Цивилизация
Уполномоченный по правам человека в России Владимир Лукин, стоя пятничным утром у палаточного городка для нелегальных мигрантов, интересуется у полицейских, ждут ли они новой партии задержанных. «Да, но сейчас они все в судах, потому что к ним есть много вопросов. Общаются они через переводчика, их приезд сюда нельзя быстро организовать», — отвечает ему представитель столичного главка МВД. Палаточный лагерь для нелегалов оперативно разбили сотрудники МЧС. Здесь мигранты будут дожидаться депортации. «Временный пункт», как его называют правоохранители, разбит во Втором Иртышском проезде, за высоким бетонным забором: здесь когда-то были складские помещения Черкизовского рынка. Первых 17 нелегальных мигрантов, уроженцев Вьетнама, кажется, специально завезли для Лукина и журналистов, которые решили посетить лагерь. До этого мигранты работали в пяти минутах ходьбы от лагеря – шили одежду в складских помещениях.
Распоряжение о проведении так называемой декриминализации московских рынков министр внутренних дел Владимир Колокольцев отдал после инцидента на Матвеевском рынке, в результате которого оперативному сотруднику полиции проломил череп один из продавцов. В ходе многочисленных облав, прошедших в Москве на этой неделе, были задержаны более 2400 нелегальных мигрантов.
Палаточный городок в Восточном округе столицы рассчитан только на 900 человек: в нем стоят по восемь палаток в два ряда. В каждой палатке должно стоять 20 двухъярусных кроватей, правда пока кровати установили только в трех из них. Но для первых 17 жителей этого вполне хватает. «У меня есть постановление правительства, что «иностранные граждане содержатся в специальных учреждениях, помещениях, норма санитарной площади которых составляет не менее 6 метров на одного человека, при установке двухъярусных кроватей – не менее 4,5 м на одного человека. Расстояние между ярусами кроватей должно быть больше, чем здесь у вас», — говорит Лукин. Здесь эти правила не соблюдаются – кровати стоят впритык друг к другу.
«Но здесь у них условия гораздо лучше, чем те, в которых они жили раньше», — парирует представитель МВД.
По словам главы комитета «Гражданское содействие» Светланы Ганнушкиной, сейчас этот лагерь не имеет никакого правого статуса. Такой палаточный лагерь для мигрантов она видит первый раз. «Полиция не могла не знать, что здесь, на месте бывшего рынка, работали вьетнамцы. И зачем такой аврал, когда можно было постепенно начать решать вопрос. Но у нас, как всегда, проблемы не решают — у нас с ними борются», — сетует Ганнушкина. По словам правозащитницы, им звонят люди и жалуются, что в ходе рейдов пропали их родственники. «По крайней мере один из них уже вернулся домой: его избили и забрали 8000 рублей. Содержался он в отделении полиции. Хотя мы все отделения в течение двух-трех дней обзванивали, искали этого человека. Сейчас мы предлагаем снять побои и обратиться в полицию, но он категорически отказывается», — говорит Ганнушкина.
Правозащитники утверждают, что в лагере нарушены все санитарные нормы. Например, здесь нет душа. «Если здесь будет 900 человек, а душа не будет, то я не исключаю, что может начаться эпидемия», — говорит Лукин. Но 17 человек, которые содержатся во временном лагере, кажется, не волнуют ни нормы содержания, ни то, что говорят правозащитники. Самому младшему из них четыре года – он сидит на стуле у палатки, уставившись в мобильный телефон. Как шутят в МВД, он уже родился в тех складских помещениях, где работали его родители. Точно выяснить это не удается: никто из вьетнамцев якобы не понимает русский язык. Они лежат на кроватях, закрыв лица куртками. Когда правозащитники приводят к ним переводчика, они начинают понемногу отвечать на вопросы.
