Цивилизация
После выборов президента в марте 2018 года руководителям страны в любом случае придется формулировать и осуществлять некую программу развития. Даже если опять, как в нынешнем президентском цикле, экспромты изменят положение нашей страны в мире и ход российской истории до неузнаваемости.
В России очевидно наступает глобальное время нового транзита — политического, социального и экономического.
Ответ на главный формальный вопрос ближайшего будущего — кто будет президентом России после мартовских выборов 2018 года, кажется более-менее очевидным. Хотя Путин пока официально не объявил о своем выдвижении (да и не обязан — президентская кампания по закону еще не началась), последние месяцы он заметно больше ездит по стране, общается на телекамеры с представителями разных социальных групп, особенно с молодежью, уже в силу возраста являющейся будущим страны. Вся эта активность явно напоминает именно предвыборную кампанию.
Президенты, собирающиеся через полгода уходить на покой, так себя не ведут.
Но если с фигурой будущего президента все относительно понятно, в остальном --сплошная неопределенность. Кто будет новым премьером? Произойдет ли кардинальная смена элит — все-таки люди, пришедшие во власть с Путиным или даже до него (их мало, но остались и такие) очень немолоды?
Именно возраст и стаж работы во власти значительной части элиты — главная причина все более явной неизбежности политического транзита.
Будут ли проведены важнейшие реформы — судебная, налоговая, пенсионная? Они уже несколько раз начинались при нынешней власти, но так и не были доведены до приемлемого результата.
Ждать ли перемен в российской политике? С одной стороны, нынешняя «наступательная» внешняя политика обеспечила власти высокий рейтинг в третьем сроке Путина. Но, с другой, привела к санкционной войне и самым серьезным экономическим потрясениям в России со времен кризиса 2008-2009 годов.
Сейчас страна переживает рекордный по продолжительности (с ноября 2014 года) и масштабам (почти на 25%) период падения реальных доходов населения.
И даже начавшийся после двух с половиной лет спада незначительный восстановительный экономический рост все еще не возвращает нашу экономику хотя бы на уровень последнего «мирного», 2013 года. В экономике страна отброшена на пять-семь лет назад - готовы ли мы еще шесть лет платить такую или даже более высокую цену за крайне непрочный и не подкрепленный экономической мощью статус сверхдержавы в очень нестабильном мире без ясных правил игры?
От того, как распределятся ключевые посты после президентских выборов, зависит многое. Как и от того, какие именно посты и государственные институты окажутся ключевыми в новой политической конфигурации.
Понятно, что сейчас политический вес и влияние премьера слишком низки, чтобы считать правительство ключевым центром принятия решений. Но и позиции администрации президента, например, в экономической политике, в настоящий момент не очень сильны.
Несмотря на очевидный консервативный крен, который стал важнейшим политическим содержанием третьего срока Путина, в экономике ключевые посты по-прежнему занимают скорее умеренно либеральные фигуры: Набиуллина, Силуанов, сменивший внезапно арестованного министра экономического развития Улюкаева, выходец из Минфина Орешкин. От персон в администрации президента, правительстве и ЦБ, отвечающих за экономическую политику после выборов, будет зависеть многое.
Даже не пытаясь оставить конкретного преемника, Путин не может не думать о том, как должна дальше управляться и в каком направлении развиваться страна. Это вполне естественный для любого политика вопрос о политическом наследии.
Президент уже в этом сроке начал активнее чистить управляющую элиту — и тех, с кем сам приходил во власть, и остатки ельцинских губернаторов. Из последних среди региональных лидеров остались разве только белгородский Евгений Савченко, да кемеровский Аман Тулеев.
Налоговая реформа в каком-то виде кажется весьма вероятной. Налоги в нормальной экономике служат не только способом пополнения казны, но и важнейшим инструментом самой экономической политики. В России налоговая система в целом неплоха, но сама по себе не может обеспечить существенный экономический рост. При этом все слышнее голоса в пользу изменения, например, подоходного налога, остающегося с 2001 года неизменным и достаточно низким, по мировым меркам: всего 13%. Речь идет о дифференцированной шкале, когда богатые платят по более высокой ставке, чем бедные.
