Голова Хранителя

Когда наступит физический голод, когда вам нечем, кроме воды и мыла, будет стирать белье, когда ваш сосед по лестничной площадке или даже вы сами в один не очень прекрасный день окажетесь «американским шпионом» или «украинским террористом в Крыму» — не удивляйтесь. Не говорите, что вас не предупреждали. «Вот это все» неизбежно и очень быстро наступает везде, где начинают давить катком утят и сжигать сыр с колбасой из соображений «большой политики». Где одни, выражаясь языком нашего главного дипломата, «дебилы» безнаказанно рвут на части банки с импортным пивом в гипермаркете, а другие — скульптуры замечательного скульптора Вадима Сидура на выставке в Манеже.

Мы с вами, начитавшиеся исторических сказок о нашествии варваров на Европу, оказались рождены, чтоб сказку сделать былью. И теперь живем в стране — да что там в стране, бери шире — в мире побеждающего варварства.

Мне хочется плакать, когда я перечитываю сообщения о публичной казни 82-летнего хранителя античных памятников сирийской Пальмиры Халеда Асада. 50 лет этот человек был главным археологом Пальмиры, а после ухода на пенсию стал экспертом в департаменте древности и музеев. Боевики запрещенного в России ИГ (организация запрещена в России) захватили древний город в мае. Взяли Асада в плен. Месяц — так пишут СМИ, но пойди проверь — держали его в заложниках и пытали. Требовали выдать информацию о спрятанных античных ценностях. Эти «поборники традиционного ислама» и «рыцари духовных скреп» бойко торгуют награбленными антиквариатом и нефтью, зарабатывая себе на оружие и на возможность публично казнить ученых, геев, женщин, детей, стариков — всех, кого им захочется. С покупателями проблем нет.

Халед Асад не сказал им, где антикварные ценности. Старика обезглавили и повесили тело на античной колонне. На главной городской площади перед музеем Пальмиры. На его рабочем месте.

За убийством наблюдали десятки людей. А потом боевики опубликовали фото взорванного ими храма Баалшамина, построенного во II веке нашей эры. Почти девятнадцать столетий простоял, чтобы погибнуть от рук варваров именно в 2015 году. В 1436 году Хиджры.

Этот храм легко мог быть взорван десять, двенадцать, пятнадцать веков назад. Но произошло это именно сейчас. С нами. При нас.

…На днях к некоторым людям, в том числе ко мне, обратились мои знакомые из Узбекистана с просьбой поучаствовать в защите неожиданно уволенной с поста директора Государственного музея искусств в Нукусе Мариники Бабаназаровой. Нукус — столица Каракалпакии, автономной республики в составе Узбекистана, до 1936 года входившей в состав РСФСР.

Мариника Бабаназарова бессменно возглавляет этот музей с 1984 года, с момента смерти его создателя, выдающегося советского искусствоведа, реставратора, этнографа Игоря Савицкого. Сам музей, среди прочего, имеет одну из крупнейших в мире коллекций русского авангарда. В этом смысле его судьба должна быть небезразлична и России. Этот музей получил всемирную — без преувеличения — известность как «Лувр в пустыне». Все 86 работников музея высказались против увольнения Бабаназаровой в коллективном письме.

Я не знаю, что ответить на эту просьбу. Я не знаю, как защитить Маринику Бабаназарову от увольнения. Халеда Асада — от убийства. Античные храмы — от уничтожения варварами.

В Советском Союзе над варварством шутили как над поведенческой нелепостью, обаятельным бытовым хулиганством: «Был сегодня в Эрмитаже, вел себя вполне культурно и, представьте, плюнул даже в древнегреческую урну». Сейчас как-то не очень смешно: борьба оскорбленных в своих чувствах верующих — неважно во что — везде оборачивается насилием и вандализмом со стороны этих самых «униженных и оскорбленных». Причем у «униженных и оскорбленных» почему-то власть и оружие. А у тех, кто их якобы оскорбляет, нет ничего, кроме желания что-то сказать себе и миру — текстом, музыкой, картиной, скульптурой, инсталляцией, театральным спектаклем. Что-то оставить после себя. Или даже просто кроме желания спокойно жить, есть вкусное, одеваться в красивое.

Проблема в том, что варвары часто — вовсе не циничные дикари, а как раз наоборот, дикари с идеалами.

Готовые за свои идеалы, которые они, в силу отсутствия ума и знаний, не в состоянии внятно выразить словами, крушить и убивать. В СССР разрушали храмы под разговоры о новой коммунистической морали. В сегодняшней России громят выставки и спектакли под аккомпанемент квазирелигиозного бреда о духовных скрепах и традиционных ценностях.

Это происходит не только с нами и не только сейчас. Варвары бессчетное количество раз в истории человечества вторгались на чужие земли или орудовали на земле своих предков, покрывая пеплом, золой, обломками храмов и чужой кровью прежний культурный слой. Прикрывались когда возвращением к «поруганным» истинным традициям и святыням, а когда, наоборот, необходимостью отринуть проклятое прошлое, чтобы строить невиданно светлый и справедливый новый мир.

Варвары — не какие-то абстрактные и далекие «они», а «мы». Вот в чем проблема. В каждом из нас сидит этот инстинкт разрушения. Убийства «другого». И когда критическая масса людей, у которых он торжествует, накапливается, происходит переход количества в качество.

Стоит один раз публично порадоваться захвату чужого, одобрить неправедный судебный приговор, и ты уже варвар. Все происходит быстро, безболезненно, практически незаметно для тебя самого.

Неотъемлемой частью развития человеческой цивилизации оказывается не только производство культурных ценностей, но и их сознательное истребление. Тело обезглавленного хранителя древностей Пальмиры на античной колонне — в некотором смысле тоже памятник культуры. Все смотрят. Боевики ликуют. Мы ужасаемся. Человечество приносит очередную жертву на алтарь вековечной борьбы против собственного одичания. Не научилось по-другому. Мы рубим головы другим, но и себе тоже.

Только эта нескончаемая борьба культуры и варварства в широком смысле (политика — только ее маленькая часть), видимо, и делает человека человеком. В каждом из нас бьются животное с человеческим. Варвар и творец. Духовные скрепы лжи, которыми пригвождают нас к себе и дикие политические режимы, и живая человеческая совесть.

Видимо, все, что мы можем в этой борьбе, — «не стрелять в пианиста».

Не приветствовать приговоров политической инквизиции, позорных судилищ, в которые варвары везде и всегда превращают суд. Не подпевать коллективному вою взбесившейся толпы. Называть белое белым, а черное черным, «пока нам рот не заткнули глиной». И робко надеяться на «эффект вампира», которым несомненно обладает культура. На то, что, напитавшись кровью культуры, дети варваров все-таки станут людьми. Перестанут рубить головы и создадут свои памятники. Храмы. Книги. Картины. Спектакли. Будем утешать себя тем, что, если сейчас мы не победим варваров, хотя бы потом наши потомки им не проиграют.

Варвары побеждают далеко не первый раз. Но пока еще никогда им не удавалось победить окончательно.