Цивилизация
Многоуровневая ревизия сахалинских СРП набирает ход. В пятницу Счетная палата обнародовала доклад с выводом о невыгодности для России «Сахалина-2». Этим она добавила аргументов к списку экологических и экономических нарушений. Но, как признают многие эксперты, собственно экономика и экология почти не имеют отношения к причинам давления на инвесторов. О том, что может стоять за претензиями государства, и о возможном сценарии выхода из кризиса в интервью «Газете.Ru-Комментарии» рассуждает один из авторов закона об СРП, директор компании «СРП-Экспертиза» Михаил Субботин.
— Михаил Александрович , каковы истинные мотивы скандала с сахалинскими месторождениями, разрабатываемыми в рамках СРП?
— Думаю, нужно посмотреть на произошедшие события с разных сторон. Государственные компании в последнее время активно скупали нефтегазовые активы. Были приобретены «Юганскнефтегаз», «Сибнефть», «Нортгаз», «Газпром» получил блокирующий пакет в «Новатэке». Поиск подготовленных проектов, естественно, продолжается — как правило, дешевле купить готовую компанию с запасами, чем заниматься их поисками.
Пришел черед сахалинских проектов, поскольку они вышли на уровень начала добычи. Проведена самая тяжелая и неблагодарная часть работы, когда неизвестны объемы добычи и не определены рынки сбыта.
Именно в этот момент начались сложные переговоры «Газпрома» с «Шелл» об обмене половины месторождения «Заполярное» на блокпакет в проекте «Сахалин-2». Другая сторона скандала может быть связана с тем, что сахалинские проекты ведут независимую политику в области экспорта сырья. Государство получает большую отдачу от проектов, если продукция продается на более выгодных условиях. Например, «Газпром» хочет отправить газ в Китай, а индийский партнер по «Сахалину-1» говорит, что в Индии его купят дороже. С позиций «Газпрома» это подрыв его монополии на дальневосточном рынке. Это «дырка в заборе», которую хочется заколотить, организовав действительно одно экспортное окно для газа — через «Газпром». Наконец, государство может быть заинтересовано в оказании давления на инвесторов, чтобы в нынешних условиях благоприятной конъюнктуры они часть своих расходов компенсировали из своей доли прибыльной продукции, т. е. за свой счет, тем самым относительно увеличив долю государства в доходах. Можно рассматривать и мотив бюрократической междоусобицы. Нельзя отвергать с порога и идею о том, что государство решило просто навести порядок в контроле и учете в проектах с участием иностранных компаний, но сделало это как-то неловко…
— Может быть, механизм СРП просто не работает и нужно перевести проекты на работу в обычном налоговом режиме?
— Законодательство о СРП задумывалось, чтобы позволить распространить успешный мировой опыт, апробированный более чем в шести десятках стран, для привлечения отечественных и иностранных инвесторов. У нас же этот механизм всегда воспринимался фискальными органами как нечто чужеродное, как чуть ли не попытка подорвать целостную налоговую систему государства. Сейчас договорились до того, что СРП для России унизительны. Что они чуть ли не подрывают суверенитет страны. Это абсурд. Создание инвестору нормальных условий для работы — признак цивилизованности, уверенности в собственных силах. Это позволяет обсуждать не плату за риски, а экономические условия проектов. Базисные принципы СРП — это, во-первых, стабильность, то есть неухудшение экономических условий контрактов. Во-вторых, гибкий налоговый режим: если месторождение плохое, то платишь мало, если хорошее, то много. В-третьих, первоочередная окупаемость проекта. То есть сначала инвестор возвращает вложенные деньги, а только потом делит с государством полученный доход. Если растут затраты по проекту, то это невыгодно не только государству. Поскольку не только оно с нетерпением ждет получения прибыли, но и акционеры инвестора. И те и другие в равном положении. Они «затягивают пояса» до поры до времени ради того, чтобы проект вообще состоялся. По первоначальным оценкам, «Сахалин-1» должен был окупиться через 14 лет. Представляете, какие правовые гарантии стабильности должен иметь инвестор, чтобы вкладывать миллиарды долларов своих и заемных средств?
— Но вот ведь существующий в СРП механизм натуральных реальных гарантий инвестору не работает.
— Работают гарантии или нет — выяснится, только если дело, не дай бог, дойдет до суда. Если международный суд решит, что прав инвестор, то Россия будет выплачивать миллиарды долларов компенсации за свое самоуправство. Если выяснится, что Россия права, это будет означать, что либо «дедушкина оговорка» не работает, либо инвестор действительно настолько серьезно нарушил закон, что Россия оправданно разорвала с ним отношения. Сейчас идет борьба. Насколько мне известно, даже приказ МПР об отмене экологической экспертизы, которым пугают инвесторов, им на самом деле до сих пор никто не вручил. Сам по себе механизм отмены экологической экспертизы вызывает большие сомнения у юристов. Как если бы я проехал в районе метро «Юго-Западная» на зеленый сигнал светофора, доехал бы до Кремля, а мне сказали бы вернуться, поскольку светофор неверно переключили, а на самом деле сигнал был запрещающим, т. е. красным.
Одно дело — исправлять нарушения экологического законодательства, другое дело — останавливать проект, усугубляя экологические проблемы.
Одно дело — отступления от одобренной программы работ, другое дело — дефекты самой экспертизы. Пока все очень запутано в заявлениях официальных лиц. Вот, например, приводятся оценки экологического ущерба в диапазоне 10 млн рублей — 50 млрд долларов. Как говорится, кто больше.
