Цивилизация
У главного редактора на столе компьютер «Макинтош», коробочка с засахаренными фиалками, орхидея в цветочном горшке и много-много бумаг.
— Эвелина, расскажите, как все-таки делается модный журнал?
— Это технологически сложный процесс, который не имеет ничего общего с приятным времяпрепровождением. В нем правят такие жесткие понятия, как дедлайн. Удовольствие же от работы мы получаем не благодаря, а вопреки — просто потому, что занимаемся любимым делом. В России глянцевые журналы делаются очень маленькими коллективами. Поэтому люди, работающие в отечественной глянцевой прессе, — герои, и их работа может по степени самоотдачи быть приравнена к шахтерскому труду. Наш издательский дом — стопроцентно российская компания, которая имеет лицензию на выпуск журнала в России. Нас в редакции 22 человека, считая курьера и водителей. И этим составом мы ежемесячно делаем журнал от 224 до 500 полос. Officiel, кстати, славится тем, что может выпускать экономичный, но весьма конкурентоспособный продукт.
— Как происходит модная съемка?
— Для начала должна появиться идея, после чего она воплощается в раскадровку и проходит цепочку согласований, далее должны быть найдены исполнители — фотограф с нужной техникой и ассистентом, стилист с ассистентом, визажист, парикмахер, модели. Пока продюсер ищет место для съемок, а фотограф проводит кастинг, стилист подбирает одежду, решая сложный вопрос баланса брэндов съемки — как с точки зрения творческой, так и коммерческой. После съемки идет долгий технический процесс: проявка, контрольные отпечатки, отбор фоторедактора, отбор редактора моды, скан, верстка, лаборатория, печать, множественные согласования, ретушь, цветокоррекция, цветопробы, кромалины... Для номера делается примерно 7 съемок, они занимают около 80 полос. Подобного рода работа касается любого фотоимиджа.
— Кто рождает моду? Можете назвать основных мировых трендсеттеров, идеи которых транслируют модные журналы?
— Честно говоря, трендсеттеры и есть журналы, которые отслеживают огромное количество дизайнерских показов в разных странах мира. Есть четыре основные недели — в Нью-Йорке, Лондоне, Милане и Париже — и множество других, тоже важных и интересных, например, Russian Fashion Week в Москве. Если же говорить о дизайнерах, которые рождают тенденции, то их немного. Революционеры, которые всех интересуют в первую очередь, это Миучча Прада, Джон Галльяно, Николя Гескьер, Альбер Эльбаз, Рикардо Тиши, Стефано Пилатти, Фиби Фило, Доменико Дольче и Стефано Габбана. Вот, собственно, главная группа игроков, которая и определяет, как мы будем выглядеть.
— Какие мировые модные издания вы читаете?
— Все. Все, что касается моего поля, я читаю, включая альтернативные СМИ, потому что этот молодежный трэш часто потом находит отражение в мэйнстриме. А мэйнстрим, гигантские логотипы наподобие нашего, — это океанские лайнеры в модном мире. Глянец делится на несколько категорий, и Officiel относится к высшему эшелону моды luxe, наша аудитория — creme de la creme, сливки всех читателей глянца. Поэтому у нас рекламируются ювелирные изделия и редко можно встретить рекламу недорогой косметики — это прерогатива массовых изданий, которые, описывая себя, выберут скорее слово «женское», нежели «модное».
— Кто ваша аудитория?
— Самая завидная, прямой потребитель всего того, о чем мы говорим: 24 процента мужчин, остальные — женщины, в основном 25–45 лет. Это люди с высшим и неоконченным высшим образованием, стабильным доходом, независимые материально, ведущие специалисты или владельцы своего бизнеса. Также Officiel традиционно — библия студентов профильных вузов и тех поклонников моды, которым мало, чтобы им сказали «это модно», а нужно, чтобы объяснили, почему именно это модно.
— Где и во что вы сами одеваетесь?
— Одеваюсь во что бог пошлет. Обычно у меня два вида шопинга: шопинг со съемок — по счастью, у меня модельный размер, классический 36-й французский при росте 160. Проблема бывает только в жакетах — они мне обычно слишком длинны в спинке, поэтому их я нередко шью. Второй вариант шопинга: на 20 минут забегаю в магазин между показами где-нибудь в Милане и быстро, не особенно меряя, формирую себе гардероб на сезон. В общем, Бог дал нам вкус для того, чтобы экономить, на том и стоим. Мои базовые брэнды — это Prada, Lanvin, Martin Margiela, Мiu-Miu, SportMax, обувь Pierre Hardy, Roger Vivier, Prada.
— Машина, телефон, другие «гаджеты»?
— Машина — шестая Audi, телефон — Motorola RAZR, компьютер — МАС.
— Косметика?
— Та, которую выдаст beauty editor для тестирования. Я пока этим не заморачиваюсь — наверное, возраст не подошел. Может быть, попозже я заговорю по-другому. Хожу в салон красоты «Иночи» за укладкой и маникюром (лучший лак для ногтей, кстати, это Lancome алого цвета). Но человек, который определяет, как выглядят мои волосы, — это мой друг Александр Тодчук, вот уже лет десять, наверное.
