Цивилизация
В среду Тверской суд продолжил слушания уголовного дела в отношении главы инвестфонда Hermitage Capital Management Уильяма Браудера и юриста фонда Сергея Магнитского, обвиняемых в уклонении и пособничестве в уклонении от уплаты налогов (ст. 199 УК). Желающих побывать на процессе стало меньше, но, тем не менее, зал оказался полон слушателей. Представлять потерпевшую сторону — Федеральную налоговую службу — пришли двое ее сотрудников — Анастасия Герасимова и Кирилл Мостовой.
Заседание началось с ходатайства адвоката Магнитского Николая Герасимова, настаивавшего, чтобы прокуроры конкретизировали, в каком порядке они собираются допрашивать 39 свидетелей. На это гособвинитель Михаил Резниченко резонно заметил, что очередность допроса является тактикой представления доказательства, которую он не намерен обсуждать с защитой. Судья Игорь Алисов согласился с прокурором.
На этом Резниченко приступил к допросу потерпевшей стороны. На вопросы отвечать вызвалась Герасимова. Она призналась, что обстоятельства преступления ей известны из материалов дела.
По ее словам, в 2001 году при создании двух организаций в Калмыкии — «Дальняя степь» и «Сатурн инвестментс» (компании, подконтрольные Hermitage Capital. — «Газета.Ru») — была реализована схема уклонения от налога на прибыль, который составлял 35%: в городской бюджет отчислялись 5%, в региональный — 19% и в федеральный — 11%.
Налоговые службы сделали три выездные проверки этих компаний. По ее словам, компании использовали «поддельные документы», на основании которых налоговые органы не могли установить схему изначально.
Герасимова рассказала, что для освобождения от налога на прибыль в региональном законодательстве Калмыкии предусматривалось условие — инвестирование в экономическую деятельность республики. Для этого правительство создало перечень предприятий, нуждающихся в инвестициях. В списке был бизнес-центр, в который компании Браудера якобы осуществляли инвестирование. Компании «Дальняя степь» и «Сатурн инвестментс» перечислили «мизерную сумму» — по одной тысяче рублей каждая — и получили льготу. Их освободили от уплаты налога в местный и региональный бюджет.
Для получения льготы на налог в федеральный бюджет злоумышленники использовали другую схему. Законодательство предусматривало 50-процентную скидку предприятиям, имеющим в штате более 50% инвалидов. «В каждой компании было по три человека, из них один руководитель и два инвалида, — сказала Герасимова. — Они были приняты на работу формально, числились финансовыми аналитиками, но никакой работы не осуществляли. Они лишь получали формальное вознаграждение за то, что числились, при этом они имели другую постоянную работу. Для зачисления их в штат им выдавали вторые трудовые книжки, которые считаются фиктивными».
«То есть вместо 35% они платили лишь 5,5%», — подытожила Герасимова. Всего было не уплачено налогов на сумму более 522 млн рублей.%
— Вы согласны с суммой ущерба, которая есть в обвинительном заключении? — поинтересовался Резниченко.
— Да, потерпевшая сторона согласна, — ответила Герасимова.
Далее назначенные судом адвокаты задали ряд уточняющих вопросов о том, пользовались ли компании схемой уклонения до 2001 года и вела ли налоговая служба реестр инвесторов в экономику Калмыкии, изменялись ли в этот период законы в республике, кто был в компаниях главным бухгалтером. На большинство вопросов она не смогла ответить, старательно записав их себе на листе. «Я обязательно уточню эти вопросы в течение судебного заседания», — пообещала Герасимова.
После этого в зал вошел первый свидетель по делу — бывший гендиректор и учредитель Firestone Duncan (ООО «Файерстоун Данкен») Константин Пономарев. Он отметил, что лично был знаком как с Магнитским, так и с Браудером. «С Браудером у нас были чисто служебные отношения, а Магнитский — мой товарищ и приятель», — сказал свидетель. Пономарев рассказал, что вместе с Магнитским они учились в Российской экономической академии имени Плеханова. Окончив вуз, свидетель устроился в коммерческую компанию, куда порекомендовал взять и Магнитского. Проработав там некоторое время, Пономарев создал свою консалтинговую компанию Firestone Duncan, куда снова трудоустроил подсудимого в качестве специалиста. «Магнитский был хороший, квалифицированный специалист, который знал аудиторскую деятельность, бухгалтерскую деятельность, налогообложение, хорошо знал законодательство», — сказал он. По его словам, подсудимый фактически руководил аудиторским направлением в его компании в 1995—1996 годах.
Главным клиентом компании в 1996 году стал Hermitage Capital, где Пономарев и познакомился с Браудером. «Сначала было несущественное обращение к нам, мы его выполнили, все остались довольны, — рассказал свидетель. — Потом они обратились к нам с вопросом о приобретении акций компаний, которые имеют разные цены на внутреннем и внешнем рынке. Тогда было неформальное правило, было препятствие для скупки акций иностранными предприятиями. Мы для них зарегистрировали несколько десятков компаний, в том числе на наших сотрудников. С осени 1996 года фонд контролировал деятельность этих компаний, мы вели бухгалтерский учет, в частности Магнитский».
По словам Пономарева, Hermitage интересовали акции таких крупных предприятий, как «Газпром», РАО ЕЭС, «Сургутнефтегаз» и Сбербанк.
