Цивилизация
Пересказывать сюжет третьего «Антикиллера», пространно названного авторами «Антикиллер Д. К: Любовь без памяти», — это серьезно испытывать терпение читателя. И дело даже не в том, что со времени выхода второго фильма прошло шесть лет и все эти клопы-метисы изрядно поистерлись в памяти. Ну, если желаете: в городе Тиходонске, похоже, опять воскрес Шаман. По крайней мере, кто-то замочил помощника Калгана Метиса, попутно отправив на тот свет абсолютно непричастную телку и подкинув на место происшествия шаманский бубен. В тот же день жестоко кинули Банкира, уведя куда-то на сторону несусветной величины банковский платеж: братва пересылала воровской общак. Контуженный взрывом, но не потерявший тяги к водке и бабам Банкир вместе со своим гламурным финдиректором Катей отправляется за помощью к старому знакомому – бывшему майору милиции Кореневу, по прозвищу Лис, которого ныне лечат от алкоголизма в дурке. Уходить он оттуда не хочет, потому что пристрастился к таблеткам, совсем потек крышей, да и вообще подумывает стать писателем. Но после выданной Банкиром взятки его оттуда быстро изгоняют в шею, и Лису, тут же влюбившемуся в Катю, ничего не остается, как вмешаться в это дело.
Это то, что поддается пересказу.
Дальше начинается то, что исчерпывающе характеризуется емким русским словом «гон». Дальше герои фильма будут лишать друг друга зрения посредством включенного вибратора, устраивать DJ-сет во время драки в засранном (извините, но это самое мягкое определение) туалете с пробиванием головой врага кафельной стенки, вмазываться порохом из раскуроченного патрона («чтобы не говорили, что автор пороху не нюхал!»), разгуливать с ножом под лопаткой, обнаруживать нежданных родственников и нечаянных детей, прятаться в гробах и вообще всячески устраивать азартное аля-улю. Да, чуть не забыл. «Любовь без памяти» в названии оттого, что без амнезии, полученной вследствие применения секретных препаратов тайных спецслужб, в фильме не обошлось. А «ДК» – это персональное поминание автора романов про антикиллера Даниила Корецкого, в качестве компенсации за то, что от его книжек в фильме оставили только имена героев, а его самого даже из авторов сценария выгнали.
Там, впрочем, и без него тесно.
В количестве сценаристов путаются даже создатели картины. Продюсер картины Юсуп Бахшиев описывает процесс так: «Начали писать сценарий мы с Костей Мурзенко, Мишей Ефремовым и Стасом Ростоцким. Написали первый вариант — он нам не очень понравился, отдали его Денису Нейманду. Он написал сценарий, в котором уже попутно участвовали Ваня Охлобыстин, Гоша и я. А вся романтическая линия родилась благодаря Кате Климовой». А Гоша Куценко признается, что сценарий, по сути, мало кого волновал: «Кстати, начинали снимать фильм про одно, а получилось про другое. Но в итоге, когда мне показали сценарий, оказалось, что получилось почти то, что мы и запланировали. В общем, мы как бы обогнули земной шар и пришли в нужную точку».
По поводу «обогнули земной шар и пришли в нужную точку» очень хочется вспомнить поговорку про бешеную собаку, но я не буду. И вообще не буду клеймить создателей шедевра в новоизобретенном стиле «мы с друзьями посмотрели «Олдбоя» и решили оттопыриться».
Потому как на самом деле Гоша Куценко с компанией вольно или невольно сделали очень интересный ход.
Сегодняшнее российское кино умеет многое: оно уже научилось работать со спецэффектами, снимать трюки, ставить драки, взрастило даже пару — тройку хороших актеров. Оно даже более-менее научилось сшивать между собой эпизоды в целое не очень грубыми стежками. И даже поднимать этого Франкенштейна и заставлять его ходить умеют. Не получается у него только одно – сделать этого Голема живым. Забыли наши кинематографисты какое-то птичье слово, которое делало изображение на белом экране огороженным участком жизни, потеряли его в суматохе буйных лет. Из кино ушла подлинность.
