Цивилизация
В четверг стало известно, что погибший в Техасе трехлетний Максим Кузьмин принимал назначенные медиками лекарства от так называемого синдрома дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ). Этот факт признал адвокат приемных родителей ребенка, сообщает Associated Press. Препараты от СДВГ, конечно, не «сильнодействующее антипсихотическое средство для лечения шизофрении у взрослых пациентов», о котором сообщалось изначально, не доказан и факт избиения ребенка приемной матерью. Однако очевидно, что новая семья мальчика со своей миссией не справилась. И дело здесь не в гражданстве усыновителей. Проблема заключается в трудностях установления взаимопонимания с чужим ребенком, получившим к тому же серьезную психическую травму в самом начале своей короткой жизни. А также в совершенной неподготовленности людей к этим трудностям.
Между тем совершенно здоровых детей в интернатах сейчас очень мало. По данным, приведенным на заседании совета при правительстве России по вопросам попечительства в конце декабря 2012 года, различные нарушения психического здоровья имеют 55% детей, проживающих в закрытых учреждениях. Серьезную психологическую травму ребенку наносит и пребывание в сиротском учреждении, и та среда, из которой он в него попал. Его всю жизнь могут сопровождать стресс и тревога.
«Сегодня мы наблюдаем абсолютно в критическом состоянии психическое здоровье детей раннего возраста. В течение первых трех лет жизни вокруг детей меняются сотни взрослых — сохранить психическое здоровье в таких условиях невозможно, — рассказала на заседании главный врач дома ребенка из Санкт-Петербурга Наталья Никифорова. — Базовая потребность ребенка — постоянство социального окружения и качественные отношения». По мнению экспертов, в семье, избавляясь от синдрома депривации, дети восстанавливаются. Но это требует колоссального труда, терпения и подготовленности приемных родителей.
Огромное количество проблем в приемных семьях возникает из-за того, что люди слабо понимают ребенка, не готовы к тому, как вести себя с детьми, пережившими социальное насилие,
считает президент благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская.
Поведенческие особенности детей-сирот могут стать неожиданностью для взрослых и вызвать их неадекватную реакцию, поясняет эксперт. Приемные дети могут испугать младших кровных детей усыновителей и вызвать этим активную агрессию родителей. «Поэтому самая лучшая профилактика таких проблем — не обзор юридических документов и лекции по возрастной психологии, как это делается в большинстве случаев, а полноценная подготовка к реальным ситуациям, с которыми люди могут столкнуться. Приемные родители должны знать, как могут проявиться последствия депривации, травмы, полученной ребенком от разрыва с кровной семьей или в самой этой семье, к каким специалистам следует обращаться», — говорит Альшанская.
Обязательная подготовка замещающих семей к приему ребенка введена в России с 1 сентября прошлого года. Но в большинстве случаев она сводится именно к «обзору документов и лекциям по возрастной психологии». Еще хуже обстоят дела с помощью воспитывающим приемных детей людям.
Как рассказала «Газете.Ru» жительница Подмосковья, несколько лет воспитывающая «отказного» мальчика, «отогревать» замкнувшегося в себе ребенка и наверстывать упущенное в его развитии она училась по интернету и книгам. К моменту поступления в школу мальчик, казалось бы, раскрепостился и даже проявил способности к учебе. Однако первый класс превратился в ад: у ребенка проявилась та самая гиперактивность и дефицит внимания, в итоге его перевели на домашнее обучение. Обиженный мальчик стал совершенно неуправляемым, а у приемной матери окончательно сдали нервы. «Я начала так на него орать, что на меня уже косятся соседи, — рассказала она. — Никто не может мне помочь. В школе говорят: «Вы не справляетесь с одним, а у нас их по 30 человек». В опеке спрашивают: «А что вы от нас хотите?» Я устала и не вижу никакого выхода».
