Цивилизация
В Химкинском суде во вторник прошли прения сторон по делу о нападении на администрацию города 28 июля 2010 года. В этот день в центре Москвы должен был состояться концерт в защиту Химкинского леса, но толпа неожиданно двинулась в Химки, подошла к зданию администрации и закидала ее камнями и бутылками. Обвинение по ч. 2 ст. 213 УК (хулиганство) предъявлено Максиму Солопову и Алексею Гаскарову. Оба признают, что в тот день находились в Химках, но отрицают, что совершали противоправные действия.
Участников процесса вызывали в суд к 9.00, но время начала прений несколько раз переносилось, и наконец в 14.00 стороны собрались в полном составе. В очередной раз произошла замена гособвинителя (всего процесс вели три прокурора — Ольга Егорова, Елена Богославская и Максим Соловьев), эту роль вновь взяла на себя прокурор Богословская, которой было предоставлено право первой выступить с речью.
Вину подсудимых Богословская посчитала полностью доказанной в ходе судебного следствия: то, что Солопов и Гаскаров совершали противоправные действия, подтвердили трое свидетелей — Алексей Питель, Алексей Паршин и Максим Храмов. То, что все трое путались в показаниях и противоречили друг другу, прокурора не переубедило.
«Наличие некоторых противоречий в показаниях свидетелей объясняется свойствами памяти ввиду прошедшего времени», — говорила она, опустив глаза.
По ее словам, показания свидетелей защиты не говорят о невиновности подсудимых, поскольку те могли не разглядеть их из-за дымовой шашки, которая создавала «плохую видимость». Относительно свидетелей обвинения Анастасии Кривошановой и Сергея Смирнова (супруги в суде отказались от показаний, данных во время следствия, заявив о давлении силовых структур) Богословская попросила отнестись к их словам «критически», так как они «надуманы»: по ее словам, их заявлений в прокуратуре нет.
Гособвинитель попросила приговорить Солопова и Гаскарова к двум годам лишения свободы условно с испытательным сроком один год, так как подсудимые привлекаются к ответственности впервые и имеют положительную характеристику с места жительства и работы.
На этой ноте слово взяла представительница администрации Химок Анжела Думова, которая принялась зачитывать приготовленную заранее речь на нескольких листах. Установлено, что 28 июля 2010 года возле администрации произошли «фактически массовые беспорядки» и ими руководила «хорошо организованная группа лиц», читала Думова. Солопов и Гаскаров, по ее словам, состояли в одной организации и «являются профессионалами в том, как организуются такие мероприятия». Участники погрома, надевавшие маски, понимали последствия своих деяний, отметила она. Представительница администрации еще раз напомнила, что в ходе беспорядков было разбито 12 стеклопакетов и массивная деревянная дверь.
«Причем дверь была сделана из ценного дерева — дуба, — подчеркивала Думова. — Таким образом, действия так называемых защитников леса не согласуются с их лозунгами».
Всего ущерб составил 395 тысяч рублей. Думова сравнила погром в Химках с «цветными революциями» в Африке и на Ближнем Востоке, где «толпы из анархистски настроенных социальных элементов» совершили перевороты.
По ее мнению, оправдание подсудимых принесет «негативные последствия как обществу, так и государству».
Подсудимый Гаскаров, заявил, что трое свидетелей обвинения являются подставными. «Вызывает вопрос появление этих людей в Химках, — сказал он. — Все трое — жители Мытищинского района Московской области. Все трое привлекались к уголовной ответственности». Он также обратил внимание, что Храмов говорил о 30—40 участников погрома, а его приятель Питель, в тот день находившийся рядом с ним, сравнивал увиденную толпу с первомайским шествием. Между тем показания, данные обоими на предварительном следствии, поверхностны и идентичны. На многочисленных фотографиях и видео с места происшествия, отметил Гаскаров, все трое свидетелей обвинения отсутствуют. Храмов и Питель не были запечатлены и возле доски почета — место, откуда, как они уверяли, наблюдали за происходящими событиями.
— Они спрятались, — отвечала на это прокурор.
— Они не говорили, что они прятались, — возражал адвокат Гаскарова Дмитрий Динзе. — Если прятались, значит, они испытывали чувство страха. А они говорили, что подошли к администрации из любопытства.
— Следствие было заинтересованно в быстром результате, — заметил Гаскаров. — Если бы следователи захотели реально разобраться, то просмотрели бы видеокамеры наружного наблюдения, например в метро, где толпа передвигалась без масок. По одежде можно было бы сравнить, кто есть кто.
Солопов, в свою очередь, напомнил, что при организации санкционированных мероприятий «никаких нареканий со стороны ГУВД Москвы» никогда не имел. Его адвокат Юрий Еронин свою речь начал с замечаний по поводу выступлений обвинителей. «Большое задымление мешает видеть свидетелям защиты, а свидетелям обвинения — нет, — возмущался он. — И не нужно путать Солопова с Гаскаровым — они в одной организации не состояли». Он отметил, что следствие не нашло ни одного жителя Химок, который согласился бы дать показания, но нашлись «трое мушкетеров» из Мытищинского района. Защитник обратил внимание, что свидетель Питель в ходе судебных разбирательств не узнал Солопова, а про Гаскарова отметил, что тот был в маске. Тогда как его друг Храмов свидетельствовал, что в маске был Солопов.
— Свойства памяти разные, поэтому останавливаются на разных деталях, — настаивала прокурор Богословская.
— Мы имеем троих свидетелей со специфическими свойствами памяти и девятерых, дающих идентичные показания, — подытожил Гаскаров.
Приговор Солопову и Гаскарову будет оглашен 17 июня. Подсудимые настаивают на своей невиновности и требуют их оправдать.