Едва не померев на стыке восьмидесятых — девяностых, российская киноиндустрия таки выжила и роман с российским зрителем продолжила. Но из больницы вышла исполосованным косметическими хирургами перестарком, активно имитирующей молодость и компенсирующей отсутствие жизненных сил богатством.
Вместо здорового румянца — ухоженность, выхоженная в косметологических кабинетах, а буйство взаправдашних чувств компенсировалось богатым опытом имитации оргазма.
И она сама это понимает: стареющие дамы вообще очень чутки. Поэтому выбрала беспроигрышную вроде бы тактику – в русле мировых тенденций. Начала давить на чувства, вызывать у зрителя эмоции. Нет, я не про чувство мучительного стыда за создателей фильма, я про более простые реакции. Про рефлексы. Когда тебе в глаз убедительно летит отвертка, это всегда страшно — хочешь не хочешь, а дернешься. 3D, долби-звук – все эти нововведения направлены именно на то, чтобы усилить — не достоверность, нет – правдоподобие происходящего. Кино вернулось к тому, с чего начало: вновь стало аттракционом. Сегодняшнее кино хочет только одного: чтобы у зрителя в нутре ёкнуло.
Предел мечтаний создателей картин все тот же – напугать зрителя, как на люмьеровском «Прибытии поезда», и сравниться по степени воздействия с американскими горками.
При такой стратегии они, конечно, теряют часть зрителей – тех, кто, взрослея, хочет того же ёканья, но от сопереживания, а не от очень громко падающего самолета или бутылки во влагалище. Тех, кого раздражает, что их раздражают, как собаку Павлова, дергая за первичные рефлексы. Я, например, люблю включать свои реакции сам, а им мой головной мозг кажется лишним звеном в цепочке. Мне обидно, что моя вторая сигнальная система, которую я в себе холил и нежил с детских лет, осталась без работы, я не хочу реагировать лишь на «непосредственные зрительные, звуковые и другие раздражения или их следы».
Им, наверное, тоже обидно, что, к примеру, возраст среднего потребителя компьютерных игрушек уже перевалил за тридцать лет: аудитория растет вместе с индустрией, — а в кино как ходили тинэйджеры, так и ходят. Но обида обидой, а за неимением гербовой работают с той аудиторией, какая есть. И здесь нам опять придется вернуться к особенностям национальной киноиндустрии.
Наша проблема в том, что банде режиссеров и продюсеров, занявших круговую оборону в отечественном кинопроизводстве, в отличие от их западных коллег не даются даже самые простые операции, связанные с творчеством.
Технические навыки, вроде тех же спецэффектов, копируются ими прекрасно, а вот чуть что связанное с божьей искрой – конфуз-с! В частности у них упорно не получается рассказать связную историю, сочинить сюжет: мало того что истории получаются скучные, так еще каждые несколько минут сваливается целая бахрома белых ниток логических и прочая нестыковок.
И тогда чья-то умная голова додумалась просто отменить сюжет. Запретить сценарий как таковой. Первыми этот принцип – взять и сделать «самый лучший фильм» из гэгов, просто нанизанных один за другим, как артисты на сборных концертах, — взяли на вооружение комедиографы. И что?
И комедия стала первым российским жанровым кино, окупающимся в прокате.
Теперь вот Бахшиев и компания пытаются привить это открытие к боевику. Третий «Антикиллер» подчеркнуто внесюжетен, он издевается над самим принципом сценария. Как только градус происходящей на экране дичи сметает со стола даже те крохи правдоподобия, что были заявлены авторами, они тут же включают «чик-чирово, не игрово», заставляя «великолепного Гошу» кричать что-нибудь вроде: «За мной, читатель! Нас ждет следующий эпизод!» — и указывать пистолетом направление движения. Зато какие там погони! Сколько тачек взорвали и разбили! Сколько народу положили исключительно разнообразными способами! А мочилово в сортире, перемежаемое сексом в нем же?!
За мной, зритель! Пальчики оближешь!
Слюнки потекут.
