«Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не говорю»

Видео со свадьбы Нажуда Гучигова и Луизы Гойлабиевой произвело в соцсетях настоящий фурор. В основном невесте сочувствовали. Но немало было и таких отзывов: «Это же Чечня. Там постоянно заключаются договорные браки. Не она первая, не она последняя».

Все так. Но повод ли это закрывать глаза на подобные случаи только потому, что таковы местные традиции?

Нашумевшая история с женитьбой с самого начала выглядела сомнительно с точки зрения законодательства: Гойлабиева — несовершеннолетняя, у Гучигова уже есть жена. По идее, как только история стала достоянием общественности, должна была последовать реакция со стороны представителей власти, тех же депутатов Госдумы например.

Однако озабоченность проявили лишь правозащитники и известный поборник нравственности питерский депутат Виталий Милонов — вот уж кто не изменил самому себе! Правда, уже через несколько дней передумал и попросил не вмешиваться в личную жизнь других людей.

В целом же в «политическом эфире» стояла гробовая тишина.

И это обстоятельство еще раз доказало, что Чеченская Республика — особая территория, которая живет по законам, иногда не имеющим ничего общего с законами Российской Федерации. Федеральная власть и политики предпочитают не замечать многое из того, что происходит в республике, хотя, если бы речь шла о других регионах, не только заметили бы, но и отреагировали так, что мама не горюй.

Давайте представим, что губернатор, к примеру, Архангельской области препятствует федеральным силовикам в допросе подозреваемого по делу об убийстве известного оппозиционера или призывает открывать огонь на поражение в отношении правоохранителей из других субъектов. Сошло бы это ему с рук?

Или, допустим, районный полицейский из Томской области склоняет к сожительству 17-летнюю школьницу. А у этого полицейского уже есть жена и взрослые дети. Получи такая история общественный резонанс, любвеобильный страж порядка едва ли смог бы и дальше безнаказанно домогаться несовершеннолетней.

Вот бы ему задали наши многочисленные защитники традиционных ценностей! Как раз те самые защитники, которые в случае с женитьбой Гойлабиевой и Гучигова набрали в рот воды.

Сама невеста, правда, на телекамеры утверждала, что счастлива и вышла замуж по согласию. Но в это не верится хотя бы потому, что еще в конце апреля Нажуд Гучигов заявлял «Новой газете», что не собирается брать вторую жену: «О какой второй жене вы говорите? Вот прямо со мной тут моя первая и единственная жена, которую я очень люблю, с которой прожил всю жизнь!»

Да, кстати, а что там с «первой и единственной»? По информации радиостанции «Говорит Москва», первый брак Гучигова не регистрировался в загсе. Очевидно, полицейский в свое время заключил никях — брачный договор по правилам шариата. Поэтому с точки зрения «светского» законодательства он считается женатым впервые. Вопрос в том, расторг ли страж порядка свой религиозный брак. Если нет, то выкрутился он из ситуации ловко: стал двоеженцем, к которому, однако, трудно подкопаться, поскольку с точки зрения законов Российской Федерации у него всего одна жена.

Именно поэтому нельзя отказать в казуистической логике главе думского комитета по вопросам семьи, женщин и детей Елене Мизулиной, выступившей против неожиданно встрепенувшихся коллег, которые предложили ввести уголовную ответственность за многоженство. Гучигов, сказала она, в зарегистрированном браке никогда не состоял, соответственно, имело место сожительство: «Пусть по законам шариата, но это было сожительство. Факта двоеженства просто нет».

Получилось не менее ловко, чем у самого Гучигова.

«Торжество тысячелетия» на самом деле стало «торжеством лояльности»

по отношению к республике и непосредственно к ее президенту, который фактически взял организацию свадьбы и урегулирование всех щепетильных вопросов под личный контроль.

В анналы войдет заявление пресс-службы уполномоченного по правам ребенка Павла Астахова: «У нас насильно не защищают». Хочется спросить омбудсмена: всегда ли ребенок, нуждающийся в защите, может попросить о ней публично? И если уж у нас «насильно не защищают», то почему тогда Павел Астахов так яростно отстаивал запрет на усыновление американцами российских сирот? Разве сироты обращались к нему, только бы не отправляться на чужбину, за океан?

Именно этот лицемерный подход, основанный на конъюнктуре, раздражает больше всего.

Защищать, возмущаться, поднимать шум радетели за нравственность и «традиционные ценности» предпочитают в основном тогда, когда это вписывается в интересы государства, как в случае с запретом на усыновление сирот, или укладывается в общий реакционно-консервативный тренд, как, например, было с принятием закона о запрете гей-пропаганды среди несовершеннолетних — правильном по сути, но абсолютно бессмысленном, ибо к чему запрещать то, чего нет?

Чечня неприкасаема для критики, потому что там есть Кадыров, которого президент Путин считает гарантом спокойствия и стабильности в республике. Никто не решится ломать статус-кво из опасений, что в республику может вернуться хаос.

Именно поэтому, что бы ни происходило на территории республики, федеральная власть и политики, как правило, ведут себя по принципу «ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не говорю».

А то, что закрыли глаза на скандальную историю со свадьбой… Подумаешь. Поводов повозмущаться, порадеть, призвать к наказанию еще будет предостаточно: глядишь, какой-нибудь театр поставит очередной «Тангейзер» или очередные юные дурочки станцуют в неположенном месте тверк. Вот тогда и покричим.