Цивилизация
Наверняка отыщутся идиоты, которые объяснят решение жюри Берлинале дать «Золотого медведя» иранцу Джафару Панахи и его картине «Такси» политической конъюнктурой. Мол, он же в Иране под арестом сидит, за неповиновение властям, вот и наградили, а искусство здесь ни при чем.
Почему сразу идиоты? Потому, что за почти уже двадцать последних лет так и не удосужились ничего узнать о Панахи. Он давно уже классик, один из лучших, самых сильных и самобытных режиссеров XXI века, успевший за свои прежние фильмы получить невероятный набор призов по всему миру – «Золотая камера» и «Особый взгляд» в Каннах, «Золотой леопард» в Локарно и «Золотой лев» в Венеции; только в Берлине «медведи» (два) до сих пор у него были серебряные.
И политики, скажем, в его дебютном «Белом шарике» — трогательнейшем фильме о девочке, выпросившей у мамы на Новый год золотую рыбку, или «Зеркале», уже о другой девочке, которая потерялась по дороге из школы домой, не было вообще.
Откуда же взялось это фрондерство, зачем сунулся пять лет назад снимать (а это в Иране запрещено) выборы, получив за это тюремный срок — ныне замененный на домашний арест, — и двадцатилетний запрет на профессию?
Все просто.
Если человек по-настоящему талантлив и живет при этом в обществе, построенном на несправедливости и насилии, рано или поздно он окажется в ситуации протеста.
Сам его дар не позволит молчать и делать выбор в пользу «чистого искусства» (опять же, только идиоты думают, что оно может существовать вне политики). А дальше, когда он будет наказан властями, замолчать не получится тем более.
в отдельном репортаже
Протесты мировой общественности вынудили иранский суд изменить меру пресечения на домашний арест — и Панахи, выждав год, принялся опять снимать запрещенное ему кино. Сначала с вызывающим заголовком «Это не фильм» (у себя дома), потом «Задернутые занавески», уже на даче и на берегу моря (его видно через окна), а теперь и вовсе — на улицах Тегерана, куда заключенный, презрев все запреты, вышел и сел за баранку такси. Едет, разговаривает с пассажирами — случайными и нет, — а те рассказывают ему свои истории, смешные и трагичные, за каждой из которых скрыт призрак неснятого фильма.
Что превращает «Такси» в нечто гораздо большее, нежели акция персонального протеста? Прежде всего, художественная изобретательность, лишь обостренная вынужденным минимализмом при выборе средств. В салоне этого автомобиля за неполные полтора часа действия оказывается все иранское общество: временно безработный, ратующий за увеличение количества публичных казней, спорящая с ним школьная учительница, умирающий мотоциклист, из последних сил диктующий на мобильник завещание (иначе дом достанется по закону братьям, а не жене), торговец нелегальными DVD с новым сезоном «Ходячих мертвецов» и Вуди Алленом, две суеверные бабки с аквариумом, отстраненная от работы адвокат-правозащитница и, наконец, родная племянница режиссера-таксиста, которой в школе задали на дом снять собственный фильм, но с соблюдением всех надлежащих правил кинематографа Исламского Государства (организация запрещена в России).
Теперь ни она, ни ее многомудрый дядя понятия не имеют, как справиться с невыполнимой задачей: и не соврать, и двойку не получить. Трудно. Но у Панахи получилось, а племянница оказалась на сцене дворца Берлинале, куда вышла за призом. Говорить в микрофон не смогла, разрыдалась.
Вообще любое решение любого фестивального жюри – версия картины мира, увиденного через призму кино.
Мир возглавлявшего жюри 65-го Берлинале Даррена Аронофски и его товарищей оказался на удивление разнообразным и богатым: они даже поделили надвое двух «Серебряных медведей», чтобы хватило на всех. Так что их вердикт, как и фильм Панахи, оказался декларацией прав и свобод кинематографистов.
Здесь и яростная критика лицемерия католической церкви, покрывающей священников-педофилов («Клуб» чилийца Пабло Ларрейна, взявший Гран-при), и напоминание о том насилии над личностью, с которого начиналась современная Европа (черно-белый стилизованный ретровестерн румына Раду Жуде «Aferim!», которому достался один из двух режиссерских призов). Антимистическая саркастическая притча о пожилом полицейском и его дочери-анорексичке, пытающихся вызвать с того света дух матери («Тело» польской постановщицы Малгоржаты Шумовской, еще один режиссерский «Медведь») и пропитанная мифологией магически-реалистическая история забеременевшей девушки с гватемальской кофейной плантации (дебютный «Вулкан Иксканул» Хайро Бустаманте получил приз имени Альфреда Бауэра за инновацию в искусстве).
Наконец, сценарный приз за поэтичный и горький документальный фильм Патрисио Гусмана «Перламутровая пуговица» об уничтожении индейцев Патагонии и пара актерских наград для выдающихся ветеранов — Тома Кортни и Шарлотты Рэмплинг, блестяще сыгравших в британской драме «45 лет» стареющих супругов в канун юбилея свадьбы. Все вместе — картина не меньшего разнообразия, национального, тематического и культурного, чем в такси Джафара Панахи.
Русским тоже нашлось место в этом раскладе, хоть и не самое главное.
Два оператора фильма Алексея Германа-младшего «Под электрическими облаками» Евгений Привин и Сергей Михальчук получили приз «за выдающийся художественный вклад», поделив его с еще одним оператором, Стурлой Брандтом Гревленом (тот снял немецкую криминальную драму «Виктория» об ограблении банка виртуозным единым планом, без монтажных склеек).
Российские продюсеры, вышедшие за наградой, явно были разочарованы — в самом деле, одни лишь амбиции масштабной германовской работы, казалось, давали право претендовать на большее. Однако приз — все равно приз, так что мы победу одержали, пусть и скромную.
Важно и символично, что один из награжденных — россиянин Привин, а второй — украинец Михальчук: «Под электрическими облаками» — копродукция с Украиной (не дай бог последняя).
Не надо забывать и о том, что в этом году почетная «Камера Берлинале» досталась россиянину — создателю московского Музея кино, выдающемуся историку и киноведу Науму Клейману, которого зал приветствовал стоя и овациями. И вообще, в каждой из программ фестиваля участвовало по русской картине — в общей сложности их было семь, — что случилось после довольно продолжительного периода полного безразличия Берлинале к нашему кинематографу.
Даже специальная программа нового русского кино, устроенная в Берлине московским кинотеатром «Пионер» и проводившаяся параллельно с фестивалем, шла на аншлагах. Вспомним и о том, что операторский приз фильму Германа последовал за сценарным Звягинцеву в прошлогодних Каннах и режиссерского — Кончаловскому в Венеции.
Россия сегодня для мирового кино — одна из самых интригующих территорий, и это само по себе дороже любых наград.
А чтобы получить что-нибудь золотое, придется дождаться, пока у нас появятся режиссеры столь же отчаянно-смелые, как Джафар Панахи. Конечно, хотелось бы, чтобы при этом их в тюрьму не сажали и им не приходилось бы подрабатывать шоферами такси.