«Как тебя зовут?» — спрашивает глава комитета «За гражданские права» Андрей Бабушкин. «Да придумай на ходу имя», — кричит девушка молодому человеку, который отвечает на вопросы Бабушкина. В основном эти мигранты приехали в Россию по туристической визе год-два назад. Забрали их всех со склада на бывшем Черкизовском рынке. После рейда МВД у большинства вьетнамцев пропали различные предметы одежды. На вопрос, есть ли у кого-то паспорт, отвечают, что он есть только у одной девушки. Выясняется, что она въехала в Россию 25 июня по приглашению некого Пфан Хи Доана из Магнитогорска. Когда правозащитники по-русски пытаются спросить у рядом стоящего вьетнамца, копировали ли их документы в полиции, он просто протягивает им свой паспорт. Так что документы, скорее всего, у большинства из них при себе.
Мигрантов не устраивает еда, которую им дают: обычно это говяжья тушенка с гречкой. А традиционная еда вьетнамцев — рис. Как говорят правозащитники, через пару дней у них могут начаться проблемы с желудком из-за непривычной пищи. Еду готовят на полевой кухне, которой заведует МЧС. «Хотите каши?» — спрашивают они. За столом выясняется, что человек пять мигрантов все-таки немного понимают и говорят по-русски. «Как это по-вьетнамски?» — спрашивает Бабушкин, показывая пальцем на чай. «Чай», — отвечают ему девушки. Однако объясняют, что такого вкусного во Вьетнаме нет.
После лагеря временного содержания правозащитники Андрей Бабушкин из «Комитета за гражданские права» и Александр Куликовский из Общественного совета при ГУ МВД Москвы начинают объезжать ОВД, чтобы посмотреть, в каких условиях содержатся все задержанные. «Какие результаты? Сколько человек в каких отделениях содержится? В какие суды отвезли мигрантов?» — заставляет работать сотрудников комитета «За гражданские права» Андрей Бабушкин, звоня им по дороге в ОВД «Гольяново». После он цитирует стихи народного автора, которые оказываются как раз по теме рейдов.
«Полиция города приняла вызов, на бой их ведет звон мобильников. Поймайте-поймайте побольше киргизов, поменьше – воров и насильников. Мешают нам даги, узбеки и чурки, строители, грузчики, дворники. Пусть наши бандиты, убийцы и урки минуют родные «опорники». Нерусских хватаем мы снова и снова. Что ждет их теперь? Выдворение. И радостный мат генерала Козлова звучит в этом столпотворении», — декламирует правозащитник.
Первое по плану — ОВД «Гольяново». У входа в отделение припаркован бело-зеленый автобус, какие разъезжают по городским маршрутам. Правда, водитель отрицает, что он принадлежит «Мосгортрансу». В автобусе находится около 30 мигрантов: человек 15 заняли сидячие места, еще 15 человек сотрудники полиции заставили сидеть на корточках друг за другом в проходе. После вопроса правозащитников, почему с мигрантами так обращаются, сотрудник полиции быстро убегает в отделение.
Начальник ОВД «Гольяново» выслушивает рекомендации правозащитников по условиям содержания. А они в отделении ужасные: маленькие камеры, в которых клопы и засор в туалете. Единственного задержанного за первые четыре дня (из 15 суток) отсидки покормили один раз. Глава отдела говорит, что, кроме тех, что в автобусе, больше к ним мигрантов не привозили. И понимающе кивает головой, когда правозащитники говорят, что не должны мигранты находиться ни в городских ОВД, ни в палаточном лагере, поскольку для них есть центр содержания иностранных граждан. Пока правозащитники находятся в отделении, автобус с мигрантами успевает уехать в неизвестном направлении. Но пока правозащитники ждут на улице машину, чтобы направиться в следующее ОВД, автобус возвращается.
По-видимому, начальник ОВД подумал, что общественная проверка уехала. Поэтому из отделения начали выводить друг за другом мигрантов, которых, по словам подполковника, там не было.
Двумя партиями вывели примерно 30 человек — их отвели в автобус; на корточках, правда, теперь никто уже не сидел. Этот автобус направился в палаточный лагерь.
Следующая остановка правозащитников – ОВД «Текстильщики». Здесь в течение уже двух дней содержится 38 мигрантов, в основном это граждане Вьетнама, но есть еще двое узбеков и двое сирийцев. Мужчины с женщинами находятся в одной камере, спят на полу. «Такого количества матрасов и постельного белья у нас нет», — говорит сотрудник отделения. В ОВД «Текстильщики» мигрантов заметно больше.