Согласно данным федерального государственного статистического наблюдения о выявлении и устройстве детей и подростков, оставшихся без попечения родителей (форма 103-РИК) за 2011 год, по инициативе приемных родителей было отменено 5515 решений о передаче ребенка в семью.
Всего за 2011 год на разные формы воспитания в семьи было передано 80 тыс. детей. Кроме того, в российских приемных семьях умерло 280 детей, двое из них — по вине усыновителей или опекунов.
По словам начальника отдела опеки и попечительства Пресненского района Москвы Светланы Комковой, частота возврата детей зависит от их возраста. Практически не возвращают совсем маленьких детей, которых передают в семью сразу, не доходя до дома ребенка. Чем старше ребенок, тем ситуация сложнее, и среди 6—10-летних доля вернувшихся в учреждения детей доходит до 80%. «Обычные люди, которые готовы оказать доброе, внимательное отношение ребенку, в такой ситуации просто не справляются, нужна профессиональная подготовка и профессиональная помощь по сопровождению», — считает Комкова.
При этом, по ее словам, даже в Москве, где применяется положение о социальном патронате и существуют оказывающие социальную помощь организации, ресурсов органов опеки не хватает на то, чтобы оказывать помощь семьям в том виде, в котором они хотят и должны ее получать. Специализированная служба, оказывающая по договору помощь замещающим семьям должна быть в каждом районе, на деле же их по одной-две на округ.
Кроме того, по ее словам, до сих пор в стране не существует государственных стандартов работы органов опеки.
«Каждый специалист субъективно, на глазок определяет, есть ли в семье какая-то проблема, нужна ли помощь, — рассказала Комкова. — Не существует и регламента действий, выполнив которые специалист может сказать, что предпринял все возможное для сохранения ребенка в семье. Пока эти действия законодательно не закреплены, не прекратятся разговоры о том, что кто-то «не выполнил» или, наоборот, «превысил» свои полномочия. Только когда появятся такие стандарты по субъектам Российской Федерации с учетом региональных особенностей, может, что-то заработает. А нас наконец-то перестанут все ругать».
«В большинстве регионов люди варятся в собственном соку и действуют по своему усмотрению, так, как им подсказывают их представления и жизненный опыт, — соглашается член координационного совета при президенте по реализации национальной стратегии действий в интересах детей, исполнительный директор региональной общественной организации «Благотворительный центр «Соучастие в судьбе» Алексей Головань. — Многие решаемые ими вопросы являются оценочными, и, чтобы правильно сделать эту оценку и выводы, нужны специфические знания. При этом нет ни четких критериев по профессиональной подготовке людей, приходящих работать в органы опеки, ни требований по их переподготовке».
Еще одна проблема заключается в том, что органы опеки одновременно должны и оказывать помощь, и контролировать приемные семьи.
«Но одновременно помогать и контролировать одна организация не может, нужно разграничить эти вещи. Люди боятся нас и замалчивают возникающие в семье проблемы», — считает Комкова. При этом самим сотрудникам органов опеки выявлять эти проблемы очень сложно. «На весь наш огромный район работают 10 специалистов, — рассказала она. — Конечно, мы осуществляем контроль. Но он носит эпизодический характер в соответствии с графиком плановых обследований, по которому мы посещаем семьи. Во время таких посещений можно оценить только внешние стороны — как ребенок одет, питается, хорошо ли оборудована его комната. Но выяснить, какие в семье сложились взаимоотношения, к сожалению, мы не можем».
Внеплановые проверки возможны только тогда, когда в органы опеки поступает информация о неблагополучии ребенка. Но даже в этом случае, прежде чем посетить приемную семью, предварительно следует составить постановление о внеплановой проверке и ознакомить с этим постановлением опекунов. «Но, если люди знают, что к ним придут, понятно, что они подготовятся», — отмечает Комкова.
