Цивилизация
В пятницу Чертановский суд Москвы начал рассматривать уголовное дело 29-летнего лидера националистической организации «Лига обороны Москвы» Даниила Константинова, обвиняемого в убийстве (ч. 1 ст. 105 УК). К 14.00 в коридоре перед залом собралась большая группа поддержки, среди них присутствовали националист Владимир Тор и глава Общества защиты прав потребителей Михаил Аншаков. Подсудимого, которого конвой проводил в зал, они встретили громкими аплодисментами.
Слушатели заняли все свободное пространство в помещении. Судья Галина Тюркина, увидевшая стоявшую толпу, распорядилась принести дополнительные лавочки. Желающие присутствовать на процессе сами взялись организовать дополнительные сидячие места, принесли из коридора пять скамей, но этого все равно оказалось мало. Тем, кому места так и не хватило, пришлось выйти в коридор.
Удостоверившись в личности подсудимого, Тюркина поинтересовалась, есть ли у него отводы.
«Я не доверяю ни одному составу суда, но я не буду заявлять отводы», — ответил ей Константинов.
У четверых защитников, которые пришли в суд отстаивать интересы подсудимого, было всего одно ходатайство. Адвокат Дмитрий Динзе попросил судью разрешить видеосъемку процесса. В это время в зале стояли три видеокамеры. Прокурор Антон Ильин не возражал против их присутствия, но отметил, что свидетелям это может не понравиться. Судья разрешила видеосъемку, но предупредила, что в случае возражений свидетелей операторов попросят выключить камеры.
После этого прокурор огласил обвинительное заключение. По версии следствия, 3 декабря 2011 года в подземном переходе недалеко от станции метро «Улица Академика Янгеля» Константинов вместе с «неустановленными лицами» увидел Алексея Темникова и Алексея Софронова. Как отметил прокурор, ему не понравилось, что молодые люди были панками. Используя «незначительный повод», а именно их внешний вид, Константинов, обладающий «физическим и моральным превосходством», подошел к 23-летнему Темникову и спровоцировал его на конфликт. Между ними завязалась драка, в ходе которой нападавший разбил Темникову лицо. Избитый потерпевший попытался убежать, и тогда, как полагает следствие, у Константинова «возник умысел на убийство». Догнав жертву уже на улице, он достал нож и нанес ему не менее двух ударов в грудь, которые пришлись прямо в сердце.
«Я этого преступления не совершал и не причастен к событиям вообще, я находился в другом месте», — заявил Константинов в зале суда.
Его адвокаты заявили, что мотив преступления не понятен, так как подсудимый никогда не был замечен в проявлении агрессии, в том числе «по отношению к неформалам». То, что Константинов не агрессивен, подтвердили три судебно-психологические экспертизы. По словам защитников, обвинение стоит расценивать как «ненаучную фантастику», поскольку у подсудимого есть алиби, о наличии которого следствие было поставлено в известность еще в марте 2012 года, когда Константинову впервые предъявили обвинение. «К сожалению, следствие уклонилось от оценки этого алиби, — сказал адвокат Денис Зацепин. — Мой подзащитный не имеет отношения к событию преступления, что мы надеемся доказать в ходе судебного заседания».
На этом Константинов выразил желание дать показания в начале процесса. Прокурор не возражал. «Данное дело в отношении меня сфабриковано и является формой политического преследования», — начал свой монолог подсудимый. По его словам, обвинение построено на предположениях и фальсифицированных доказательствах. «Даже свидетель Софронов не видел самого убийства, — отметил он. — Я мог бы превратить этот суд в фарс, но мне стыдно и неудобно перед потерпевшим (отцом убитого. — «Газета.Ru»), из судьбы сына которого сделали разменную монету. Я воздержусь от того, чтобы превращать этот процесс в цирк, и постараюсь вести себя как можно более серьезно».
На этом Константинов предложил прокурору Ильину немедленно отказаться от обвинения.
«Я предлагаю вам сейчас снять с меня обвинение немедленно. Я предлагаю отправить дело на доследование и найти настоящих убийц», — сказал он.
По его словам, день 3 декабря 2011 года хорошо ему запомнился, так как это день рождения его матери. Накануне того дня они договорились отметить его всей семьей в ресторане. Он лично выбрал заведение — китайский ресторан «Дайкон». В день торжества в половине шестого он с супругой Мариной Ионовой отправился к родителям. По пути они забрали новую шубу жены, обсудили ее недостатки и купили подарок для мамы — пароварку. «Есть документы на покупку пароварки», — отметил подсудимый. Затем они приехали к родителям, поздравили маму и вчетвером отправились в ресторан. Константинов дотошно описывал свой маршрут до заведения на проспекте Мира. По его словам, там они пробыли примерно до 11 часов вечера. «Это абсурд — ехать в другой конец Москвы, в неизвестное место и неустановленным ножом резать неизвестного человека», — заявил Константинов.
Подсудимый напомнил, что на следующий день были выборы в Госдуму, после которых прошли акции протеста. Это стало еще одной причиной, почему он так хорошо запомнил тот день. Константинов заявил, что в районе Южное Чертаново, где произошло убийство, он никогда не был. «Район находится в противоположной стороне от места моего жительства и работы», — сказал он. Подсудимый проживает в Северо-Восточном округе Москвы.
