Цивилизация
«…Гроб медленно плыл, задевая краями штыки. / Он тоже безмолвным был — тоже! — но грозно безмолвным. / Угрюмо сжимая набальзамированные кулаки, / в нем к щели глазами приник человек, притворившийся мертвым…» — писал поэт Евтушенко о выносе Сталина из Мавзолея. Тело убрали из склепа. Но «кремлевский усач» не ушел. Бренд «Сталин» и сейчас на рынке.
Примерно за год до того, как вышли стихи Евтушенко — 10 ноября 1961 года Сталинград стал Волгоградом. Союз очищали от эмблем культа личности — полотнищ с цитатами «великого», его портретов и статуй. А после находили их в укромных местах.
Как-то на заводе в Урюпинске прокладывали новую канализацию. Ковш экскаватора что-то задел. Глядь — гипсовый Сталин. Его схоронили неглубоко, будто боясь: вдруг всё вернется? Тогда откопаем! Может, и уцелеем. Вот так: Сталин мертв, а ужас жив. И поэт его передал.
Евтушенко корят за разное, но стихи «Наследники Сталина» искупают многие огрехи.
Они о брендмейкерах, силами коих тень «кремлевского горца» через годы после смерти, разоблачения и захоронения висит над Россией. Ее политикой, культурой, образованием, бытом.
Евтушенко верно оценил «корифея» и его фанатов: «…Он был дальновиден. В законах борьбы умудрен, / наследников многих на шаре земном он оставил. / Мне чудится будто поставлен в гробу телефон. / Кому-то опять сообщает свои указания Сталин».
А ведь есть кому. Весной «Левада-центр» сообщил: люди относятся к Сталину все лучше. В марте 2016 года 54% отметили его полезную роль в истории. Почти столько же назвали мудрым лидером.
Как не вспомнить стихи другого поэта — Юлия Кима: «…Он же с нами — наш любимый, / наш учитель, наш отец! <…>/ Он сидит глубоко в яйцах / и диктует каждый шаг…»
При этом 60% (в 2008-м было 74%) все еще не хотят жить под таким начальником. А две трети (!) считают тираном, уморившим миллионы невинных. Но 23% из них питают к нему добрые чувства.
О чем говорит этот противоречивый итог? О том, что в отношении Сталина сознание многих россиян раздваивается. А также, что продвижение бренда продолжается.
Историки Александр Филиппов и Александр Данилов в пособии для учителей и учебнике «Новейшая история России, 1945–2006 годы» именуют его «эффективным менеджером». Александр Вдовин и Александр Барсенков в учебнике «История России 1917–2009» оправдывают репрессии, именуя «выдающейся личностью, импонирующей жестокому времени…» «учителя», о коем Черчилль якобы сказал, что тот «принял Россию с сохой, а оставил с атомным оружием» (Черчилль этого не говорил, но фраза стала мемом).
Министр культуры Владимир Мединский, глава думцев из «Единой России» Владимир Васильев и губернатор Тверской области Игорь Руденя выступают у бюста «гениальному полководцу» в деревне Хорошево подо Ржевом, где в одной из жесточайших битв Второй мировой с января 1942 года по март 1943 года потери Красной армии составили, по официальным данным, 392 554 человека, включая 63 700 пленных.
СМИ цитируют нового министра образования и науки Ольгу Васильеву: «Число репрессированных при Сталине сильно преувеличено». И опровержения не следует…
Бренд «Сталин» тихо продвигают проектировщики и монтажники неототалитарной системы.
Громко поют ему оды левые и правые. Геннадий Зюганов в статье «Сталин и современность» славит «победу Сталина над временем и пространством». Александр Проханов зовет его «кумиром русской истории, непревзойденным вождем, величайшим радетелем всех веков и народов» и желает причисления к лику святых.
И хотя это невозможно (вождь безбожников — один из жесточайших в истории гонителей христиан), жрецы бренда «Сталин» используют и священные символы: «Изборский клуб»представляет в Саратове икону Богоматери, где под ликом Девы — генералиссимус со свитой на фоне ГУМа и Кремля.
В Калининграде группа обывателей митингует у администрации — активисты одного из кандидатов в Думу молят о ГУЛАГе. О постройке монумента «вдохновителю всех побед». И... о переименовании их города в Сталинград.
