Цивилизация
Сначала предыстория. Все, наверное, хоть раз слышали, что многодетным семьям у нас обещали участки. Все, наверное, слышали, что не дают или дают, но в болотах, на свалках, вблизи АЭС. Как бы то ни было, что-то получили в стране лишь 10% семей. А тут, значит, Медведев к дачному сезону выступил. Строгий такой, он приказал очередь земельную ликвидировать. Так и сказал — ликвидировать. За три года. Ну, у нас в Питере и приступили. Буквально.
За пять лет (закон о предоставлении участка принят в 2011-м, хотя многодетных стали ставить на очередь еще раньше) город наскреб и нарезал участков тысячи полторы. Сейчас счастья своего огородного дожидаются 26 тысяч семей. И, стало быть, за три года, как в поговорке, должны дождаться? Ага, сейчас.
Питерские власти пять лет вещали горожанам, что земли нет, а тут соберутся и, как фокусники, изымающие из шляпы бесконечных кроликов, да найдут? Нет, поднятая целина — не их жанр. Кого волнует, что их постоянно ловят на слове их же коллеги от оппозиционных «Единой России» партий и заявляют, что земли навалом — 17 тысяч гектаров только в черте города, в шесть раз больше, чем нужно. В правящей партии сказали нет, значит — нет.
Ну не хотят они после своих отговорок выглядеть глупо. Хотят еще глупее.
Давайте, сказали они народу, мы вам вместо земли бумаги нарежем. Сертификатов то есть. А чтоб сильно не придирались, решили на бумаге нарисовать немного цифр, как на деньгах бывает. Нарисовали 300 тысяч и придумали, что многодетные обязаны будут купить на них соток 12 под дачу, чтобы исполнить ими же придуманный закон.
Но чтоб не закидали помидорами сразу, депутаты от «Единой России» пошли народу навстречу — учитывая, что под Петербургом ничего за эти деньги не взять, так как кадастровая стоимость тех участков, что с горем пополам выделялись, начинается от 75 тысяч за сотку, разрешили покупать землю в любом регионе России. В общем, послали куда подальше.
Известное дело — если власть идет людям навстречу, это значит, она сделает это так, чтоб никогда уже с ними не встретиться.
Народ забурлил. Разные родительские сетевые сообщества давай возмущаться. Собственно, из этой возмущенной среды я об этом всем и узнала. Попала в этот кипяток как раз где-то между вторым и третьим чтением законопроекта. Как раз люди думали, какую бы такую петицию забабахать, чтоб вершителей, наконец, проняло, искали люди пишущую личность. А тут я, значит, подвернулась, даром что ни разу не активистка какая-нибудь и не возмутительница общественного спокойствия.
В общем, буквально за два дня до решающего обсуждения в нашем заксе поправок я набросала воззвание в духе «Доколе! Не допустим! Не пройдет!», запулила его на Change.org, кинула ссылку на форум, благодаря которому и узнала обо всех безобразиях. Стали подписи набираться. Что приятно удивило, народ стал распространять петицию по своим знакомым по другим сообществам, бомбардировать ссылками страницы депутатов и сайты питерских газет. Через пару часов уже не стыдно было сослаться на петицию в обращении к депутатам. Я написала пяти народным избранникам, мне даже пришел один ответ: спасибо, мол, за активность, примем в сведению. То есть к третьему чтению те, кто должны были узнать о возмущениях народных, узнали. Но большинством голосующих парламентариев этот факт, конечно, остался незамеченным. Не захотели и не заметили.
Зато в телевизоре полублаженные-полусчастливые лица рассказывают, как здорово, что вместо земли подарят сертификат — можно будет купить участок у моря в Крыму! Нет, я не говорю, что таких, ну, скажем мягко, не очень хорошо понимающих, что к чему, в реальности нет, что это якобы молодых матерей цинично подкупили. Сама столкнулась с реакцией: «Что это вы тут затеваете? Какие-такие петиции? Щас как возьмут вообще ничего не дадут».
