Цивилизация
Линии противостояния — пускай пока только риторического, но все более ожесточенного — складываются в нашем медийном пространстве в причудливую картинку. Еще недавно все было относительно просто и понятно: условные охранители нападали на условных либералов, а те отбивались как могли, зачастую с не меньшей агрессивностью.
Всякому хватало простой интуиции, чтобы определить, где свой, где чужой.
Ныне пейзаж усложнился, причем прежде всего в его охранительной части.
Первый звонок прозвучал, когда любимый единоборец президента Федор Емельяненко не поделил с «пехотинцами Путина» из окружения Рамзана Кадырова детские бои без правил. На Емельяненко обрушился поток омерзительных оскорблений от окружения Кадырова, неизвестные избили дочь борца в Москве — историю даже не замяли, она просто в какой-то момент пропала из поля зрения.
Чуть позже Владимир Путин неожиданно раскритиковал журналистов, «бряцающих ядерным оружием», имея в виду, очевидно, Дмитрия Киселева с его обещанием превратить США в радиоактивную пыль. Это еще можно отнести на счет тонких манипуляций общественным мнением в стиле «мудрый руководитель одергивает зарвавшегося фанатика». Хотя даже здесь трудно отделаться от ощущения, что кастинг на роль нового ведущего итоговой программы Второго канала уже объявлен: главный телезритель не удовлетворен, хоть и сформулировал свои претензии с опозданием в два с лишним года.
А дальше случилось уж совсем вопиющее. Худрук «Сатирикона» выступил с критикой культурной политики российских властей, в ответ на что байкер Хирург обвинил его в желании «превратить страну в сточную канаву» и чуть ли не в дьявольщине. Сатанинскую тему тут же подхватил пресс-секретарь президента, заподозривший, что «бес попутал» самого Хирурга, которого он назвал с неприкрытым пренебрежением — «мотоциклист этот». Речь, на секундочку, еще об одном (вроде бы) любимце Путина. Заодно Песков назвал «хулиганской выходкой» и действия активистов, приведшие к закрытию резонансной фотовыставки Джока Стерджеса в Центре Люмьеров.
Хирургу было настоятельно рекомендовано перед Райкиным извиниться, но он наотрез отказался, проявив поразительную независимость от мнений высокого начальства. А спустя пару дней лидер екатеринбургских «Ночных волков», некий Михаил Кайгородов, и вовсе посоветовал Пескову «выполнить прямое поручение президента и вернуть всех членов семьи на родину». То есть намекнули: есть и те, кто понимают волю государеву лучше его официальных «уст».
А ведь у Пескова должность именно такая, что в личном качестве его как комментатора как бы и не существует. И все, что ему оставалось в такой ситуации, — фактически проглотить оскорбление в стиле «на себя посмотри» с максимально возможным достоинством — «дискуссия закончена».
Есть немалое искушение объяснить происходящее полулегендарными играми кремлевских «престолов», в смысле — башен, и последними кадровыми пертурбациями, затеянными президентом.
Одна из возможных линий противостояния прослеживается довольно четко: «многие», в том числе и Песков, — против министра культуры Мединского и «патриотической общественности». Культурная жизнь забурлила в столь специфической манере, что у президента не должно остаться сомнений: контролирующая инстанция там ничего не контролирует.
Параллельным курсом на посту первого замглавы кремлевской администрации, ответственного за внутреннюю политику и идеологию, Вячеслава Володина сменил Сергей Кириенко. Предположительно, не без его участия в политический лексикон возвращается понятие «российская нация», любимое в 90-е и замененное в нулевые рассуждениями о «государствообразующей роли русского народа». А с первой закрытой встречи с ним политологи, которых вроде как настоятельно просили «не давать комментариев прессе», донесли городу и миру новость, что в Кремле больше не приветствуют эскалацию идеологических конфликтов и радикальную риторику своих неумеренных сторонников.
Оттепель? Перестройка? Или просто обостряющаяся борьба за постоянно сокращающиеся ресурсы — финансовые и, соответственно, властные?
А медийные вспышки лишь приоткрывают спектакль, большая часть которого играется за кулисами. И вполне возможно, имеющего вполне конкретного режиссера.
Нечто подобное мы уже наблюдали все первое полугодие, когда последовательно, один за другим, были фактически разгромлены чуть ли не все влиятельные силовые центры: Таможенная служба, МВД, СКР, отдельные департаменты ФСБ. Цель одна — не допустить формирования центров влияния, автономных от высшего руководства страны.
«Перебрали», как говорили во времена популярного нынче царя Ивана Грозного, силовиков — взялись за «политиков» и «властителей дум».
То есть в наших условиях за тех, кто, как считается, имеет влияние на решения избирателя, который в нашей стране, в общем-то, один — президент.
Почему это вдруг понадобилось? Чтоб «не распоясывались», чтоб «все под контролем» — это понятно. Но есть, похоже, и другая проблема. Первые два срока Владимира Путина ознаменовались «цветущей сложностью», при которой одной рукой власть кормила завзятых «патриотов», другой — умеренных «западников». Но это очень дорогое удовольствие в условиях, когда новые налоги собираются брать даже с безработных.
Дальше была «реальная политика», когда со сцены митинга на Поклонной горе пошли в народ «идейные» активисты. У этого нашелся побочный эффект, который ярко проявился во время выборов в Госдуму: морализация политики действительно отлично мотивирует меньшинство, но демотивирует большинство граждан, которые вовсе не настроены участвовать в вялотекущей гражданской войне.
Значит, нужно каким-то образом формировать общество консенсуса, которое обеспечит Путину не пассивное согласие на переизбрание на грядущих выборах, а именно активно поддержит его.
Например, в борьбе против крайностей. Что «либерального», что «охранительного» лагеря.
Проблема в том, что тепловая энергия, выделяющаяся в этой внутрироссийской перезагрузке, — это все равно энергия противоборства и даже ненависти, которая давно питает чуть ли не весь российский политический актив.
Главным занятием стала даже не борьба «своих» против «чужих», а поиск в каждом из имеющихся лагерей, кто же «чужой» среди «своих». Бывшее доверенное лицо Путина Райкин, получающий многомиллионные дотации из госбюджета и критикующий власть за установление цензуры, — он чей? А, скажем, певец Борис Гребенщиков, который на концертах обрушивается на церковную цензуру, а потом ходит на прием к Александру Бастрыкину? Список можно множить и множить.
Ну а если «чужой» найден и точно определен, то тут вариант простой — травить всеми доступными средствами. Ильдар Дадин написал пугающее письмо из заключения. Изложенные им подробности пыток и насилия, безусловно, требуют проверки, но оппозиционная общественность и без нее набросилась на начальника колонии: он заранее объявлен маньяком, садистом, убийцей.
Более-менее понятно, что творится в эти дни в соцсетях у его родственников, в том числе детей. И вполне понятно почему: Дадина осудили по крайне сомнительной статье — за нарушение правил проведения одиночных пикетов, которое у нас грозит явно неадекватным, многолетним наказанием, и теперь он в любом случае наделен ореолом героя. Все же остальные — враги, государство само постаралось.
При такой атмосфере взаимной ненависти консенсуса можно просто не дождаться.
