Цивилизация
Впервые о режиме прекращения огня в Сирии (по итогам долгих переговоров представителей двух десятков стран и международных организаций) объявили в Мюнхене Лавров и Керри — перемирие должно было стартовать 19 февраля. Но не стартовало. На выходных с заявлением о режиме прекращения огня, который теперь должен начаться 27 февраля, выступил президент России.
В своем вечернем телеобращении — адресованном, судя по выбранному времени, также и американской аудитории — Путин фактически взял на себя роль не только гаранта, но и инициатора этого мюнхенского перемирия. В начале речи он особо подчеркнул, что его телефонный разговор с Обамой произошел «только что», а «инициатива разговора исходила от российской стороны».
С утра в понедельник Путин пообщался по телефону и с президентом Сирии Асадом, который еще недавно скептически отзывался о возможном перемирии, но после разговора с Путиным заявил о готовности всячески ему содействовать.
Причем перемирие не коснется террористических группировок, которые стороны продолжат бомбить. Хотя долгое время дипломаты настаивали, что главная и единственная цель всех бомбардировок в регионе — террористы. И в этом плане обе стороны фактически срывают маски, признавая, что дело здесь далеко не только в ИГ (организация запрещена в России).
Перемирие в войне — осознанная невозможность всеми сторонами решить проблему военным путем.
Блицкрига в Сирии не получилось — мирные жители гибнут тысячами, счет беженцев идет на миллионы. В такой ситуации назвать «миротворцами» как российских военных, так и бойцов международной коалиции под эгидой США трудно.
Президенту Обаме, судя по всему, вовсе не хочется уходить с поста президента «в крови сирийских детей». Все меньше удается выглядеть мирным «голубем с железными крыльями» и президенту Путину.
Несмотря на активную помощь российской авиации, изменить расклад сил в регионе однозначно в пользу правительственных войск Асаду не удалось. Военный конфликт в Сирии длится с 2011 года и может затянуться еще на годы, если не десятилетия. Мало того, в него втягиваются все новые страны региона. Та же Турция с, мягко говоря, не самым предсказуемым президентом Эрдоганом во главе страны. Саудовская Аравия, Катар, Иран — в сирийском конфликте стало очень много интересантов, и урегулирование конфликта таким образом, чтобы все остались удовлетворены, потребует высочайшего дипломатического мастерства. Война в Сирии оказалась, мягко говоря, несколько сложнее, чем плацдарм для выяснения отношений между США, защищающими граждан от плохих режимов, и Россией, защищающей режимы, какими бы плохими они ни были для граждан.
В общем, из горячей фазы войны нужно выходить — с этим, кажется, согласны уже все: запрещенное в России ИГ никто не спрашивает, а Асаду, судя по всему, могли дать какие-то убедительные гарантии неприкосновенности.
На ближайших выборах, намеченных в Сирии на апрель, у сирийского президента практически нет шансов победить, даже если в Сирию заслать пятерых условных «чуровых». И крайне мало шансов остаться в живых после выборов, не покинув страну. Поэтому вопрос, что именно могли гарантировать Асаду Путин и Обама, конечно, любопытен, но для разрешения сирийского кризиса он уже, судя по всему, вторичен.
Будущее Сирии будут определять новые люди. И Россия, судя по всему, хочет играть в этом новом будущем такую же важную роль, какую она играет сейчас и в Донбассе.
В этом смысле минские мирные соглашения по Донбассу и мюнхенские мирные соглашения по Сирии — похожи.
Минское перемирие — несмотря на то что оно, как сегодня стало окончательно ясно, было заведомо невыполнимо — все-таки помогло прекращению огня, там перестали в массовом порядке гибнуть люди. Что дальше ждет Донбасс, судьба Приднестровья или все-таки некая федерация с Украиной, хочется верить, вопрос дальнейших переговоров, а не возобновления военных действий.
Заморозка конфликта в Сирии также может стать точкой отсчета более или менее мирного преобразования страны — эксперты пророчат Сирии децентрализацию по типу Боснии или Югославии. И все-таки это будет шаг вперед для всех. Если из печального югославского опыта и можно взять что-то положительное, так это то, что сегодня ее бывшие республики — независимые государства живут относительно мирно.
В этом случае Путин может войти в историю как сирийский миротворец — тем более что за ту же роль в 2011 году он чуть было не получил Нобелевскую премию мира.
А Россия сможет с высоко поднятой головой выйти из затяжной, слишком дорогой для ее нынешней экономики и не слишком интересной собственным гражданам (все опросы показывают, что Сирия россиян волнует куда меньше соседней Украины) военной кампании.
Если, конечно, каждая из сторон выполнит свою часть договоренностей, во что сегодня веры немного. Недаром в США, официально поддерживая мирные инициативы Кремля, предупреждают, что на всякий пожарный у них есть и «план Б». Наверняка свой «план Б» есть и у России. И вряд ли эти «планы Б» — мирные. Так что лучше бы сработал «план А».
