий человек» режиссера из Чада Махамата-Салеха Харуна, скандально-антифранцузский «Вне закона» алжирца Рашида Бушареба, уныло-политкорректный псевдотриллер Кена Лоуча «Ирландский маршрут», гламурно-социальная «Красата» Иньярриту. Есть профессионал-середняк Бовуа, есть обаятельный жуир Амальрик. Наконец, есть Никита Сергеевич.
Поэтому напоследок не откажем себе в удовольствии присудить тот приз, который мы с франкоязычными друзьями-критиками обсуждаем ежегодно и о существовании которого, к сожалению, основное жюри не догадывается.
Мы называем его Palme de merde и награждаем им худший конкурсный фильм.
В этом году пальма отходит единственному американскому конкурсанту Дагу Лайману. До сих пор этот видный мужчина умело притворялся создателем бойких шпионских боевиков («Идентификация Борна», «Мистер и миссис Смит»), а теперь раскрыл свою подлинную сущность и амбиции, сняв «авторский» триллер «Честная игра» с Шоном Пенном и Наоми Уоттс. Такого отвратительного набора штампов, такой неизобретательной режиссуры, такой плоской актерской игры, такой пустой риторики и такого устаревшего месседжа – речь идет о злодеяниях Джорджа Буша и невинности Саддама Хусейна – даже Голливуд не видывал уже давно. Остается лишь уповать, что Лаймана с Пенном и Уоттс вечером на красной лестнице Каннского фестивального дворца мы не увидим.