Но исповедующих философию «Дают — бери, бьют — беги», во-первых, немного. А во-вторых, ведь даже и в основе их психологии не признание правоты власти, а признание лишь собственной беспомощности.
Я каюсь, с некоторыми такими как-то по глупости сцеплялась языками, пыталась рассказать, что государство — это не какое-то отдельное всемогущее нечто, владеющее огромным мешком своих собственных непонятно откуда взявшихся денег — захочет в Сирию бомбанет полмешочка, захочет — на футбольные понты, а смилостивится — так и подданным крошек с барского плеча отсыпет. Пыталась я объяснить, что государство — это такое общественное устройство, когда мы как бы все вместе, договариваясь друг с другом, и должны решать, что куда и кому, что власть она лишь для удобства коммуникации, а не для игры в слепо-глухих.
А ведь именно это и удручает больше всего — диалога нет. Понятно, что власть не хочет в тысячный раз отвечать на вопрос: почему не могут выделить многодетным те земли, что есть. Понятно, что не хотят чиновники что-то невнятное рассказывать про то, что имеющееся, мол, все непригодное, без инфраструктуры. Это ведь значит множить вопросы.
В черте города и без дорог, без электричества рядом? Что за пять лет ничего нельзя было подвести, обустроить?
А теперь вот, когда по 300 тысяч решили давать, не дешевле ли за счет этих средств землю привести в порядок, если там, правда, проблемы? Государство ведь — это огромная, мощная машина, если возьмется, так одним махом все решит, не то что разъединенные собственники неликвидных наделов, которые до конца жизни будут дороги и свет подводить к своим дальним-дальним соткам.
Да и будут ли подводить? Вот тут самое досадное. Власть не только отвечать на вопросы не хочет, но и рацпредложения выслушать не готова. А предлагали так: раз решили давать сертификатом, раз сумма все равно не большая и больше в бюджете нет, может, тогда разрешить людям не только землю покупать, но и добавлять эти деньги на покупку квартиры? Есть ведь логика тут. Деньги — всеобщий эквивалент. Депутаты сами не раз подчеркивали, что сертификаты еще и потому лучше, что получатель может сам выбрать, что да как. Но нет. Депутат от «Единой России» Елена Киселева как отрезала: «Земля — не квартира». Железобетонно. А тогда что: покупать людям ненужное в глуши, потом это ненужное продавать с неизбежными денежными потерями и тратить на что-то более насущное? Одна я задаюсь вопросом, сколько такая закавыка породит серых и черных схем обналичивания?
И это еще регламента по законопроекту нет. Я даже боюсь представить, что они могут там насочинять — страшно далекие от народа наши думцы. Могут придать сертификату компенсационный характер — типа сначала вложитесь, а мы еще покумекаем, возвращать вам потраченное или вы не достойны. Могут ограничить период получения сертификатов и забыть об этом проинформировать, чтоб кто не успел, тот опоздал. Могут нарисовать побольше рамок, касающихся статуса земли. Наконец, могут растянуть, как в случае с маткапиталом, сроки перевода денег при сделке купли-продажи, чтоб все продавцы участков шарахались от этой бумажки как от чумы.
И главное, регламент уже совсем скоро должен появиться. Они ведь как: пять лет кота за хвост мучили-мучили, чтоб люди плюнули и перестали следить за новостями, а потом раз, и за две недели — три чтения законопроекта, и теперь быстренько также детали пропишут, чтоб возмущенные не успели раскачаться.
Я прекрасно понимаю безысходность. Вот соберем мы, многодетные, в пачку официальные ответы-отписки, которые люди сейчас мне на почту скидывают, приложим к ним петицию, присовокупим заметки из петербургских СМИ, взявших сторону родительского сообщества, отнесем, пламенеющие в своем протесте, все это в правительство, и что? Все это проделано десятки раз.
