Цивилизация
Бала Велмараган, основатель и исполнительный директор Airupt:
— Я не могу сказать, что инвесторы и стартапы реально рассматривают возможность выйти на российский рынок. По моим представлениям, Россия имеет хороших специалистов, но за своими границами страна не разрекламирована. С одной стороны, это хорошо, так как у тех, кто приходит на этот рынок, мало конкурентов. Но, с другой стороны, это плохо для российской экономики и самих инженеров. Думаю, для того чтобы решить проблему, российским компаниям нужно научиться продавать. И, возможно, тогда зарубежные компании и инвесторы потянутся в Россию.
Марк Шмулевич, заместитель министра связи и массовых коммуникаций:
— Сотрудничество идет, и сейчас оно развивается серьезнее, чем раньше. В развитии технологического предпринимательства очень важно слово «предпринимательство», а не только IT: нужно уметь коммерциализировать, продавать, заниматься маркетингом, и всему этому надо учиться. Поэтому, когда мы говорим о менторинге российских компаний, в первую очередь мы имеем в виду зарубежных менторов, в частности из США.
Но если говорить более глобально, IT-бизнес строится вокруг людей. Сейчас проблемы с деньгами, необходимыми для развития сектора IT, у нас практически нет — ситуация значительно лучше, чем несколько лет назад.
А с людьми есть большая сложность — IT-отрасль изначально глобальна, поэтому те, кто создают лучшие условия для того, чтобы люди занимались IT, выиграют. Это почва одновременно и для сотрудничества, и для возможной конкурентной борьбы.
Александр Галицкий, основатель Almaz Capital Partners:
— Для привлечения инвесторов нужно прилагать усилия. Для кого сделан RIW, я пока для себя не понял, какова целевая аудитория, для меня пока неясно — для русскоязычных людей или еще кого-то. Хотелось бы, чтобы такие мероприятия становились интересны для местной элиты — людям, которые строят Кремниевую долину сегодня.
А Марк Цукерберг сюда не заехал. Сергей Брин до сих пор считает Россию Нигерией со снегом.
Чтобы это изменить, нужны усилия, должно больше демонстрировать успех определенного типа. Надо находить ребят, которые делают чего-то в России и здесь (в США) пробиваются. Тогда будет появляться вера. Я уговорил стать генеральным партнером Almaz Джеффа Байера. И, как только человек, которому доверяет местное общество, свой среди своих, стал партнером Almaz, нам тут же стали предлагать сделки от местных венчурных капиталистов, солидных компаний. И вот такими маленькими
шагами можно что-то сделать.
Слава Петропавловский, директор R&D Bioptics:
— Насколько я понимаю, в России пока все сложно: с бюрократией; нет производства оборудования, которое соответствует мировым стандартам, преимущественно американским. Оборудование надо доставать из США, отсюда вопрос: «Зачем такие сложности?».
Игорь Баринов, исполнительный директор Itsbeta:
— Со стороны американских инвесторов к российским проектам нет такого интереса, как хотелось бы. Когда стартап приходит к российской компании, ему отвечают: «Да, прикольная идея — мы беремся» или «Прикольная идея, но это не наша специализация». Американские же инвесторы в большинстве случаев говорят, что идея недостаточно хороша, что и в США можно найти десяток подобных проектов, и советуют обратиться к игрокам локального рынка, на который в первую очередь ориентирована изначальная идея.
Михаил Фонштейн, президент Cleveland Biolabs:
— Деньги идут туда, где люди думают, что могут заработать. В Россию капиталы вливаются, как мы видим, но не безумно много. Совместные предприятия, которые здесь обсуждаются, в основном делаются на русские деньги. Проекты идут, если люди видят, что из них происходит реализация в продукты. Технических идей в мире гораздо больше, чем возможностей их манифестации. Но люди, которые ценят свои идеи, даже на очень выгодных экономических условиях, не хотят отдавать их в чужие руки, потому что они не уверены, что из них что-то получится. Как только мы покажем, что реализация технических идей запада в России может происходить эффективно и приносить экономический бенефит, может произойти очень существенный сдвиг в сегодняшней ситуации.
Анна Двориникова, управляющий директор TEC:
— Насколько у компаний есть интерес выходить на российский рынок, зависит от того, что они делают. Компании, в которые мы инвестируем, вполне готовы выходить на российский рынок — это глобальные компании, для них российский рынок — еще одна возможность заработать. Но деньги в Россию практически не перетекают. Инвесторы должны находиться рядом. Эта теория существовала очень давно. Если ты инвестируешь где-то в другом месте, то должен быть кем-то, кто контролирует ситуацию. Ты четко должен понимать рынок, где существует компания или куда ее можно выводить, ты должен понимать бизнес, с предпринимателями общаться оперативно. Когда компания глобальна, тогда инвесторы могут быть отовсюду, но когда это маленький стартап — должен быть свой местный инвестор, который не только вложит деньги, но и поможет развиться.