Тем временем идет операция на юге. Товарищи просят назвать Сталинградом аэропорт Волгограда. Вынести«вождя» из гроба на грань земли и неба. Взять реванш за 2015 год, когда законопроект о переименовании самого города Дума отклонила. Веря, что в мире нет крепостей, которых бы не взяли большевики, ударить с фланга — от аэропорта. На конкурсе на его название среди версий был и Сталинград.
Итоги еще не объявлены, но губернатор Андрей Бочаров уже одобрил переименование. Отметив, правда, что решение требует проработки.
Конечно, требует. Уж больно крут градус абсурда: дать аэропорту имя несуществующего города, названного в честь главы партии, враждебной современным российским реалиям — рынку, частной собственности, отсутствию государственной идеологии, Конституции.
Говорят, имя Сталинград напоминает не о «красном усаче», а о тех, кто отстоял твердыню на Волге. Не о кремлевском кабинете, а об «Окопах Сталинграда», которые описал фронтовик, лауреат Сталинской премии Виктор Некрасов. Но что сказал он о Сталине в повести «Саперлипопет»? «Убийца, самый страшный из всех убийц, которых знало человечество».
Изгнанный из СССР, автор жил в Париже, где есть станция метро Stalingrad. Есть такая улица и в Брюсселе. И много где в Европе. Это дань нашим павшим, в том числе и павшим при освобождении Европы. Там Сталинград — символ бившейся с общим врагом другой страны. Где когда-то правил рулевой большого террора, чье имя давали городам. Европе близки герои Сталинграда. Сталин же — чужд. И в России мы чтим подвиг павших и ветеранов.
Сталинград звучит в истории славно. Сталин — страшно.
Но пока кто-то продвигает бренд «Сталин», одни будут воспевать «подвиги вождя», другие — проклинать «злодеяния изверга». А цифры несметных побед закрывать число невинных жертв. Ясно: одна из сторон победит. Но когда?
А пока управление массовым сознанием не миф, а практика. Проектирование, строительство и внедрение мировоззрений — тоже.
«Геройства» и «злодейства» Сталина — слова, описывающие внешнюю сторону глубинного спора двух картин мира.
Бренд «Сталин» символически отражает главные точки одной из них. Ее носители хорошо его покупают: власть, точный курс, железная рука, единомыслие и единоначалие, первенство вождей и подчиненность прочих, величие в ущерб благополучию, главенство мощи над миром, силы — над правом, стабильности — над развитием.
В другой картине мира Сталина активно отвергают как опасный товар. В ее основе — миротворчество, главенство права, торжество открытости, разномыслия и свободы, величие не как антипод, а как условие роста благосостояния, гуманность и здоровье, соответствие занимаемого места реальным возможностям, ценность развития.
Но мир не черно-бел. И списки порой переплетаются. Идет борьба символов, знаков, идей. И Сталин — один из них. Такие трансляторы ценностных кодов составляют знаковые системы, управляющие сообществами людей. В их числе те же бюсты, портреты, знамена, имена, переименования… Они подпирают одну картину мира в споре с другой. И могут нарушать их баланс. То есть шаткий мир в российском обществе, скрытую борьбу в котором и так обостряет кризис.
Победа одной из сторон неизбежна. Ведь она несет в себе энергию развития. А его новый шаг не остановим. Логика конфликта мешает второй стороне это не видеть. Но ясно, что есть шанс сохранить спор идей в сфере дебатов. История учит: его перевод в зону мордобоя влечет страдания и жертвы.
Потому так важна взвешенная, разумная политика в отношении символов, составляющих знаковые системы в политике, социальной жизни и культуре.
Перевод конфликта идей из формата слов в формат действий опасен. Кто его предотвратит? Гражданское общество? Не уверен. Похоже, поэт прав, когда пишет: «…[Сталин] что-то задумал. Он лишь отдохнуть прикорнул. / И я обращаюсь к правительству нашему с просьбою: / удвоить, утроить у этой стены караул, / чтоб Сталин не встал / и со Сталиным — прошлое».
Не надо выносить его на грань земли и неба. Пусть лежит, где лежит.