И тогда, как признался Пономарев, он придумал схему оптимизации деятельности компаний, чтобы юридически обойти ограничения для иностранных инвесторов. «Мы срочно регистрировали компании на наших сотрудников, на них планировалось приобретение большего количества акций, — рассказал он. — Ожидалось, что эти ограничения для иностранных компаний через два года будут сняты и, когда это произойдет, компании будут переоформлены на кипрские». При Пономареве было создано около 30—50 таких компаний.
Чтобы воспользоваться льготой на налог, Пономарев предложил оформлять на работу инвалидов. Эта схема была предложена на встрече с Браудером, на которой Магнитский неожиданно выразил свое несогласие. «Он сказал, что такая льгота есть, но она не для тех компаний, которые ворочают миллиардами, — рассказал свидетель. — Формально Магнитский был прав. Он говорил, что у клиента могут быть проблемы, что есть риски. Своими кислыми замечаниями он испортил картину, но они приняли мою сторону. На тот момент эта деятельность была законной». Выходка Магнитского не понравилась Пономареву, и с тех пор он не брал его на переговоры с Браудером.
Как признался свидетель, после этого инцидента он хотел уволить Магнитского, но не успел, так как в 1996 году у него возник конфликт с совладельцем компании Джемисоном Файерстоуном.
По его словам, контрольный пакет Firestone Duncan (51% акций) принадлежал ему, а от Файерстоуна ему необходимо было только имя. «Нам нужно было имя иностранца, чтобы клиенты думали, что у нас иностранная компания, — рассказал Пономарев. — Это название придумал ваш покорный слуга». Когда у них появилась хорошая выручка, Файерстоун «вместо того, чтобы работать, стал придумывать себе какие-то командировки». Пономарев высказывал ему замечания, и тогда, как полагает свидетель, совладелец, договорившись с Магнитским, решил отстранить его от управления. «Тогда не существовало понятия рейдерский захват, — объяснял свидетель. — Я стал первой жертвой еще не существовавшего рейдерского захвата. И, как только с меня сняли наручники, я вынужден был подписать документ о ликвидации компании».
По мнению Пономарева, без сговора с Магнитским совладельцы не пошли бы на такой шаг.
«Джемисон — это пустое место, от него разбежались бы клиенты в течение двух месяцев», — заявил он. На этом судья обратил внимание свидетеля на то, что в зале присутствует пресса, в том числе иностранная. «Это мое субъективное оценочное мнение», — довольно улыбнулся Пономарев. Алисов пожал плечами.
«Магнитский — очень грамотный специалист, грамотнее меня, — продолжал свидетель. — Мы с ним советовались. Он лучше меня в институте учился. Представьте, что при этом он находится у меня в подчинении, у него нет доли в компании, его это гложет. Целью было повредничать и склонить меня, чтобы я часть доли отдал ему. А я склонялся его уволить. Не уволили, потому что он очень грамотный. Компании всегда стоят перед выбором — либо умные, либо послушные сотрудники. Мы выбрали умного. Не договорившись с Магнитским, мои оппоненты не пошли бы на это. Магнитский стал бенефициаром, но не был участником конфликта. Но я на него не обиделся, он молодец, я даже в какой-то степени благодарен ему», — улыбался Пономарев.
В 1996 году Пономарев ликвидировал компанию, которая тут же появилась вновь, но не как ООО, а как ЗАО. Впоследствии она разделилась на две — Firestone Duncan и Firestone Duncan Audit. Магнитский получил долю в последней, отвечавшей за аудиторское направление, и сам возглавил ее. Пономарев уже не имел никакого отношения к ней, но продолжал общаться с Магнитским.
По его словам, после 1996 года законодательство стало меняться, ужесточаться. И те прорехи в законах, которыми пользовался Пономарев, законодатель постепенно устранял. Так, девятипроцентный барьер для иностранных компаний, желающих купить «Газпром», который был неформальным, президент закрепил своим указом. Стали ужесточаться условия для компаний с инвалидами в штате, желающих получить налоговую льготу. «Льгота и сейчас есть, но она настолько изменена, что ею, кроме инвалидов, больше никто и не пользуется», — отметил Пономарев. По его словам, Калмыкия в конце 90-х была одним из немногих регионов, где все еще действовала льгота с инвалидами, свидетель назвал республику «внутренним офшором».
Как потом понял свидетель из СМИ и из вопросов следователя, после его ухода из компании Магнитский использовал прежнюю схему ухода от налогов, разработанную Пономаревым.
«Когда Магнитский работал в подчинении, он называл деятельность компании незаконной, а потом, когда у него появилась возможность стать совладельцем и он им стал, то он пользовался той же схемой. За 10 лет не было придумано ничего нового, — отметил Пономарев. — Вообще план сработал, только снятие ограничений для иностранных компаний на скупку акций пришлось ждать долго. Мы предполагали, что уйдет два-три года, но ждали 10 лет. Но и стоимость акций была уже не сопоставима с первоначальной».
После допроса прокурор показал ему один из документов на английском языке, который был найден на жестком диске в ходе обыска в 2008 году в квартире Магнитского. Взглянув на письмо, Пономарев отметил, что текст, за исключением нескольких фраз, был написан им. Он объяснил, что Магнитский плохо знал английский язык, поэтому брал за основу документы, которые ранее составлял свидетель. На этом допрос окончился, после чего Пономарев пояснил журналистам, что не держит обиды на Магнитского и считает его смерть трагичной. Следующее заседание состоится 1 апреля.
