Цивилизация
Откровенно говоря, стенограмма президентского Совета по межнациональным отношениям оставляет странное впечатление. Вроде бы разговор шел о принципиальной, даже судьбоносной для страны теме — национальной идентичности ее граждан. А свелся в итоге к набору претенциозных клише и обсуждению очень локальных инициатив, которые сами по себе, может, и неплохи, но явно не способны принципиально изменить ситуацию. То есть громкая идея написать закон о российской нации заявлена, но ради чего задумано такое громкое именование, остается только гадать. При этом понятие «российская нация», которое изъято из подзабытого политического лексикона 90-х, сразу же возведено в ранг закона, а не просто благого пожелания.
Параллельно идет обсуждение инициатив на местах, заточенных под соответствующий тренд: одни хуже, другие лучше; одни способны принести хоть какую-то реальную пользу, другие, очевидно, направлены исключительно на выбивание бюджетных средств.
Самой же резонансной частью процесса, судя по недавнему опыту «скрепления» России, станут именно законодательные инициативы. Раньше речь шла, в частности, о защите детей от «вредоносной информации» в интернете и запрете на гей-пропаганду. Сейчас, если дело коснулось «управления межэтническими отношениями», могут быть затронуты такие деликатные темы, как старые добрые «национальные квоты» в органах власти или, чего доброго, пятый пункт в паспорте.
Простор для творчества может быть чрезвычайно широк и ограничен лишь интуитивным пониманием, как не затронуть тонкие чувства лояльных центру этнических элит на местах.
Общий же вектор новых законов, судя по все тому же «морализаторскому» опыту, вряд ли станет прогрессивным в западном понимании этого слова. Хотя бы потому, что Владимир Путин европейский опыт в ходе совещания прямо отверг, сославшись на фейковый, как выяснилось, сюжет Первого канала о мигранте, якобы оправданном после изнасилования десятилетнего австрийского мальчика.
А главное, потому, что сама по себе идея «национализации» законов идет вразрез с современной западной практикой, построенной на принципиальной структуризации отношений большинства и меньшинств, а не на выделении национальной идентичности в качестве базового группового признака.
Власти научились довольно чутко реагировать на иррациональные запросы и фрустрации нашего общества и находить им емкое словесное выражение. Но, к сожалению, по-прежнему испытывают серьезные проблемы со стратегическим мышлением.
Между тем реальных проблем в этой тонкой области действительно много.
Двусмысленным остается статус русского народа, который вроде бы и признается государствообразующим, но в то же время, в отличие от других, лишен особого политического представительства в виде национально-территориальных образований.
Вроде бы по проценту русского населения — свыше 80 — нашу страну можно было бы и вовсе признать мононациональной, но те самые национально-территориальные образования очевидно уже не могут быть реформированы без жесткого сопротивления на местах.
При этом в некоторых из них действуют неформальные практики и законы, на которые центру остается только закрывать глаза. И в то же время страна сейчас, пожалуй, как никогда в своей истории, моноцентрична и устремлена на развитие московского, исторически русского, ядра.
Короче говоря, кого ни возьми, у всех есть причины для недовольства. И радужная социология, которую продемонстрировал президент — 80% удовлетворенных межнациональными отношениями против 55% несколько лет назад, — объясняется, пожалуй, в первую очередь тем, что у нас нынче вся социология радужная.
Решать же проблемы предлагается с помощью очередной «координации всех органов власти» и расширения полномочий бюрократического органа — Федерального агентства по делам национальностей. Это не выглядит перспективным, хотя бы потому, что не выделены приоритеты национальной политики.
Вряд ли можно признать приоритетом укрепление «дружбы народов», поскольку это является лишь перефразированной формулой «за все хорошее, против всего плохого».
В таких тонких сферах требуются не прямые декларации, а более тонкие, косвенные подвижки, которые меняют уже сложившуюся картину, а не раскрашивают ее новыми красками. Одно из таких предложений высказал этнолог Валерий Тишков — кстати говоря, большой пропагандист «российской идеи» с начала 90-х, который вспомнил, что канадцы начинают отсчет истории своей нации с того момента, как железные дороги соединили два океана, омывающих страну, — Атлантический и Тихий. Нация формируется не громкими лозунгами, а конкретными мерами по улучшению жизни людей, расширению связей между ними и повышению качества ведения бизнеса.
Нация не самоцель, а то, что формируется, когда людям комфортно совместное существование.
При этом формирование российской нации возможно не только в качестве громкой декларации. После заседания совета в Астрахани только ленивый не вспомнил «единую историческую общность советский народ», а ведь она реально сформировалась. Просто одни вспоминают ее с оттенком пренебрежения, как одно из проявлений «совка», а другие — с ностальгией и восхищением: дескать, тогда национальных конфликтов было куда меньше и даже в дурном сне не мог привидеться «русский марш» на улицах Москвы.
Но чтобы повторить этот опыт, а речь именно о формировании новой нации, нужно подобно советской власти вести отсчет своей истории (не пред-, а именно истории) с тех событий, которые сформировали новое государство, и исповедовать соответствующие ценности. В прежние времена это были Октябрьская революция и коммунизм. Ну а в наши должен стать не, скажем, ноябрь 1612 года и борьба с очередным внешним врагом, а август 1991-го и демократический, европейский выбор, которого сегодня власть боится как огня и считает «смутными временами».
Хотя без демократии современной российской нации просто не существует — из деятельной участницы истории, сплоченной актуальной ценностью, она превращается в подозрительного сторожа прежних сокровищ. Именно выбор в пользу суверенитета народа, сделанный в начале 90-х, отличает нынешних россиян от прежних поколений их предков. Выбор, который дался им немалой ценой, и именно поэтому ради дальнейшего развития действительно общей нации из выражения «дорогие россияне» должен наконец исчезнуть комический оттенок.
