Намкрыш

Говорят, случайных совпадений не бывает. Думаю, бывают. Но это точно было не случайным. Совпали две новости: «В ночь с 15 на 16 декабря после рекордного за 16 лет обвала рубля Банк России повысил ключевую ставку до 17%» и «В Донбассе первая ночь (та самая, с 15 на 16 декабря, как вы понимаете) прошла спокойно».

Дальше — больше. 16 декабря обвал валютных и фондовых индексов продолжается, банки в регионах и Москве массово заявляют об отсутствии валюты, калужский губернатор Анатолий Артамонов запрещает произносить в своей губернии слово «кризис», надо же с ним как-то бороться, лучше просто не упоминать всуе.

Министр иностранных дел России Сергей Лавров дает интервью телеканалу France 24. Из этого интервью мы узнаем по крайней мере две потрясающие новости. Во-первых, Россия, оказывается, никогда не называла НАТО своим врагом. Видимо, у нас с вами в последние месяцы обострились проблемы со слухом. Во-вторых, отвечая о статусе Донецкой и Луганской областей, министр Лавров не только не употребляет идиоматические выражения «ЛНР» и «ДНР», но вообще произносит какую-то крамолу по меркам российской пропаганды еще недельной давности: «Это решать самим украинцам. Мы не предлагаем федерализацию или автономию».

Раньше действительно не предлагали — требовали. При этом «ДНР» и «ЛНР» долгое время публично отказывались от любых переговоров с «бандеровцами», называя сам факт диалога с официальным Киевом предательством, а теперь просят «киевскую хунту» срочно прислать пенсий и продолжить переговоры в Минске.

Экономические итоги года, который мы прожили под неписаным лозунгом «Патриотизм в обмен на экономику», в результате чего хэштег «Крымнаш» логично сменился в соцсетях хэштегом «Намкрыш», описываются несколькими простыми вопросами.

Может ли существовать патриотический курс рубля? Патриотическая ипотека? Патриотическая инфляция? Патриотическая ключевая ставка? Могут ли быть патриотическими законы экономики или законы природы, наконец?

Мой замечательный однокурсник, журналист уважаемой московской деловой газеты, на днях, еще до того, как все российские компании, вместе взятые, стали стоить меньше половины одной американской корпорации Google, а курс евро решил прощупать даже не психологическую, а прямо-таки магическую отметку 100 руб., написал в своем фейсбуке: «Знаю, что сам дурак и надо было ипотеку в рубли перевести. Но остался же всего год, и сейчас смысла немного. Так, для памятки. Как я покупал доллары на погашение ипотеки в этом году: 8 июня — 34,88 руб./$1, 12 июля — 34,65 руб./$1, 25 августа — 36,64 руб./$1, 30 октября — 43,91 руб./$1, 7 ноября ночью — 47,52 руб./$1, 7 ноября днем — 48,27 руб./$1, 4 декабря — 54,52 руб./$1, 12 декабря «Райффайзен» предлагает курс 58,31 руб./$1».

Такая нехитрая хроника пикирующей геополитики в цифрах.

На днях мы шли к метро после мероприятия вместе с валютным аналитиком крупного госбанка. Молодой парень, лет тридцать. Тут важно, что это не слесарь или пианист, то есть не человек, далекий по роду деятельности от экономических знаний. И вдруг он говорит, причем сам, не в ответ на какую-нибудь реплику, просто для затравки разговора с незнакомым человеком: «У меня валютная ипотека. Платеж $1 тыс. в месяц. Недавно это было 35 тыс. руб., сейчас — 55. Ну ничего, потерплю. Я патриот».

Потом мой собеседник начинает ругать Центробанк, который якобы гробит рубль и экономику, за повышение ключевой ставки. И заодно задвигать различные политические теории в духе «Россию зажимают» и «в ДНР у нас все получится — у меня там знакомый среди руководителей». А заодно радостно сообщает мне «военную тайну», давно ставшую секретом Полишинеля: там, «оказывается», есть российские войска.