«Если у них были при себе документы, то вы их не имеете права держать здесь двое суток», — отвечает Бабушкин на высказывание сотрудника отделения, что, мол, у некоторых мигрантов документы были с собой, а личность некоторых сейчас устанавливается. Сириец рассказывает правозащитникам, что его задержали за то, что у него закончилась регистрация в Москве. Уехал из Сирии он из-за войны. Сейчас ему необходимо подавать документы на предоставление убежища, объясняют правозащитники.
Представители Федеральной миграционной службы, по словам сотрудников отделения, приезжали в пятницу, в 15.00. Но к 20.00 они не вернулись, хотя должны были отвезти мигрантов в суд, чтобы тот определил их правовой статус. После чего их тоже должны были отправить в лагерь мигрантов.
Потом правозащитники поехали в ОВД «Люблино» — там мигрантов не оказалось. Их привезли днем в пятницу, продержали не больше трех часов, а потом увезли. «Мы не имели права держать их больше трех часов», — говорит начальник отделения.
Общие правила, как должны содержаться мигранты и по какому регламенту должны действовать полицейские, не соблюдаются отделениями. После задержания мигрантов должны вести в суд для определения их статуса, а дальше — в центр временного содержания. Однако каждое отделение действует по каким-то своим правилам или спущенным сверху приказам.
«Кто вообще изобрел эти задержания? — негодует Бабушкин. — У нас все отделения милиции в городе рассчитаны на содержание 952 человек — больше нет!» Где содержатся все задержанные — как минимум 2400 человек, — остается непонятным. Поэтому есть вероятность, что эти цифры завышены.
После посещения отделений правозащитники планировали поехать в суд, чтобы посмотреть, как суд «оптом» обозначает статус задержанных, чтобы потом они были выдворены из страны или остались в России. Однако выяснилось, что вечером в пятницу мигрантов в суды привозить уже перестали, поэтому они по-прежнему содержатся в отделениях полиции.
«Надо договариваться о встрече с главой ГУ МВД по Москве Анатолием Якуниным. Потому что наверняка большей части того, что творится, он не знает», — говорит Бабушкин. По мнению правозащитников, все, что сейчас происходит с мигрантами, – это часть предвыборной кампании Сергея Собянина. Однако ни к чему хорошему такая зачистка, по их мнению, не приведет.
«Почему мы столько прожили — и вдруг мигранты так резко стали проблемой? Почему никогда не говорили ни о какой этнической преступности — и вдруг она появилось? Происходит какая-то эквилибристика статистикой, и прокурор нам говорит, что 40% преступлений в Москве совершаются мигрантами», — возмущается Куликовский.
По словам правозащитников, по их статистике, мигрантами в Москве совершается 21–22% преступлений. «Это константа для всех столиц мира, где есть мигранты», — говорит Бабушкин.
Правозащитники говорят, что полиция и так знала, где находятся все эти «городки», в которых проживают нелегальные мигранты. Однако сейчас это выдается за оперативное обнаружение скоплений нелегалов в Москве. Бабушкин утверждает, что «концлагерь» в Иртышском проезде необходимо закрывать. «Нельзя содержать 40 человек на площади в 36 квадратных метров, как они рассчитывают это делать. Надо их либо легализовать, либо выдворить, либо поместить в центр содержания иностранных граждан», — объясняет он.
По словам правозащитника Куликовского, права большинства задержанных сейчас нарушены. «Мы видели в лагере сегодня женщину с паспортом. После задержания в течение трех часов должен быть оформлен административный материал, что она нарушила ст. 18.10 КоАП, то есть работала, не имея разрешения на это. Но эти документы не были оформлены в течение трех часов. Она содержится в лагере, ей нельзя выходить за его пределы – ограничивают ее право на свободу. Мы сталкиваемся с удивительным по бессмысленности явлением», — объясняет Александр Куликовский.
На утро субботы во временном пункте содержания мигрантов в Иртышском проезде находятся 130 человек, которые ждут дальнейших действий от московских властей. Какими они будут, никто не знает, потому что ситуация станет понятной только после выборов мэра Москвы.
