Цивилизация
В одном из своих недавних видеообращений президент Дмитрий Медведев сообщил о впечатлениях от поездки в Латинскую Америку, особо выделив визит в Венесуэлу, «в ходе которого мы обсуждали разные вопросы, включая вопросы энергетического сотрудничества, достигли ряда очень неплохих договорённостей с нашими коллегами из Венесуэлы».
Действительно, было подписано соглашение о стратегическом сотрудничестве двух стран в сфере энергетики, достигнута договоренность о том, что «Газпром», «Роснефть», ТНК-ВР, «Сургутнефтегаз» и «ЛУКойл» войдут в российско-венесуэльский нефтегазовый консорциум, который будет учрежден к весне 2009 года, а контроль в нем получит венесуэльская госкомпания Petroleos de Venezuela S. A. (PDVSA): в рамках этой совместной компании будет предусмотрен принцип ротации функции оператора месторождений – на первом этапе им, скорее всего, станет «Газпром», а затем в проект войдет PDVSA. Тем самым,
с помощью российских компаний Уго Чавес заменяет «выбывшие из игры» компании из США.
9 января 2007 года Чавес объявил о национализации энергетического и телекоммуникационного секторов экономики Венесуэлы, в результате которой крупнейшие американские нефтяные компании Exxon-Mobil и Conoco-Phillips добровольно-принудительно лишились права на добычу нефти в Венесуэле. И это после того, как Exxon-Mobil, побив все рекорды, заработала за 2006-07 годы $80,1 млрд и готова была к активной инвестиционной деятельности – ведь деньги-то жгут руки! Но не сложилось…
В Венесуэле к этому времени уже работали «ЛУКойл» и «Газпром», у которого даже есть контракт на разработку генеральной схемы развития газовой отрасли и рамочный договор на оказание широкого спектра инжиниринговых консалтинговых услуг. Из-за ухода западных компаний Чавесу срочно потребовались «привлеченная» из-за границы техническая и финансовая помощь, а потому и расширение сотрудничества с российскими компаниями оказалось очень кстати. В том числе и для реализации масштабного проекта магистрального Южного газопровода, который соединит ТЭК Венесуэлы, Бразилии, Аргентины, Уругвая, Парагвая и Боливии в единую энергосеть.
Российский капитал начинает паковать чемоданы, руководствуясь и собственными интересами, и прямым указанием властей. Так, еще в начале этого года на Всероссийском форуме промышленников и предпринимателей, будучи кандидатом в президенты РФ, Дмитрий Медведев говорил о необходимости приобретать предприятия за рубежом: «Политика активной, агрессивной поддержки» экспорта государством является «очевидной мировой практикой», а «отечественным промышленникам сегодня необходима не только финансовая, но и продуманная административная поддержка».
Экспорта чего? Ведь страна может экспортировать товары и капитал. Очевидно, в данном контексте имелся в виду экспорт капитала.
Именно он, российский капитал, будет отныне при поддержке российского государства создавать рабочие места за границей, генерировать там прибыль, а затем часть ее, может быть, возвращать на родину. И при этом платить налоги и пополнять государственные бюджеты стран на удаленных континентах.
Конечно, есть взаимозависимость между экспортом товаров и экспортом капиталов: страны стремятся заработать на экспорте товаров, обеспечить положительное сальдо внешнеторгового баланса, поскольку в этом случае зарубежные заказы обеспечивают развитие производства дома. При этом продвигать экспорт товаров весьма эффективно именно с помощью экспорта капитала. Дело в том, что компания обычно не приходит сама по себе, а приводит с собой проверенных подрядчиков, а те — своих и т. п. Т. е. экспорт капитала торит дорогу за кордон отечественным товарам и услугам.
И все было бы хорошо, если бы такая экспортная политика предполагала открытость собственной экономики. И неизбежность в этом случае широкого и свободного привлечения иностранного капитала, который выходит на «замену» убывшего в командировку или на ПМЖ капитала отечественного. Иностранные инвестиции – это и деньги, и опыт, и кадры, и технологии. Взаимовыгодное сотрудничество могло бы быть очень полезным и для отечественных компаний, и для бюджета страны, если бы не государственная энергетическая политика, которая этому всячески препятствует.
Россия проводила политику ужесточения отношения к иностранным инвестициям все последние годы. В условиях бурного притока нефтедолларов «заигрывать» с чужаками властям показалось совсем необязательным. Напротив, иностранных инвесторов постоянно ограничивали.
На памяти череда скандалов с проектами «Сахалин-3» (Киринский блок), Ковыкта, Харьяга, «Сахалин-2» и «Сахалин-1», с компанией ТНК-ВР, сложная запутанная интрига вокруг Штокмана и т. п.