Вряд ли можно существенно увеличивать налоговую нагрузку на главных доноров бюджета — сырьевые компании. Но и уменьшить ее в угоду нефтегазовому лобби вряд ли удастся — «сырьевая зависимость» доходной части российского бюджета любом случае быстро и кардинально не уменьшится. Крайне серьезны проблемы региональных бюджетов, не сводивших концы с концами еще до начала нынешнего экономического кризиса — их могут захотеть начать пополнять с помощью новых региональных налогов.
Пенсионная реформа в том или ином виде неизбежна.
Все варианты попыток ввести в России накопительные пенсии провалились. Сами накопительные пенсии государство замораживает четвертый год подряд и уже официально объявило о намерении ввести в 2019-2020 годах систему индивидуального пенсионного капитала. Споры идут о том, делать ли это систему добровольной или обязательной. При этом повышение пенсионного возраста сильно откладывать и дальше практически невозможно:
количество трудоспособного населения стремительно приближается к числу пенсионеров. При таком соотношении у государства в горизонте 6-10 лет не будет хватать денег даже на гарантированные страховые пенсии.
При относительно низкой официальной безработице(5,1%) Россия вполне может позволить себе сделать так, что люди пожилого возраста будут работать дольше. Тем более что и средняя продолжительность жизни растет.
Кроме транзита власти и реформ, России предстоит начать транзит к новой цифровой экономике, где нефть и газ точно не будут ключевыми источниками доходов страны навсегда.
Цифровое будущее (а у нас государство на словах как раз очень приветствует цифровую экономику — правительство даже написало специальную программу по этому поводу) ставит под сомнение важнейшие функции государства как такового. Например, контроль за финансовыми операциями (блокчейн делает его практически невозможным) и даже денежную эмиссию (криптовалюты может выпускать кто угодно). Так что будет еще и какой-то транзит России вместе с остальным миром из сырьевой экономики в цифровую.
Готова ли Россия к новым степеням свободы и открытости, которые сулит цифровая экономика — отдельный вопрос.
Одной из особенностей цифровой эры является невозможность что-то блокировать и полностью запрещать на уровне любого конкретного государства. Тут критически важна тесная международная кооперация. При этом Россия последние годы скорее обособлялась от мира.
Ну и, конечно, важнейший вопрос будущего — какой будет российская внешняя и внутренняя политика. Сохранится ли санкционная война? Будет ли Россия сворачивать конфронтацию с Западом — хотя бы с ЕС, потому что в США сейчас настолько непредсказуемая, стремительно меняющаяся по персоналиям и недоговороспособная администрация, что при всем желании договариваться с ней о чем-то очень сложно?
Понятно, что без решения украинской проблемы России не добиться снятия санкций, а они существенно замедляют и без того не блестящее экономическое развитие нашей страны.
Завершив постсоветский транзит, Россия пока так и не обрела понятного места в мире. Да и сам этот мир меняется в непредсказуемых направлениях.
Нет больше «однородного» Запада, Восток оставался сильно разнородным всегда. Сама Россия окончательно и бесповоротно перестала быть «самой крупной бывшей советской республикой»— она становится отдельной большой страной со своими не до конца проясненными интересами и очень серьезными политическими амбициями. Если эти амбиции не будут подкреплены соответствующим экономическим и социальным фундаментом, Россию могут ждать большие разочарования и новые потрясения.
Разумеется, снова став президентом, Путин может и не проводить реформ, которые назрели. И это пугает больше всего. Сейчас формально нет ни суперкритического положения в экономике (кризис не в острой фазе), ни острых социальных рисков. Может возникнуть искушение заморозить нынешнее положение вещей.
Инерция — это и есть главный риск.
Хотя бы потому, что под влиянием внешних и внутренних факторов любая система меняется, деформируется сама. И если власть не контролирует этот процесс, она сильно рискует — собой и страной.
Третий президентский срок Путина прошел под знаком замещения внутренних проблем внешнеполитическими. Экономические издержки подобного замещения оказались слишком велики, чтобы Россия продолжала в том же духе еще шесть лет.