— Фитнес?
— Тренер который привил мне привычку ходить в спортзал, — это Сослан Варзиев. Я предпочитаю работать с тренером, следящим за тем, чтобы ни одно мое движение не пропадало зря. Правда, Сослан уже, к сожалению, меня не тренирует, строит свой новый зал, поэтому я сейчас нахожусь в поисках нового тренера. Наверное, отправлюсь в World Class, и Ольга Слуцкер подскажет, с кем мне лучше там заниматься.
— Ваши знаменитые очки — сколько их у вас?
— Куча целая скопилась, но ношу постоянно я только одну пару — последние из купленных. Я их заменяю, только когда они ломаются. Очки я подбираю те, что хороши к лицу, а они долго не выходят из моды. Очки с таким минусом, как у меня (шесть с половиной), требуют больших хлопот по подбору и примерке — на это уходит целый день, а у меня его нет, — поэтому стараюсь носить то, что есть, как можно дольше.
— А часы?
— О, этого богатства у меня целая коллекция. В основном, усилиями мужа (Александра Шумского, генерального продюсера Российской недели моды — прим. ред.), который любит мне их дарить. А поскольку мы уже 14 лет вместе, у меня их набралось много. Сейчас на мне Rolex.
— Как в семье таких занятых людей вы решаете проблему быта?
— Ее решает моя тетя и, конечно, разные приглашенные люди. Я не готовлю даже не потому, что у меня нет времени, а потому, что я в принципе не люблю это занятие, которое отнимает массу сил, пачкает большое количество посуды. Готовишь весь день, а поглощается все минуты за три. Есть люди, которые это любят и воспринимают приготовление еды как искусство, но я отношусь к еде утилитарно и обычно ем не дома. Но у нас есть сын, у него другой режим существования, ему нужна горячая еда, и всем этим занимается тетя.
— Чем увлекается сын? Тоже модой?
— Мальчику 9 лет. Он увлекается иностранными языками, шахматами, борьбой, занятиями музыкой. Но в основном, как и все нормальные дети, увлечен компьютерными играми и мультиками, конечно.
— Какие духи вы выбираете?
— Их у меня много. Сейчас на мне мужской «Диор». В основном я предпочитаю неромантические запахи, не те, которые обычно носят взрослые женщины. Ведь женщины изначально делятся на три типа — вечные девочки, вечные женщины и вечные старушки. Я вечная девочка. Взрослой дамой, которая любит носить декольте и красить губы красной помадой, я уже никогда не буду, даже в 70. Я не могу носить, например, Estee Lauder — кажется, что это ароматы для взрослых женщин. Запахи я выбираю альтернативные и довольно редкие. Например, «Девонширскую розу» — аромат, выпущенный маленьким английским парфюмерным домом. Его когда-то любила леди Диана, он снят с производства, но сейчас перезапущен во Франции. Люблю Diptique, Comme des Garcons, Demeter's Library. Носила Agent Provocateur, пока он не стал таким популярным в России. Chanel № 5, как ни странно, которую я, наконец, распробовала.
— Но она ведь очень женская.
— Она не женская, но сверхъестественная. Она меняет характер на всех своих носительницах. Люди до определенного возраста не могут даже выносить эти духи. По человеку, который носит Chanel № 5, я могу понять — она такая, как я, или она прячется.
— Духи — серьезное ли увлечение?
— Нет. Настоящих страстей у меня две. Во-первых, я люблю быть худой и трепетно к этому отношусь. Дело в том, что моя любимая бабушка обладала роскошным 68-м размером одежды, а когда работаешь в модном бизнесе, такая наследственность пугает. В общем, я под наблюдением придворного диетолога Карла Лагерфельда.
Вторая страсть — я люблю упаковывать подарки. Вот это талант свыше. Даже если у меня под рукой только газета, я сделаю упаковку так, что она будет выглядеть произведением искусства. А еще у меня врожденная грамотность, одна из пригодившихся в жизни способностей. Второй пригодившийся талант — это вкус. Это то, чем я смогла зарабатывать на хлеб.
— А еще вы преподаете в Высшей школе экономики.
— Да, я читаю курс «Маркетинг и брэндинг в глянцевых СМИ». А сейчас еще придется вести курс на родном журфаке, потому что родители заставили меня восстановиться в аспирантуре, откуда меня пару раз исключали за непосещение. Теперь я соискатель. В ближайшее время буду защищать диссертацию с труднопроизносимым названием «Коммуникативный механизм формирования брэнда в рекреативной прессе». Так на моей кафедре называют глянцевые журналы. А читателей именуют реципиентами.
— Пожелайте что-нибудь нашим реципиентам в новом году.
— Пожелание в новом году должно быть кратким и емким, чтобы, когда часы бьют 12, успеть его сказать: «Желаю, чтобы все!» По поводу гардероба, конечно же, порекомендую читать Officiel и добавлю, что носить нужно то, что хочется. Ощущение радости от наряда рождается тогда, когда ты уже оделась, посмотрела в зеркало и понимаешь — ты королева бала. И об одежде можно немедленно забыть. Нужно одеваться так, чтобы думать о других вещах…