И как раз в этом году наступил апогей ограничения деятельности иностранных компаний – была введена система ограничений иностранных инвестиций в стратегические отрасли, включая добычу нефти и газа, в результате принятия закона о стратегических отраслях, к которым отнесли 42 отрасли и чуть не половину российской экономики! Соответствующее законодательство было принято весной, когда цены на нефть были на подъеме и российское государство храбро намекало иностранным компаниям, что в их услугах оно нуждается очень умеренно…
Иностранцам были предложены: обмен активами, роль миноритариев, функции подрядчиков российских компаний в отдельных проектах и т. п. Плюс приготовиться к неизбежному доминированию российских госкомпаний и их желанию не особенно делиться доходами. На таких условиях международное сотрудничество пока не заладилось…
Думается, столь агрессивный патерналистский режим не слишком радует и наши компании. Видимо, они подсознательно чувствуют, что в новых условиях власти будут обходиться с ними «по-свойски», без буржуазной сентиментальности относительно стабильности контрактных отношений… А если учесть, что и до сих пор с защитой прав собственности у компаний возникали большие проблемы, то понятна та радость, с которой российские компании устремляются за пределы отечества. Почти как в былые времена, когда в загранкомандировку ехали советские люди…
Плохо не то, что наши компании будут разрабатывать недра далекой страны, а то, что в забвении остаются собственные… По оценкам академика Алексея Конторовича, объемы геологоразведочных работ нефтяных компаний в 2009 году сократятся в четыре-пять раз.
Своих средств (особенно в условиях финансового кризиса) нашим компаниям явно не хватает, как и политических возможностей сказать властям все, что накипело за последние годы: и про проваленную налоговую реформу в ТЭК, и про отсутствие уверенности в защите прав собственности, и про нестабильность контрактов с государством, и про нашу судебную систему…
Казалось бы, это нормальная рыночная реакция – в условиях падения нефтяных цен самое время затаиться, чтобы сократить предложение. Но ведь оттого, что отечественные компании будут добывать нефть не в России, а в Венесуэле, меньше нефти на рынке не станет. Да и не о добыче пока что идет речь, а об инвестициях в конкретные проекты в нефтегазовом секторе. Это т. н. «длинные инвестиции»: пока проект выйдет на уровень начала добычи, пройдет 5–10 лет, а добраться до пика добычи – еще 5–10… И все это время в страну исправно будут вкладываться крупные средства – новые проекты, как всякое новое строительство: нужны цемент, дороги, металл, связь… Эти вливания средств были бы совсем не лишними и для России, чтобы было легче скоротать кризис.
Т. е. вкладываться в проекты со спокойной душой можно начинать уже сегодня, ведь, несмотря на нынешнее падение спроса, лет через 10 «снова ветер переменится», цены вновь начнут расти, а мы будем уже «тут как тут» со своим товаром. И про то, что произвели его иностранные компании, как и в венесуэльском случае, никто и не вспомнит: это все равно будет экспорт из России, товар будут производить наши работники, получать зарплату они будут на родине и здесь же платить налоги, обеспечивая пенсии и другие бюджетные расходы.
Страны, которые встали на путь самоизоляции, т. е. сделали ставку «на собственные силы» и ограничили деятельность иностранных компаний, только потеряли: начала снижаться добыча не только в России, но затормозились проекты в Казахстане, на 7,6–7,7% упала добыча нефти в Венесуэле и Мексике.
И это еще в самый разгар роста цен на нефть на мировом рынке.
В той же Мексике, например, конституция не позволяет пригласить ни частные, ни иностранные компании. Как следствие, за 10 лет (1997–2007 годы) доказанные запасы упали в 4 раза: с 47,8 до 12,2 млрд баррелей. В 2004 году государственная монополия Pemex открыла возможные запасы нефти в глубоких водах Мексиканского залива, нужно начинать работы, а у компании нет ни денег, ни технологий. Еще вчера Мексика вместе с Норвегией и Россией составляла клуб видных нефтеэкспортеров, не входящих в ОПЕК, но в ближайшие годы ей, видимо, придется начинать нефть импортировать. Правительство рано или поздно откроет отрасль для частных и иностранных инвестиций, но как бы к тому времени поезд уже не ушел…
Схожая история и в Казахстане. Последние годы государство стремилось оседлать внешнеэкономическую конъюнктуру и получить с инвесторов «по максимуму», лихорадочно меняя правила игры. Вот недавно вступили в силу очередные новые нормы Налогового кодекса и Законодательства о недрах и недропользовании, и ключевые параметры будущих контрактов поменялись уже в четвертый раз за три года! В итоге нарушена разработка крупнейшего Кашаганского проекта, приостановлен Южный Жамбай, нарастают проблемы на Среднем Каспии – на структурах Тюб-Караган, Аташ, Курмангазы… И амбиций с освоением недр Каспия заметно поубавилось.
Еще недавно некоторые эксперты и высокопоставленные чиновники задавались вопросом о том, что, может, и не надо усердствовать в добыче, наращивая тем самым мировое предложение и сбивая цену на углеводороды. И куда что подевалось? Отныне наращивать потенциал Венесуэлы, Туркменистана и иже с ними, а значит тем самым относительно сокращать российское присутствие на мировом нефтяном рынке – высшая доблесть. Тем более раз в этой операции участвуют не только частные компании, но вполне себе государственные или полугосударственные…
Итак, пять российских компаний собираются на заработки – работать на дядю Чавеса. За тридевять земель в тридесятую Венесуэлу…
Автор – старший научный сотрудник ИМЭМО РАН