Константинов считает, что его дело было сфабриковано «кем-то из Главного управления по противодействию экстремизму МВД».
«Я находился с этой структурой в конфликте, который обусловлен моей политической деятельностью. Я слышал угрозы, что это закончится для меня тюрьмой и смертью», — сказал он. Угрозы, по его словам, шли от некоего сотрудника полиции, который беседовал с ним в ОВД «Тверское», куда он был доставлен после задержания на массовой акции в декабре 2011 года. Константинов предполагает, что сотрудник был из Центра «Э». Тот, отметил подсудимый, говорил ему: «Там, где я появляюсь, возникают крупные дела», «Я тот, кто вывозил Линдермана в Латвию», «Я тот, от кого сбежал Малюта», «Я тот, кто курирует ваших ребят». «Эти слова, видимо, должны были сильно меня напугать, — улыбнулся подсудимый. — Кто такой Малюта, я вообще не понимал. Потом выяснилось, что это прозвище помощника националиста Дмитрия Румянцева. Он, по-моему, находился в розыске». По его словам, оперативник предложил ему сотрудничать, но он отказался. «Он говорил, что если я буду артачиться, то попаду в тюрьму», — отметил Константинов. Его угрозы он не воспринял всерьез, но рассказывал об этом соратникам, в том числе под видеозапись.
Константинов отметил, что, по словам свидетеля Софронова, Темников ударил подсудимого в лицо не менее шести раз, после чего должны были остаться кровоподтеки. Однако в ОВД никто таких травм не зафиксировал.
Константинов утверждал, что после задержания в марте 2012 года перед ним разложили некие фотографии и сказали: «Ты нам не нужен. Даешь раскладку на этих людей — и через два часа будешь свободен». Когда он отказался, ему заявили, что он будет «сидеть за других». Константинов отметил, что полицейских интересовала так называемая группа безопасности — футбольные фанаты, к услугам которых прибегают для поддержания порядка на публичных мероприятиях, в том числе «провластные структуры». «Они более организованы», — отметил подсудимый. Сам он тоже пользовался их услугами, но знаком был только с неким Гошей.
Свидетель Софронов, по его мнению, проводил его опознание в «наркотическом опьянении».
По словам подсудимого, свидетель назвал его номер, даже не поднимая на него взгляд. «Потом я спросил его: «Что же ты делаешь, ты хоть понимаешь?» А он ответил: «А мне думать-то и нечем», — рассказал Константинов. В проведении медицинского освидетельствования Софронова следователь отказал.
Гособвинитель поинтересовался у него, что именно он заказывал в ресторане из горячих блюд. В зале раздался смех. «Я поясню вопрос гособвинителя. Он намекает, что мое алиби опровергается неким чеком, изъятым в ресторане «Дайкон». Блюда, которые мы заказали, не нашли отражения в чеке. Я думаю, понятно почему. Это вообще не чек», — сказал Константинов.
— А вы с Софроновым после опознания еще виделись? — задали последний вопрос защитники.
— После того как он мне сказал, что ему нечем думать, мы с ним больше не общались, — ответил подсудимый. По залу снова пошли смешки.
После этого к трибуне вышел потерпевший Николай Темников — отец убитого. По его словам, вечером его сын поехал куда-то в гости. «С парнем вроде встречался, насчет компьютера», — сказал он. А в девять часов вечера ему позвонили из полиции и сказали приезжать на опознание. По его словам, его сын хорошо учился, поступил в институт, но был отчислен и пошел в армию. После службы он некоторое время прожил у бабушки в Мордовии, а затем вернулся и устроился на работу, обеспечивал себя сам, собирался восстановиться в институте. По словам отца, сын был высоким молодым человеком крепкого телосложения, увлекался спортом и музыкой, играл на гитаре, не пил, не курил.
Темников затруднился сказать, кто такие панки, но заявил, что сын ни к каким неформальным движениям не относился.
— А штаны у него с подтяжечками были. Он никак не пояснял? — спросил Зацепин.
— А что? Он молодой. Все так одеваются. Что я ему, запрещу, что ли? — недоумевал потерпевший.
Он также затруднился сказать, приходил ли к ним в гости Софронов. По его словам, некий Леша, с которым его сын работал на кондитерской фабрике, был у них в доме, но его фамилии он не знает. Друзей у его сына не было, сказал Темников. Впрочем, потерпевший, видимо, плохо знал сына: с его девушкой он познакомился только на похоронах. Из вопросов защиты стало понятно, что в армии у Темникова-младшего был конфликт с неким кавказцем, тот разбил ему нос, после чего было даже возбуждено уголовное дело. После армии он «никогда не расставался с ремнем», постоянно его носил. В ходе допроса потерпевшего выяснилось, что во время нападения при его сыне были фотоаппарат и телефон, которые исчезли.
После процесса адвокат Зацепин пояснил «Газете.Ru», что Темников-младший действительно не был похож на панка. Он мог постоять за себя, а бляха ремня, который был на нем, была помята. «В драках такие ремни часто используют как кастет», — сказал адвокат. А Софронов, по его словам, носил косуху с буквой «А», что означает «анархия». Защите удалось выяснить, что он дважды привлекался к уголовной ответственности за кражу.
Следующее заседание пройдет 19 августа, на нем обвинение приступит к изучению письменных материалов дела.
