Цивилизация
2 сентября 1939 года немецкие войска продолжали вгрызаться в территорию Польши: шел второй день Второй мировой войны. В Советском Союзе на происходящее в соседней стране отреагировали принятием нового закона о всеобщей воинской повинности. Вернее, это готовилось довольно давно, но совпало по времени с пересечением частями вермахта германско-польской границы. По утвержденному на сессии Верховного Совета закону призывной возраст снижался с 21 до 19 лет, а для некоторых категорий граждан – до 18 лет. Увеличение численности Красной армии до 5 млн походило на скрытую мобилизацию. В этом заключен один из косвенных ответов на вопрос, готовился ли Иосиф Сталин к большому военному конфликту.
Одновременно Англия и Франция требовали от Германии объяснений по поводу происходящего в Польше. 3 сентября они поставили немецкому правительству ультиматум и, не дождавшись ответа, объявили Берлину войну.
Общий тон советских газет был скорее негативен по отношению к Польше и нейтрален к нарушителям государственной границы.
Ведущие издания страны опубликовали на своих страницах выдержки из обращения Адольфа Гитлера к военным в рейхстаге, где он сверхцинично обвинял в развязывании военных действий Польшу. Фюрер пытался выжать максимум из так называемого Глайвицкого инцидента 31 августа, когда переодетые в польскую форму немецкие солдаты захватили радиостанцию и якобы от имени поляков пустили в эфир антигерманское воззвание.
«Польское государство отказалось от мирного урегулирования конфликта, как хотел этого я, и взялось за оружие. Немцы в Польше подвергаются кровавому террору и изгоняются из их домов. Несколько случаев нарушений границы, которые нестерпимы для великого государства, доказывают, что Польша не намерена с уважением относиться к границам рейха.
Чтобы прекратить это безумие, у меня нет другого выхода, кроме как отныне и впредь силе противопоставить силу.
Германская армия будет сражаться за честь и жизнь возрожденной Германии без колебаний. Я рассчитываю, что каждый солдат, верный вечным германским воинским традициям, будет всегда помнить, что он является представителем национал-социалистической великой Германии».
Чего-то вроде «мнения противоположной стороны» советские газетчики не приводили. Поэтому у ознакомившихся с материалом могло сформироваться вполне очевидное убеждение: а ведь эта Польша действительно в чем-то серьезно виновата.
Газета «Красная Звезда» — центральный печатный орган Народного комиссариата обороны СССР – ссылалась на оперативную сводку Генштаба Германии, в которой сообщалось об успешном продвижении сил вермахта на всех фронтах.
«Германскими войсками было захвачено 25 тысяч пленных, 126 орудий, много танков, пулеметов, другого военного снаряжения»,
— рассказывало издание своим читателям, значительную часть которых составляли офицеры РККА. Информировались они и о том, что все дороги из Варшавы на Восток – в Белосток, Брест-Литовск и Люблин – переполнены потоками беженцев.
По сути, у советской прессы не было собственных источников информации в Польше. Все новости черпались из местных источников. Так, было перепечатано известие о том, что французы и англичане якобы готовятся прийти на выручку полякам.
«Польское радио сообщает, что на Люблинском аэродроме приземлились многочисленные эскадрильи британских и французских самолетов, которые прибыли для поддержки польского воздушного флота. В ближайшее время ожидается рейд объединенных англо-франко-польских воздушных сил в тыл германской армии. Сообщая об отступлении в центральной части Польши, генеральный штаб польской армии заявляет, что отступление происходит по заранее разработанному плану», — писала «Красная Звезда».
В официальном органе Верховного Совета газете «Известия», как и во многих других изданиях, предпочли бы «не заметить» агрессивных действий германской армии, однако, поскольку тема имела повышенный резонанс, 2 сентября все-таки уделили событиям в Польше несколько колонок последней, четвертой полосы. В рубрике «Военные действия между Германией и Польшей» СМИ разместило сообщение ТАСС о переходе силами вермахта немецко-польской границы.
«Части германских военно-морских сил заняли позиции перед Данцигской бухтой, на юге, в индустриальных районах Польши, германские войска продвигаются в районе Каттовин, вблизи Грауденца идут бои»,
— отмечали «Известия», решительно уходя от собственных оценок и суждений на неудобную тему. Рядом с заметкой о начале войны приводились совершенно обыденные новости: общий эмоциональный фон заставлял читателей верить, что ничего из ряда вон выходящего в Европе не происходит. Описывая немецкую агрессию, авторы использовали крайне мягкие формулировки: «операция наземных войск», «переход границ», «очистка от польских войск».
Сведения из полыхающей Польши подавались скупо и подчеркнуто отстраненно. Редакционными пояснениями или авторским мнением корреспондентов сухие инфосводки не дополнялись. Зато газетные полосы пестрили подведением итогов четвертой сессии Верховного Совета, показателями сбора урожая, вестями с девятого пленума ЦК ВЛКСМ и, конечно, эмоциональными текстами о начале нового учебного года. 8 сентября рубрика «Военные действия между Германией и Польшей» в «Известиях» внезапно исчезла. Вместо нее появился обезличенный раздел о «Войне в Европе».
Откровенно негативно о Польше писал в начале сентября главный партийный рупор газета «Правда», которая после заключения Германией и СССР договора о ненападении оперативно сменила редакционную политику: отныне «германские агрессоры» в Чехословакии превратились в «немецкие войска», а Англия и Франция – в «поджигателей войны». Слово «фашизм» практически исчезло с печатных полос.
«Правящие круги Польши, кичащиеся своим якобы свободолюбием, сделали все, чтобы превратить Западную Украину и Западную Белоруссию в бесправную колонию, отданную польским панам на разграбление. 330 тюрем Польши были переполнены, а министр юстиции Грабовский требовал у Сейма кредитов на строительство новых тюрем. Да по существу и вся Польша была одной огромной тюрьмой. Можно ли было ожидать, что ее граждане захотят проливать свою кровь за благополучие господ тюремщиков?» — захлебывалась от праведного возмущения «Правда».
Пропаганда в СМИ значительно усилилась после 17 сентября, когда Красная армия начала свой поход, вторгнувшись в Польшу с Востока. На следующий год передовицы газет передали текст радиообращения Вячеслава Молотова, на взгляд которого, события польско-германской войны «показали внутреннюю несостоятельность и явную недееспособность польского государства».
«Польские правящие круги обанкротились, — подчеркивал председатель Совнаркома. — Советское правительство считает своей священной обязанностью подать руку помощи своим братьям-украинцам и братьям-белорусам, населяющим Польшу».
Вступление РККА на территорию сопредельного государства было названо «Великой освободительной задачей».
В газетах подчеркивалось, с какой радостью и ликованием местное население встречает красноармейцев. Заметки сопровождались фотографиями сцен братания счастливых граждан и военных.
Сатирический журнал «Крокодил» обыграл тему в рассказе о местечке Игрековичи по обе стороны границы по реке Эна.
«Очевидцы утверждают, что на левом берегу будто бы находилось польское государство. Если очевидцы не врут, то там когда-то водились президенты, всякие рыдз-смиглы, воеводы, беки, и целые дивизии белых петухов на солдатских шапках», — иронизировал автор материала.
Пройдет всего два года, и советские СМИ вновь достанут из запасников свои пассажи о «фашистских нелюдях», вознамерившихся «поработить цивилизованный мир».