Может быть, это как раз вполне патриотично, чтобы рубль падал к доллару за год вдвое? Что вы теперь платите за свою валютную ипотеку в два раза больше, чем планировали еще год назад? Ведь эти деньги идут банку. А банк — часть банковской системы страны. Таким образом вы поддерживаете его в «наше сложное время». (Кстати, если вы заметили, в России простых времен почему-то не бывает — какое ни возьми, оно всегда обязательно сложное.)

Инфляция в 10% годовых тоже очень патриотична. А еще лучше — сразу 100%. Платя вдвое больше, чем год назад, за тот же товар, вы помогаете выжить в «наше сложное время» магазину или торговцу с рынка. Если, конечно, у вас остались работа и деньги. Патриотический курс рубля по такой логике должен быть максимально низким: при курсе 100 руб./$ в условиях падающих цен на нефть рублей в казну придет больше. Получается, ради бюджета рубль и падает все ниже. С ним, правда, летят в тартарары и наши доходы, но это же так патриотично — быть нищим в разоряющей себя (теперь уже даже элиту, а не только рядовых граждан) в патриотическом раже стране.

И вообще, раз мы такие патриоты, должны терпеть. Хотели Крым — получите финансовый коллапс. Боролись по телевизору с мифическим «укрофашизмом» вместо того, чтобы заниматься при еще высоких ценах на нефть развитием национальной экономики, которую за девять месяцев далеко не самые жесткие международные санкции и абсурдные ответные контрмеры схлопывают, как детский складной стульчик, — запасайтесь гречкой.

У экономики есть одно скверное свойство: она нигде и никогда не патриотична. Деньги присягают тому флагу, под которым им спокойнее, надежнее и вольготнее.

Люди могут искренне поддерживать власть и любить свою страну, но желудку и кошельку все равно доверяют больше.

Так что, боюсь, даже большинство наших патриотов считают нынешний курс рубля не слишком выгодным для себя. И галопирующий рост цен, подозреваю, не нравится никому. И при всем уважении к нашей стране, мы с вами лучше бы платили валютную ипотеку хотя бы по курсу, который был до момента, когда пассионарная точка зрения «наших бьют!» возобладала над скучными аргументами разума.

Теперь можно терпеть или жаловаться, кому как нравится. Но все мы — журналисты, слесари, валютные аналитики — должны наконец начать понимать взаимосвязь происходящего в нашей экономике с нашими собственными действиями в политике. Мы должны хотя бы чисто хронологически вспомнить, когда и почему появились санкции против России. Или задать себе, например, такой вопрос: почему, когда баррель нефти в 2009 году опускался ниже $40, доллар у нас не поднимался выше 36,5. А сейчас, когда цена барреля нефти чуть меньше $60, мы радуемся, что он «укрепляется» до каких-нибудь 62?

В 2014 году мы поставили чистый эксперимент на себе, Украине, мировом сообществе и получили опытным путем закономерный результат: Россия является мифической «великой державой» без экономического суверенитета.

Причем добиться экономического суверенитета полным отказом от импорта, запретом валюты и заклинаниями о происках врагов не получится. Единственный способ обрести реальное политическое могущество, а не то, которое мы столь зажигательно для собственной и международной безопасности изображали весь этот год, — наращивать свое присутствие в мировой экономике, становиться привлекательным местом для своих и чужих капиталов. Обгонять своих «геополитических противников» по уровню жизни, образования, медицины. Не делать политическую ставку на «вежливых зеленых человечков» и закон тайги в международных отношениях. Не строить новый «железный занавес» из проржавевших духовных скреп тысячелетней давности.

Наша экономика, к счастью для будущего страны, не поверила нашей политике. И теперь начинает мстить. Но выбор за нами — продолжать игнорировать экономику как обидную помеху нашим политическим амбициям и быстро скатиться в каменный век или все-таки вернуться в политическую нормальность и заняться своей страной.