Цивилизация
Уго Чавес победил. По итогам референдума он получил право баллотироваться в президенты сколько угодно раз. За разобщенную оппозицию проголосовало чуть больше 45% избирателей, и она признала свое поражение.
Подготовка к референдуму сопровождалась нешуточным накалом страстей. Сторонники и противники Чавеса выводили на улицы сотни тысяч человек.
Уго Чавес, уже проигравший в декабре 2007 года оппозиции по вопросу об отмене ограничений на переизбрание президента, понимал, что еще одно поражение резко уменьшит его возможности по проведению «боливарианских» реформ.
Оппозиция, вдохновленная частичным успехом на местных выборах в прошлом году, пыталась развить его.
То, что Уго Чавес готовился к референдуму, как к последней битве, – неудивительно. Сколько бы он ни говорил о том, что мировой кризис не коснулся Венесуэлы, это далеко не так. В январе — феврале начала сокращаться добыча нефти: Petroleos de Venezuela (PDVSA) несколько месяцев не платит иностранным компаниям, добывающим нефть по контрактам с госкорпорацией, – долги уже составляют $8 млрд. В прошлом году добыча нефти сократилась на четверть из-за износа скважин и хаоса в финансах. Мощности металлургических заводов загружены едва наполовину. Все это бьет не только по экономике Венесуэлы, но и по популярности Чавеса и его «социалистического проекта».
Перед самым голосованием Чавес получил неожиданный удар – председатель пропрезидентского Боливарианского союза студентов Эмилио Негрин заявил, что члены этой организации проголосуют против конституционной поправки.
Если раньше против «чавизма» протестовала правая оппозиция, теперь в ряды его противников перешли бывшие твердые «чависты» и ультралевые.
Рабочие автосборочного завода Vivex захватили цеха – в последовавшем столкновении с полицией были убитые и раненые. Захват организовали активисты троцкистского Революционного марксистского течения. Ультралевые, до недавних пор поддерживавшие Уго Чавеса, активно пытаются ускорить ход революции и превращаются в один из основных дестабилизирующих факторов. Экстремисты из группировки «Пьедрита» («Камушек») в последние недели избивали на улицах оппозиционеров, атаковали посольство Ватикана, здание Епископальной конференции и оппозиционный телеканал «Глобовисьон». Уго Чавес был вынужден санкционировать арест лидера группировки, которую он назвал «террористической» и «фашистской».
Уго Чавес вел кампанию в своем обычном стиле: начал он с жесткого давления на оппонентов и броских «революционных» PR-акций. Среди них – эмоциональные выступления о «наступающем конце капитализма» и «неизбежной победе боливарианской революции», демонстративный разрыв отношений с Израилем и целое шоу по поводу недопущения в Венесуэлу экс-президента Польши Леха Валенсы. Президент обвинял оппозицию в организации покушения на его жизнь, два офицера Национальной гвардии были арестованы по обвинению в разработке планов военного переворота.
На местах «чависты» действовали более сурово: в ходе кампании были убиты два оппозиционных журналиста и три студенческих лидера.
Примерно за неделю до референдума Чавес резко сменил тактику, объявив о том, что признает результаты голосования, «какими бы они ни были». Тогда же «команданте» впервые за все время своего правления приказал расследовать эпизод с нападением на синагогу (антисемитские акции в «чавистской» Венесуэле – дело обычное, они всегда происходили как минимум при попустительстве властей). На сей раз Уго Чавес показал целый спектакль под названием «Уго Чавес – оплот толерантности и политкорректности». Президент Венесуэлы пообещал наказать виновных и усилить охрану синагоги. «Мы будем продолжать поддерживать еврейскую общину», — заявил Чавес. Он даже рассказал занятную историю о том, как, будучи кандидатом на пост президента, якобы пришел в синагогу и молился в ней. Это обычная тактика «команданте» — сначала терроризировать оппозицию, а в последний момент выступить с оливовой ветвью миротворца и демократа.
