Цивилизация
Пол Беркман — один из организаторов диалога между НАТО и Россией по экологической безопасности в Арктике, возглавлял экспедиции в Арктике, обладает практическим и научным опытом в области вопросов устойчивого развития и экологической безопасности Арктического региона. В Россию прилетел для участия в Международном Арктическом форуме, который пройдет в Архангельске 29–30 марта. Перед этим Пол Беркман читает несколько лекций в Москве и отвечает на вопросы журналистов.
— На днях появилась информация об очередном рекордном сокращении ледового покрова в Арктике и Антарктике. Достигнут абсолютный минимум с начала постоянных спутниковых наблюдений в 1979 году. Утверждают, что со временем Северный Ледовитый океан может и вовсе освободиться ото льда...
— Минимальные показатели, о которых сейчас говорят, относятся к зимнему периоду. Однако это означает также и наступление более раннего лета. К непрерывным спутниковым наблюдениям морского льда приступили где-то в районе 2000 года. В 2007-м впервые были зафиксированы минимальные показания в летнее время. В 2012 году этот абсолютный минимум за период спутниковых наблюдений был обновлен, и наблюдалось открытое море безо льда от Берингова моря до Баренцева.
— А начиная с 2012 года никаких новых драматических изменений не произошло, все остается примерно на том же уровне или ситуация продолжает ухудшаться?
— Ледяной покров — трехмерное явление. То, что мы видим с помощью спутниковых систем наблюдения, — это лишь поверхность льда, двухмерное явление. Есть третье измерение — толщина ледяного покрова.
В настоящее время в летний период наблюдается более 50% акватории безо льда.
Однако каждая подобная система имеет свои границы. Если мы возьмем то помещение, в котором находимся, границами будут стены, пол и потолок. Воздушный поток заходит через дверь и окна. Воздействие внешних факторов — ветра, дождя — отражается на динамике в комнате и в более глобальном масштабе. Сейчас больше 50% акватории между Тихим и Атлантическим океанами свободно ото льда, однако не все сто.
— А когда произойдут глобальные изменения и появится возможность заниматься добычей полезных ископаемых на арктическом шельфе? Пройдут считаные годы или десятилетия? Вот, называют, скажем, дату — 2030 год...
— Я не люблю прогнозировать. Хотя можно понять общую заинтересованность в подобных вопросах, поскольку речь идет об акватории безо льда, открытой в летнее время, где можно вести какую-то хозяйственную деятельность.
— Накануне командой нового президента США Дональда Трампа был представлен новый бюджет на 2018 год, где урезаны субсидии на проведение экологического мониторинга, закрыты программы по изучению глобального потепления, в частности программы NASA, финансирования лишились несколько спутниковых проектов... Насколько негативно это может сказаться на работе специалистов, связанных с Арктикой и Антарктикой?
— Исследования в этой области носят, как правило, международный характер. Есть разные космические агентства в разных странах, и помимо NASA есть Европейское космическое агентство, есть японское, китайское, российское и т.д., есть коммерческие компании, которые уже запускают свои спутниковые системы наблюдений. Есть доступ к такого рода информации. Кроме того, в США проекты финансируются через разные ведомства. Космическим мониторингом помимо NASA занимается также Национальное управление океанических и атмосферных исследований (National Oceanic and Atmospheric Administration — NOAA).
При рассмотрении бюджета этих двух организаций какие-то работы по спутниковым наблюдениям могут перевести из одного ведомства в другое и наоборот. Решения в рамках тех или иных бюджетов могут приниматься дополнительно. Когда речь идет о вопросах спутниковой системы связи, прогнозах погоды, польза новых технологий всем очевидна. Так что, мне кажется, рано еще говорить и даже давать прогнозы на тему о том, какие акценты в конечном счете будут сделаны администрацией Трампа в той или иной области.
— Попечительский совет Русского географического общества возглавляют президент страны Владимир Путин и министр обороны Сергей Шойгу. Не знаю, как в других странах, а в России популярны своеобразные ВИП-туры на полюса. Возят не только бизнесменов за их собственные деньги, но и чиновников и депутатов за государственный счет. Много говорили о том, какую экскурсию в Антарктиду (и встречу с пингвинами) устроили почти ровно год назад патриарху Кириллу. Насколько подобное распространено в других странах, насколько выглядит приемлемым со стороны?
— Я читал лекции в ходе разных круизов в районы Арктики и Антарктики. Например, на судне Explorer. Что происходит, когда ты посещаешь эти великие особые районы земного шара? Это меняет личность человека, который всегда потом будет помнить об этом, это станет частью души любого, кто посетил эти места...
Одно дело говорить об этом, а другое — реально побывать в этих регионах.
То есть совсем другое дело, если ты сам там был и видел все эти масштабы, ландшафты, красоту флоры и фауны. Это уникальнейшие районы земного шара. Знаменательно то, что даже в период «холодной войны» Арктика и Антарктика оставались зонами мира и стабильности. Ведь Соединенные Штаты, Советский Союз и другие страны сумели договориться о том, чтобы отвести 10% поверхности земного шара под охраняемые зоны, где будут вестись исключительно научные исследования в мирных целях.