Защиту ребенка от злоупотреблений со стороны опекуна (попечителя) гарантирует ст. 148 Семейного кодекса. В случае таких злоупотреблений опекун отстраняется от своих обязанностей. А использование опеки в корыстных целях или оставление подопечного без надзора и необходимой помощи является преступлением (ст. 39 Гражданского кодекса, ст. 124 Уголовного кодекса).
По мнению Голованя, реально проконтролировать приемных родителей могут не органы опеки, а лишь специалисты, способные оценить, как ребенку живется в семье.
«Органы опеки смотрят только на поверхностные вещи, оценить более тонко психологическую обстановку, уровень душевного благополучия ребенка они не в состоянии — у них просто нет такого инструментария, — считает эксперт. — Причем людям не должны предъявляться претензии в том, что они в чем-то не справляются. Трудно бывает и с родными детьми, а когда у ребенка уже есть такой негативный социальный опыт — еще сложнее. Поэтому сейчас и поднимается вопрос о профессиональном психолого-педагогическом сопровождении таких семей. Так работает весь цивилизованный мир. И в ряде российских регионов такие возможности уже есть, однако пока они предлагаются в качестве услуги и не являются обязательными».
Постоянный контакт с сопровождающими семью специалистами, помогающими решать конкретные проблемы, и есть лучший контроль за благополучием ребенка, считает и Альшанская. При этом, по ее мнению, «помогать семье должны те, кому она доверяет, а не те, кто принимает решение о том, забрать или оставить ребенка».
Кроме того, по мнению экспертов, необходимо ввести психологическое тестирование самих кандидатов в замещающие родители.
«Это необходимо в целях безопасности, чтобы ребенок не попал к агрессивным или неуравновешенным людям, — пояснил Головань. — Пока же от кандидатов требуют лишь справку, которую психдиспансер выдает по факту ненахождения на учете».
Как отмечают эксперты, российские регионы уже погнались за количественными показателями семейного устройства. По мнению психолога центра социально-психологической адаптации и развития подростков «Перекресток» Вячеслава Москвичева, решение оценивать глав регионов по числу устроенных в семьи детей не выдерживает никакой критики. «Кое-где уже появились похожие критерии эффективности, — рассказал Москвичев. — Итог: одного ребенка трижды в течение года возвращали в одну семью, а отчитались как за трех. В таких делах необходимо вообще отойти от количественных критериев, перейдя к качественным».
Форсированная передача детей-сирот в замещающие семьи приведет в ближайшее время к форсированному возврату этих детей, уверена Комкова. Тем более что в России закрыли, сочтя нецелесообразной, наиболее разумную и продуманную форму семейного устройства — патронат.
Как пояснила специалист, в соответствии с законом «Об опеке и попечительстве» теперь патронат — всего лишь шестимесячная форма семейного устройства, после которой ребенок переводится на другую форму. «При патронате для детей с особенностями ищут семью, способную удовлетворить потребности этого ребенка, — отмечает она. — Замещающие родители являются сотрудниками детдома или другого учреждения, при котором существует служба патроната, и они знают, как работать с этими особенностями. С ними заключается договор, происходит разграничение прав и обязанностей, есть возможность оказать экстренную помощь семье, проводятся консилиумы по тем проблемам, которые возникают у ребенка. Это ведь особенные дети, не простые, требующие особого, если хотите, профессионального подхода».
Максимальное упрощение процедуры усыновления, а также дальнейшее подстегивание местных властей сверху приведет к тому, что детей начнут раздавать всем желающим, опасаются эксперты. По мнению Москвичева, сама по себе действующая в России процедура усыновления выстроена в целом достаточно верно и двигается в нужном направлении, а разговоры о непреодолимых препятствиях и завышенных требованиях к приемным родителям сильно преувеличены. При этом важно, чтобы существовали строгие требования к усыновителям, а готовящиеся стать приемными родителями люди соответствовали этим требованиям, исключение должно быть только для родственников ребенка, отмечает эксперт.