Что будет в Венесуэле после референдума? К сожалению, перспективы у страны не блестящи. Banco Mercantil объявил о том, что ВВП страны в 2009 году увеличится всего на 0,4% (в 2008 году – 4,9%). На государственные расходы потребуется $31,4 млрд (в 2008-м – $6,3 млрд), а доходы от экспорта уменьшатся втрое.
Правительство не сможет одновременно выполнять социальные программы, помогать союзникам по блоку АЛБА, оплачивать российские вооружения и инвестировать в грандиозные экономические проекты (в 2009–2012 годах на них планируется потратить $220 млрд).
От многого придется отказаться.
Но беда Венесуэлы не в кризисе и оскудении притока нефтедолларов. Основная проблема в том, что сама стратегия развития Венесуэлы в корне порочна. Грандиозные инвестиции планируется вкладывать в первую очередь в добычу нефти и строительство металлургических заводов. При этом сам Чавес настаивает на необходимости снижения нефтедобычи для повышения мировых цен. Как это соотносится с планами кратного увеличения нефтедобычи – непонятно. Как реализовать миллионы тонн стали, которые собираются выплавлять на строящихся заводах, также неясно. Даже если (что в принципе невозможно) планы Чавеса осуществятся, Венесуэла останется сырьевым придатком развитых стран. И весь «антиимпериалистический курс развития» так и останется пустым звуком.
На то, что необходимо для превращения Венесуэлы в развитую страну, – строительство дорог, развитие сельского хозяйства (80% продовольствия импортируется), химической, легкой и пищевой промышленности, машиностроения – средства выделяются по остаточному принципу.
А ведь только развитие перечисленных отраслей способно обеспечить занятость населения, рост уровня жизни, преодоление бедности. Впрочем, экономическая модель, при которой большинство населения живет на государственные подачки, позволяет тираническим и популистским режимам долго держаться у власти. Примеры тому – столь любимая Чавесом Куба и Северная Корея. Если венесуэльский лидер понимает столь сложные для десантника вещи, то действует совершенно правильно.
Теоретически нельзя исключить, что в условиях кризиса «команданте» откажется от крайностей «боливарианства»: перестанет тратить деньги на закупки вооружений, закроет мегапроекты — освоение Оринокии и строительство металлургических заводов. Тогда уменьшившиеся, но все еще значительные доходы можно будет использовать для устранения перекосов в экономике и безобразий в социальной сфере. Правда, в этом случае вырастет и окрепнет «средний класс», который станет поддерживать Чавеса только в случае проведения им вменяемой политики – без помощи Кубе и Никарагуа, без «дружбы» с Ираном и палестинцами. В принципе, такое возможно:
как у большинства популистов, у Чавеса нет устойчивой идеологии – у него есть пристрастия, зависящие от конъюнктуры.
Он неоднократно объявлял себя социал-демократом; в новых условиях Чавес вполне мог бы вернуться к умеренной идеологии. Проблема в том, что все зависит от личной позиции одного человека – самого Чавеса. Поймет он, что ошибался, не захочет усугублять ситуацию – и Венесуэла, наконец, начнет нормально развиваться. Заупрямится – и кризис усугубится.
О правителях после их ухода судят по тому, что после них остается. В Венесуэле после тирана Висенте Гомеса осталась нефтяная промышленность – и море нищеты. После диктатора Переса Хименеса остались «Башни молчания» — небоскребы, до сих пор остающиеся «визитной карточкой» Каракаса, — и море нищеты.
После Уго Чавеса, похоже, останутся заброшенные заводы, кварталы «боливарианских» домов для бедных – и море нищеты.
Так что напрасно либеральные противники Чавеса называют его режим «политической аномалией», возвращением к устаревшим марксистским догмам. И сторонники «команданте» попусту надеются, что он построит какой-то новый «социализм». Он – типичный популист, политически всеядный и экономически безграмотный, тешащий самолюбие толпы шествиями, парадами и фальшивым блеском «потемкинских деревень».