Попробуем, конечно, опять и снова. Другого не остается.
Да иллюзий особо и не было, но… Знаете, что произошло лично со мной?
Я, наконец, поняла, что именно меня всегда так раздражало в сетованиях нашей оппозиционной интеллигенции, талдычащей про неизжитое крепостничество и какую-то фантастическую покорность наших людей. Я, наконец, осознала, что меня так досадовало во всех этих снисходительно-пренебрежительных рассуждениях о кухонных и диванных протестах.
Многие люди пишут, и пишут, и пишут письма. Президенту, премьеру, губернатору. Получают ответы. Официальные. На красивых бланках с гербами. У иных целая коллекция. «Ваше обращение, — отвечают, — рассмотрено и в целях объективного и всестороннего рассмотрения с просьбой проинформировать Вас о результатах рассмотрения направлено в...» По известному адресу. Сплошные «рассмотрения». Депутаты тоже отвечают: «С доводами согласен, передам вице-губернатору». В редакции газет люди стучатся, те иногда откликаются короткими новостями, вот, мол, возмущаются.
Теперь вот мне еще пишут. Уже из разных городов. «Спасибо, говорят, за петицию, а мы вот за молочные кухни боролось...», «А мы требовали возвращения льготы на оплату детского сада и писали-писали…», «А мы отстаивали право на проездной школьникам…».
Но это очень тихий, невидимый фронт. Все эти «мы-мы-мы» на общем фоне, точно букашки, чего-то там себе копошащиеся. Они по отдельности делают многое, очень многое для людей, погруженных в детско-домашне-рабочие хлопоты, но их все равно как будто и нет. Суровые борцы с режимом, которые тоже не видят всех этих маленьких людей, сокрушаются, надо, мол, сплоченнее, радикальнее, жестче.
На площадь выходить? Так они и выходят. С колясками. Слингами перевязанные. Небольшими нестройными рядами и редко (погоды ждут), но выходят.
И что? Все равно их не видят. Все, как в черную дыру, проваливается.
Это кому терять нечего, готовы все до основания разрушить. А у кого что-то как-то устроено, кто в эту обустроенность вложился морально и материально, кто хочет ее для детей сохранить, те ведь за созидание, за цивилизованные и конструктивные разрешения.
Но цивилизованно как? Совсем нельзя? Да не может такого быть. Должны работать какие-то законы социологические. То же сарафанное радио, необходимое, чтоб набрать количество, и то по определенным правилам работает. Их надо знать, ими надо уметь пользоваться. А еще про качество протеста надо подумать, чтоб содержание его, как красивая научная теория или речь виртуозного юриста, не было внутренне-противоречивым. Чтоб не выглядело это, как будто толпа дураков собралась, а выглядело… С другой стороны, важно, чтоб это вообще как-нибудь выглядело, чтоб был резонанс в медиа. А тут вообще целое искусство, журналисты — народ капризный (это уж по себе знаю), на что попало не клюнут.
Но не много ли это все для маленького человека, вносящего вклад в общество в виде налогов и прочего совсем иной деятельностью?
В идеале должны существовать какие-то профессиональные объединения, которые могли бы технично взяться за проблему. Объединения со своими спецами, юристами, связями и каналами. И они есть. Но они либо государственные и ориентированы на социальную помощь совсем уж обездоленных, либо абстрактно-оппозиционные, и там все больше специалисты по общим вопросам, по вопросам сменяемости власти. Первые предлагают не беситься с жиру, а вторые объясняют, что надо сначала в глобальном плане все переделать, а потом за частности браться.
Клиенты и первых, и вторых — люди, у которых все откровенно ужасно, одновременно согласные на подаяния и готовые на все. При этом и первые, и вторые парадоксально мечтают о неведомом гражданском обществе.
Так вот же оно — это общество. Это мы. Мы — есть, существуем.