Я не готов утверждать, что государство совсем не право, но налицо явные проблемы с формой предъявления претензий. Сегодня действия представителей власти выглядят неоправданно резкими, они уже вызвали международный скандал, во многом повторяющий то, что происходило год назад в газовых взаимоотношениях России с Украиной.
Пока режим СРП десять лет обеспечивал и дифференциацию платежей, и стабильность контрактов. Думаю, власти вышли на борьбу с СРП еще и потому, что так и не привыкли брать на себя долгосрочные контрактные обязательства и хотели бы иметь возможность пересматривать их хоть каждый год по своему разумению. Но рабский труд непроизводителен… Кстати, по своему фискальному устройству СРП не такая уж и экзотика, близкий аналог — это арендная плата, которую по Гражданскому кодексу можно взимать в виде доли продукции.
Инвестор должен самостоятельно решать проблему коммерческих рисков, т. е. рисков колебаний цен и затрат, все геологические риски и т. п., но он не должен нести риски политического вмешательства государства в его деятельность.
— Как раз эта защита не срабатывает.
— Я повторю, что, работает или нет, покажет только суд. Сейчас мы видим, что государство говорит о претензиях, но, по сути, не предъявляет их, поскольку приказа никто не видел. По этому поводу уже выступили ведущие чиновники и политики: президент В. Путин, С. Миронов, И. Шувалов, Г. Греф, Ю. Трутнев, С. Иванов, К. Андросов, О. Митволь, представители Генеральной прокуратуры, но пока не слышно внятных разъяснений от органа, который является в России уполномоченным по делам СРП, — Минпромэнерго. Если завтра нам скажут, что проблему раздули СМИ, а представителей министерств и ведомств неправильно поняли, подумали, что их цель была лишь навести порядок, но вовсе не закрывать проекты, а тем более предъявлять дополнительные требования инвесторам, то крыть будет нечем. Так что сегодня выступления чиновников многими наблюдателями рассматриваются как попытка оказать психологическое давление на инвесторов. Еще до подведения итогов многочисленных экспертиз, запущенных в последнее время.
— Одни говорят, что все делается либо, как все пишут, в интересах «Газпрома», либо в интересах государства, поскольку соглашения, подписанные в 90-е годы в нынешних условиях, по мнению многих, оказались уж слишком выгодными для инвесторов и их неплохо было бы скорректировать, чтобы государство получало большую долю доходов.
— Это странно, поскольку доходов пока практически нет. Немножко прибыльной продукции есть по проектам «Сахалин-1» и «Харьяга». Однако инвесторы еще не окупили средства, вложенные в проекты, и можно говорить только о том, что благоприятная конъюнктура сегодня позволяет им приблизить сроки окупаемости этих проектов. Если, конечно, завтра рост затрат не обгонит рост цен на углеводороды.
Кроме того, внутри каждого проекта на условиях СРП есть шкала раздела продукции: например, до достижения 17,5% рентабельности проекта доля инвестора в прибыльной продукции будет составлять 85–90%, а свыше 17,5% доходов она делится между сторонами 50 на 50.
Это означает, что есть внутренние фискальные амортизаторы, которые позволяют не вмешиваться в проект, а смягчают колебания в случае снижения или увеличения его рентабельности.
— Каким бы мог быть разумный выход из кризиса?
— Обычная процедура возмещения ущерба, в том числе и экологического, заключается в том, что к инвестору предъявляются соответствующие претензии, штрафы, а их оплата не включается в возмещаемые затраты, то есть они оплачиваются инвестором из своих прибылей. В свою очередь, он вправе в порядке регресса взыскать средства со своего подрядчика, в данном случае российской компании, которая, судя по всему, неквалифицированно провела работы по прокладке траншеи для труб. Зачем останавливать проект? Чтобы экологическое положение усугублялось, а тысячи людей остались без работы? Наоборот, нужно, чтобы инвестор за свой счет привел все в нормальное состояние. Конечно, сахалинский шельф должен разрабатываться, но так, чтобы его экология не была нарушена. В Северном море более восьмисот скважин, а на Сахалине пока только три. Закончатся нефть и газ, но остров будет жить всегда рыбой и морепродуктами. Именно поэтому в ходе нефтегазовых проектов на шельфе Сахалина ведется дорогой мониторинг — выясняется, что можно, а что нельзя делать. Инвесторы рискуют не только деньгам, но и репутацией. Понятно, что экологических диверсий никто из них устраивать не собирается, но ошибки могут быть. И за них надо платить.
Если инвестор виноват, то нужно не останавливать проект, а, напротив, добиваться, чтобы экологическая ситуация была исправлена.
Если же он не виноват, то тем более проект нельзя закрывать, поскольку государству затем придется расхлебывать ту кашу, которую оно само заварило, — со всеми неустойками и штрафными санкциями от подрядчиков и покупателей, с возможной потерей рынка сбыта. Уже появились сообщения о том, что японцы и корейцы не просто обеспокоены, а ищут других потенциальных поставщиков газа.
— Сегодня очень много резких политических заявлений с обеих сторон — и с нашей, и с западной.
— Пока мы слышим только разговоры, где все смешано в кучу, еще нет даже результатов экспертиз. Думаю, что сейчас идут закулисные переговоры об экономических условиях проектов. Это сложные коммерческие проекты, и переговоры должны проводиться тихо, специалистами. И ни в коем случае нельзя переводить разговор в политическую плоскость, а это, к сожалению, происходит сегодня. Когда говорят, что коммерческий проект будет защищаться дипломатическими методами, очень тяжело вести собственно экономические переговоры. И проекты становятся разменной картой в большой политической игре.
Беседовал Евгений Натаров