Барри Шерман, исполнительный директор StemPar:
— Мы небольшая калифорнийская компания в области биотехнологий и только начали работать с Россией, чтобы дальше развивать свои бизнес. Посмотрим, что из этого получится. В России существует дух предпринимательства, все понимают риск, который связан с запуском нового проекта. Бюрократия, политическая нестабильность в России — все это существует, но, чтобы понять, сработает или нет, надо пробовать.
Антон Дерлятка, старший партнер Ward Howell:
— Инвесторы и стартапы начинают идти в Россию, но медленнее, чем хотелось бы. Причины две: основная заключается в определенном восприятии России, но это политический вопрос, и я не знаю, что с этим делать и как это менять. Это слишком комплексная задача. С появлением «Сколково», РВК, «Роснано» и других ситуация начинает меняться — люди узнают про Россию, люди понимают, что ее не надо бояться, видят, что есть адекватные люди, которые говорят по-английски, или американцы, которые живут в России. It`s starting to happen, как говорится, просто не очень быстро.
Денис Завиянов, финансовый аналитик Neophotonics:
— Российские структуры не любят работать с публичными компаниями. Это добавляет прозрачности.
И такая прозрачность мешает. Правила игры другие, а когда правила игры здесь и там не совмещаются, это создает конфликт интересов, конфликт режимов. в некоторых индустриях все замыкается на персоналиях, многие из которых не хотят быть в свете софитов. Те люди, которые с ними работают, чувствуют это и не хотят подставлять.
Стартапы в Россию не идут, наоборот — идут в США. Здесь есть экосистема, можно найти инвесторов, юристов, консультантов, которые помогут поднять стратап, найти бизнес-модель. В России такой экосистемы нет. Им непонятно, как в России работать.
Кен Лазарус, президент и исполнительный директор Lilliputian Systems:
— Существует большой интерес выхода в Россию из-за двух причин. Первая — очень привлекательная динамика рынка для продвижения продукции — растет проникновение мобильных телефонов, их использования. Кроме того, в России большое количество инженеров. С точки зрения рисков — для нас это новая экономика. Существует опасение и с точки зрения бюрократии. Но государство осознает это и понимает, какие шаги необходимо предпринять для того, чтобы сделать Россию привлекательным рынком.
Саид Амиди, основатель Plug and Play:
— Два года назад в наших планах не было выхода в Россию. Но в процессе развития, поддержки «Сколково», «Роснано», государственного и частного сектора мы увидели интерес к развитию инноваций. Это основная причина, почему мы пришли в Россию. Постепенно приходя на этот рынок, мы планируем начать с инвестиций в три-пять компаний. В целом, американские и другие инвесторы и стартапы начинают приходить в Россию. Трудность в том, что американские инвесторы и проекты не знают местную среду, но это касается любого регионального рынка, не только российского.
Рональд Демут, президент Torrey Pines Investment:
— Интерес существует. Мы шаг за шагом в течение пяти лет инвестируем в России. У нас есть портфельная компания в России, которая называется Chemrar Ventures. Мы видим значительные возможности в России. Любая развивающаяся экономика связана с рисками, с которыми на развитых рынках не сталкиваешься. В США очень серьезно выстроена защита интеллектуальной собственности, существует инфраструктура для более быстрого развития инноваций и их поддержка. В России ситуация с этим улучшается. Но в умах американских бизнесменов существует неуверенность относительно политической ситуации в России.
Алистер Бретт, ведущий консультант Всемирного банка:
— Существует ощущение, что Россия все еще остается рискованной.
Некоторые считают, что в России снег идет круглый год, а по улицам расхаживают медведи — но это абсолютно неправильно восприятие. Основная проблема заключается в том, что Россия должна намного активнее продвигать свои истории успеха. Думаю, о них надо больше говорить.
Потенциальные инвесторы из США не знают об успешных проектах в России. Когда я общаюсь с инвесторами, они обычно говорят: «О`кей, покажи мне удачные проекты». Люди могут знать, например, о «Яндексе», но маленькие и средние компании неизвестны. И основным вопросом остается: «Почему Россия, почему мне нужно туда инвестировать?». Думаю, сейчас наблюдается рост интереса к России — за 20 лет она сделала огромный прогресс. Но все равно иногда ощущается риск — у инвесторов не должно возникать вопросов о том, как перевести деньги в Россию и вернуть их.
