Цивилизация
Закрытие кинофестиваля в Каннах – особый жанр. Фильм «А теперь… дамы и господа» (And Now… Ladies And Gentlemen) подошел для него как нельзя лучше. Респектабельный Клод Лелуш, получивший когда-то «Золотую пальмовую ветвь» и пару «Оскаров» за «Мужчину и женщину», сделал роскошное чучело европейского кино — дорогой и изящный предмет интерьера.
Красавица в вечернем платье, с микрофоном в руке бредущая тесными улочками марокканского города Рез, создана для романтического знакомства. Но разрушить ее одиночество достоин лишь господин столь же изысканный. Подойдет потерявший память яхтсмен, прибитый волнами к жарким берегам Африки.
Эта встреча — центр фильма, точка разрыва между прошлым и будущим героев. И то и другое неопределенно. Прошлое — потому, что оба больны и страдают провалами в памяти. Певица Джейн забывает, где она находится и как сюда попала, но не может забыть своего любовника, разлука с которым привела ее в Марокко. Авантюрист Валентин тоже не ведает, как оказался здесь, но не может забыть вину перед своей женой, с которой всего-навсего прожил слишком долго, а еще — вину перед бесчисленными людьми, которых он, профессиональный вор, ограбил.
Будущее неопределенно потому, что оба могут скоро умереть. А может быть, живы и счастливы вместе. Вероятно также, что они уже были вместе. В поисках ответов и исцеления пара отправляется к гробнице целительницы Лаллы Шафия. На хвосте висит полиция, потому что в отеле у богатой дамы похищены драгоценности, а единственный профессиональный вор в округе бредет по пустыне в поисках своей памяти.
По сути это мюзикл: Патрисия Каас успевает по ходу фильма исполнить весь свой новый альбом. Однако условность пространства, необходимую для этого жанра, Клод Лелуш искал в месте, для современного кино неожиданном. Вместо танцующего пролетариата Ларса фон Триера и мельесовской луны «Мулен-Ружа» условной сценой этого мюзикла стала «сладкая жизнь», где красивые яхты, драгоценности, джаз и правильная одежда выстраивают действие наравне с актерами.
В этой зашкаливающей изысканности немало печальной иронии. Дамы и господа, сменившие мужчину и женщину, уходят в прошлое. Элегантные авантюристы и одинокие певицы, принадлежащие больше «веку джаза», нежели современности, выглядят ностальгическим анахронизмом в эпоху, когда бал правит молодежная комедия.
Джереми Айронс и Патрисия Каас вполне уместны в этом фильме-прощании. Он, изысканное чудовище, Гумберт Гумберт из «Лолиты» и предводитель морлоков из «Машины времени», меняет обличия и грабит ювелирные лавки, храня на лице невеселую ухмылку человека, побежденного не обстоятельствами, а самой жизнью. Она, которой в картине несколько больше, чем хотелось бы, остается собой — женщиной, навсегда застывшей на полшага от того, чтобы стать новым образом Франции.
Отрешенно и скупо обмениваясь афоризмами о любви и забвении, они создают интонацию не столько трогательную, сколько редкую — интонацию зрелости. Инфантильность американского кино, отравившая весь мировой кинематограф, отступила здесь перед утомленностью героев и самого режиссера.
Являясь главным достоинством фильма, эта интонация его парадоксальным образом и убивает. Устало перебирая сухими пальцами яркое ожерелье из криминальной комедии, романтической мелодрамы и мюзикла, Лелуш вспоминает молодость и мечты о чем-то большем, чем просто кино. «Ложь — это мечта, пойманная с поличным», — говорит один из героев фильма. «А теперь… дамы и господа» — пойманная с поличным безвозвратно ушедшая эпоха.
Стильной хандре и шансону можно отдаться в кинотеатре «35 мм».
