Цивилизация
Мои личные воспоминания об Олимпиаде-80 окрашены в трагические тона. Мне семь лет. Родители эвакуируют меня из пионерского лагеря с двумя «страшными» диагнозами – ангиной и фурункулезом. Я могу только лежать на спине строго определенным образом, остальное – очень больно. Сжалившись, мама переносит из кухни в комнату телевизор.
Я целыми днями смотрю Олимпиаду, потихонечку наполняясь «правильным смыслом», и вечерами вдохновенно рассказываю родителям, какие страшные и коварные типы живут в Америке и ФРГ.
Мама с папой ужасаются каше в моей голове и объясняют, что люди не делятся на плохих и хороших по географическому признаку. Однажды вечером, не обращая внимания на мои протесты, родители полностью убирают звук телевизора и включают запись, как я теперь понимаю, Высоцкого. Он умер как раз во время той Олимпиады. До сих пор помню, как спортсмены бегали по стадиону под «Утреннюю гимнастику», «Баньку» и «Парус». Несоответствие картинки и звука было настолько жутким и противоестественным, что причиняло почти физическую боль. Я заплакала. Именно это, а не взлетающий над стадионом Мишка, врезалось в мою память навсегда.
Вчера я – впервые за 33 года — пересмотрела закрытие Олимпиады-80 заново. Неудивительно, что сейчас московская церемония воспринимается как еще один пропагандистский концерт, приуроченный к большому государственному празднику. Но, как ни странно, эта кристально-чистая идеология отлично рифмуется с сегодняшним днем.
В 1980 году СССР предъявил миру четкий, не требующий дополнительных интерпретаций образ страны и народа.
Под барабан и духовые артисты старательно маршировали по зеленому газону «Лужников», периодически составляя из собственных тел разнообразные композиции на олимпийскую тему. Затем гимнасты и музыканты дружно отступили под напором развеселой русской гульбы с балалайками и баянами. Девушки в кокошниках водили хороводы, целомудренно, но игриво покачивая длинными косами, мужики в красных штанах выдавали удалую русскую плясовую. В общем, мир увидел советских людей во всей красе: если ходим строем — то до отупения, если танцуем – до последней капли пота. Немножко парада, немножко громкого народного гулянья – вот, собственно, и вся Россия.
Картинка сложилась достаточно точная: застой действительно умудрился сбалансировать две извечные страсти русского народа – к тупому послушанию и разнузданному разгулу одновременно. Такая тихая, скромная сверхдержава с кучей узников совести в лагерях и прекрасным элегическим фасадом. А плачущий и взмывающий над стадионом медведь добавил образцовому советскому празднику капельку сентиментальности – без слез у нас действительно не обходится ни одно празднование. Ибо ничто человеческое нам не чуждо. Собственно, даже то, что Мишка вместо обещанного «сказочного леса» приземлился во дворе Морозовской больницы, – тоже вполне укладывается в причудливую национальную концепцию. В такую сверхидею, в которую, как верно сказал поэт, «можно только верить». Или не верить.
Закрытие сочинской Олимпиады было настолько легким, искристым, остроумным и визуально изысканным, что сравнивать его с давним московским шоу трудно. Здесь нашлось место и самоиронии, и тонким шуткам.
Эрнст отлично обыграл историю с не открывшейся на открытии, простите за каламбур, снежинкой, а к чаше с олимпийским огнем талисманы ехали под музыку из гениального чекистского боевика «Свой среди чужих, чужой среди своих».
Идея показать русскую культуру глазами иностранцев, с одной стороны, помогла избежать лишнего пафоса, а с другой — дала Эрнсту своеобразную фору: мол, мы тут вообще ни при чем, это их взгляд на наши с вами великие скрепы. В роли скреп выступили абсолютные величины прошлого — Рахманинов, Шнитке, Прокофьев, Шагал, Толстой, Солженицын, Ахматова, Сергей Дягилев и настоящего – Денис Мацуев, Валерий Гергиев и Юрий Башмет.
Описывать поставленную знаменитым итальянским режиссером Даниэле Финци Паска феерию бессмысленно, да и не нужно. Важно другое: в этот вечер на арене «Фишт» правила бал абсолютная красота в самом высоком смысле этого слова. Константин Эрнст — один из величайших демиургов нашего времени: он строит свой собственный мир так вдохновенно и талантливо, что мир реальный невольно начинает подыгрывать творцу, добавляя в созданный им коллаж новых ярчайших красок.
Жизнь дополнила сценарий закрытия такой полнотой и правдой чувств, что дух захватило даже у самых отъявленных скептиков.
Случившаяся в три последних дня череда неожиданных и прекрасных побед наших спортсменов добавила церемонии великодержавной гордости и вескости. А уж три российских богатыря, занявшие весь пьедестал в лыжном марафоне и получившие свои медали во время шоу, окончательно сложили мозаику праздника – от исходной точки до финального аккорда.
В начале Игр мы рассказали эффектную историю становления великой России, во время Игр – заработали больше всего золота и продемонстрировали невероятную силу духа, привет, марафонцы. А в последний вечер вспомнили и показали всему миру, как велико и объемно наше духовное наследие.
В общем, оказалось, что сильны мы буквально всем: и бесстрашной девочкой Любой, крутящей сальто перед плюшевыми талисманами, и страстной любовью к книгам, а еще «мы делаем ракеты, и перекрыли Енисей, а также в области балета мы впереди планеты всей». Как хороши были ожившие картины Шагала, как прекрасны танцующие рояли, как романтично летали над сценой листочки из «негорящих» рукописей.
Но удивительным образом история про нашу с вами культуру, при всей красоте и масштабности, получилась холодной, как лед, и призрачной, как то самое зазеркалье, в котором прятался олимпийский огонь.
Бравурные марши, помноженные в 1980-м на отчаянную русскую гульбу, и воскресное «культурное мероприятие» преследуют одни и те же пропагандистские цели. Как картина, висящая на стене, маскирует пятно на обоях, так и беззастенчивый пафос прошлой и сияющий блеск нынешней церемонии транслируют в мир образы, которые не имеют с нашей жизнью почти ничего общего. В чем, собственно, лишний раз убедил вчера телеканал «Россия 1». Сразу после окончания церемонии здесь началась программа Дмитрия Киселева «Вести недели», в которой, помимо прочего, было заявлено два знаковых сюжета: о вандализме театральных режиссеров, разрушающих наше культурное наследие, и об «узниках Болотной», которым сегодня должны вынести приговор.
Людям, сидевшим на стадионе «Фишт», или иностранцам, смотревшим трансляцию у себя дома, повезло гораздо больше: они запомнят нас сильными, смелыми и красивыми, такими – какими мы сами себя далеко не всегда знаем и видим.
Спортсмены бегали по стадиону под Высоцкого, марафонцы совершали подвиги, ненастоящие мишки плакали ненастоящими слезами, фасад блестел и переливался, Киселев пылал праведным пропагандистским гневом. Игры закончились. Сегодня суд.