Такими же Арктика и Антарктика остаются и сегодня, там нет напряженных конфликтов, мы проводим с Россией мирные конференции на регулярной основе, обсуждаем вопросы сотрудничества между двумя странами независимо от тех событий, которые происходят в других регионах, в Крыму, Украине или Сирии.
— А ограничен ли по времени Договор об Антарктике, заключенный в 1960-е годы? Многие СМИ пишут о том, что в 2041 году он заканчивается, тогда могут вернуться территориальные претензии, предъявляемые разными странами, будут разрешены коммерческие геологические исследования, разработка недр... Может быть, в прошлое уйдет даже положение о демилитаризации всей этой зоны...
— В Договоре по Антарктике есть основополагающее положение: он бессрочный.
Его подписали в 1959 году, он вступил в силу в 1961-м. Но там есть такая фраза: по истечении 30 лет может быть созвана конференция, в рамках которой будет установлен порядок голосования.
Это голосование будет проходить не на консенсусной основе (а именно на такой основе подписан сам договор 1961 года). Соответственно, до 1991 года был особый период. И, конечно, 1970-е годы — это период нефтяного эмбарго стран ОПЕК. В то же время выяснилось, что в континентальном шельфе Антарктиды есть повышенная концентрация содержания метана и этана.
С середины 1970-х по 1991 год количество стран — участников Договора об Антарктике увеличилось на 300%. За это время страны — члены этого договора выработали конвенцию, которая регулирует добычу полезных ископаемых в зоне Антарктики, но не смогли ее ратифицировать на конференции, которая призвана была разрешить деятельность предприятий по разработке месторождений в этой зоне, потому что боялись, что все это не сможет обеспечить баланс интересов.
Вместо этого выработали такой дополнительный протокол к Договору об Антарктике в части защиты окружающей среды, в который вписано аналогичное основному договору положение, подразумевающее, что по истечении 50 лет можно будет созвать еще одну новую конференцию.
То есть сам по себе договор и его дополнительный протокол не утратят своей силы, никакой «срок действия» не заканчивается.
Но может состояться новая конференция с тем, чтобы выработать дальнейшее решение. Таким образом, в СМИ просто распространена неправильная трактовка этого документа. Неправильно утверждать, что его действие закончится в 2041 году (это просто 1961 + 30 + 50 = 2041 год — год созыва новой конференции).
Более основополагающий вопрос — это то, что договор регулирует деятельность в этой огромной международной зоне. Какие сложности? Этот договор предусматривал создание безъядерной зоны и зоны без военных действий. И, конечно, какая тут сложность: любой закон может быть прекрасен, но если он не обеспечивает своего исполнения, то он бесполезен. Договор об Антарктике не предусматривал никаких военных операций и какого-либо присутствия здесь военных.
Как тогда обеспечить исполнение договора? Все страны — участники договора должны заботиться о выполнении договора в отношении собственных граждан. То есть при выработке собственных законов страны должны согласовывать их с Договором об Антарктике. И все решения, которые принимаются в отношении Антарктики, принимаются общим консенсусом. Голосование (а не консенсус) возможно лишь на конференциях, время которых было определено сначала через 30 лет, а следующей — через 50 лет.
— А какие же при этом перспективы разработки полезных ископаемых в приполярных регионах? Или, по вашему мнению, все-таки лучше и дальше замораживать все дальнейшие решения, насколько это возможно?
— Здесь тоже непонятная ситуация. Потому что, скажем, у австралийцев такая концепция работает в рамках исключительно их экономических зон. Но, к счастью, все согласились с таким положением договора. Идет обмен информацией по всей Антарктике. По всей Антарктике, на сотни тысяч километров, проводятся замеры, создаются так называемые сейсмические профили (раньше они, как правило, принадлежали коммерческим предприятиям).
— А каково ваше отношение к экологическим активистам вроде Greenpeace: от них больше пользы или вреда международным договоренностям и отношениям между разными странами? 18 сентября 2013 года было нападение на российскую морскую платформу «Приразломная» с последующей очень жесткой реакцией российских властей, которые обвинили экологов в пиратстве. Как, по вашему мнению, должно реагировать государство в подобных случаях?
— Я считаю вообще неправильным подвергать опасности работу других людей исключительно в целях отстаивания своей позиции.
Экологические группы вроде Greenpeace при отстаивании своей позиции не учитывают баланс всех интересов. Логично от всех заинтересованных сторон требовать равного уровня ответственности с тем, чтобы выйти на взвешенные решения вопросов.
Какая задача стоит перед организацией Greenpeace? Активисты Greenpeace мыслят лишь категориями защиты природы. Они не принимают во внимание экономические вопросы и даже благосостояние общества. Конечно, научные исследования могут играть важную роль в этих обсуждениях, но наука не занимает никакой позиции, в том числе и в плане экологии. Это все решают общество и правительство.
Ученые просто изучают, какие варианты имеются, с тем, чтобы соответствующие инстанции смогли принимать взвешенные решения. И не мне давать советы, как реагировать правительству в таких случаях.