Цивилизация
Путч завершится 21 августа победой сторонников Бориса Ельцина. Члены ГКЧП и их активные соратники окажутся в тюрьме «Матросская Тишина».
«Они (члены ГКЧП. — «Газета.Ru») объявили, что я не способен по состоянию здоровья выполнять функции президента, более того, пообещали в ближайшее время представить медицинское заключение. Значит, сделал я вывод: если факты не соответствуют их заявлениям, то есть состояние президента является другим, то надо его любыми способами довести до такого состояния, чтобы он действительно был сломлен физически и психически», — писал Михаил Горбачев.
Члены ГКЧП уверяют, что в стране продолжатся демократические преобразования, а Михаил Горбачев — их друг. «Как только мой друг Горбачев поправится, он вернется к исполнению своих обязанностей», — заверяет Янаев.
Отвечая на вопрос про государственный переворот, члены ГКЧП заявляют, что не согласны с Малкиной, а любые аналогии с 1917 или с 1964 годом «просто опасны».
Второй вопрос Малкиной звучит следующим образом: «Будет ли введена политическая цензура в перерегистрированных изданиях?»
Во время пресс-конференции журналистка, выпускница МГУ Татьяна Малкина задает участникам ГКЧП вопрос: «Понимаете ли вы, что сегодня ночью вы совершили государственный переворот?» Малкина также предлагает политикам выбрать параллель — с 1917 годом или с 1964 годом, когда от власти был отстранен Никита Хрущев.
«Для меня (думаю, и для других) большее значение имело не то, что они (члены ГКЧП. — «Газета.Ru») говорили на пресс-конференции, а их жалкий вид. Я был абсолютно хладнокровен, хотя до глубины потрясен и возмущен политической слепотой и преступной безответственностью этих людей. Был уверен, убежден, что все это долго продолжаться не может — у них не пройдет», — вспоминал Михаил Горбачев.
На пресс-конференции отсутствует один из организаторов ГКЧП Валентин Павлов, который накануне пережил сильное алкогольное отравление.
В пресс-центре МИДа открывается пресс-конференция членов ГКЧП. В ней участвуют Геннадий Янаев, Борис Пуго, Олег Бакланов, Александр Тизяков и Василий Стародубцев. Журналисты замечают, что все члены ГКЧП сильно волнуются, а у Янаева даже трясутся руки.
ГКЧП вводит в Москве чрезвычайное положение. Командующего Московским военным округом, советского военачальника и генерал-подполковника Николая Калинина назначают комендантом.
«Мы в тот день с детьми за городом малину собирали, — комментирует читательница «Газеты.Ru». — Муж был в Ленинграде. Приходим на базу, а там из всех громкоговорителей зачитывают обращение. Я испугалась, потому что подумала, что связь с городом оборвется. А дети сказали: «Не переживай, мы пойдем в город пешком, по железной дороге».
Мы фактически эти дни были за городом, и никто не собирался идти на митинги. Потом вернулись, дети в школу пошли и узнали, что кто-то из ребят ходил на баррикады, боролся за демократию. Потом слушали выступление Горбачева, он рассказывал, как его заперли в Форосе и не давали информацию».
Тем временем в Москве люди разбирали мостовые на кирпичи и камни — думали, что им придется отражать возможный штурм.
«Всякий раз, анализируя происшедшее, докапываясь до сути, хочу понять, что толкнуло людей на предательство. По-видимому, дело не только в ошибках при подборе людей. Ведь среди них те, которых я знаю и с которыми работал много лет. Значит, перестройка обнажила действительно фундаментальное различие во взглядах относительно того, к чему мы должны в конечном счете прийти», — вспоминал Михаил Горбачев.
«Я была 19.08.1991 в Феодосии, с мужем и друзьями, — делится читательница «Газеты.Ru». — О путче узнали по радио. Народ как купался в море, так и продолжал купаться. Сначала все пили за то, что Горбачева сняли, через три дня стали пить за то, что Горбачева вернули. Единственное, было очень трудно дозвониться до родителей в Питер и Москву. Мобильных не было, поэтому надо было идти на почту, стоять огромную очередь и звонить через телефон-автомат. Каждые три-четыре минуты связь обрывалась. Родители очень нервничали, потому что и в Питере (или он тогда еще Ленинград был, я не помню), и в Москве были танки и прочие ужасы. На море все было абсолютно спокойно. Так что путч был только в двух столицах».
«В то время мне было около 7 лет. Мы жили в деревне, и кто-то пустил слух, что Горбачев умер», — делится впечатлением читатель «Газеты.Ru».
Тем временем Михаил Горбачев, находящийся в изоляции на даче в Форосе, требует немедленно восстановить связь, прислать самолет для отлета в Москву. Ответа президент не получил.
По некоторым данным, в это время ГКЧП выдвигает перед Борисом Ельциным требование покинуть Белый дом к 16.00.
Янаев издает указ, согласно которому все СМИ, кроме некоторых официальных, должны прекратить работу и пройти перерегистрацию.
На митинги в поддержку Ельцина собираются люди в Тюмени, Нижнем Новгороде, Новосибирске и других городах России.
Митингующие у Белого дома начинают возведение баррикад — чтобы защитить здание от возможного штурма.
«Когда все это происходило, моя мама была мной беременна. Потом она вспоминала, что так вдохновилась речью Ельцина, что решила назвать своего будущего сына (то есть меня) Борисом. А сейчас мама смеется, что это было самое ошибочное решение в ее жизни», — вспоминает выпускник одного из ведущих московских вузов.
Под командованием депутата Константина Кобца из числа митингующих перед Белым домом создаются безоружные отряды ополченцев. Среди ополченцев — множество ветеранов-афганцев.
Издается указ №59, согласно которому создание ГКЧП рассматривается как попытка государственного переворота.
«Я увидел, как президента Ельцина подсаживают на танк, он начинает выступать, его перебивают и говорят: «Господин президент, у вас невыгодный ракурс. Смените ракурс, мы же съемку ведем!» Он меняет ракурс и начинает заново свое «историческое» обращение зачитывать… Я почувствовал, что это, конечно, театр», — вспоминал народный депутат РСФСР Сергей Бабурин.
«Мы абсолютно уверены, что наши соотечественники не дадут утвердиться произволу и беззаконию потерявших всякий стыд и совесть путчистов», — продолжает Борис Ельцин.
Ельцин зачитывает с башни танка Таманской дивизии «Обращение к гражданам России». «При всех трудностях и тяжелых испытаниях, переживаемых народом, демократический процесс в стране приобретает все более глубокий размах, необратимый характер», — объявляет политик.
«В то время я был около Мариинского дворца, — вспоминает житель Санкт-Петербурга. — На набережной Мойки мы строили баррикаду. Делал я это с некоторым сомнением в результатах, так как в 1988 году видел в Ереване, как БТР, даже не танки, с легкостью крушат такие заграждения. Тем не менее набережную мы перегородили. К утру появилась информация, что в Питер военная техника заходить не будет. И мы довольные разошлись по домам.
Потом еще несколько дней я водил знакомых девушек по местам боевой славы».
В руках митингующих — плакаты с надписями «Бывшие узники психушек — за Ельцина», «Феминистки — за Ельцина», «Свобода сегодня — или никогда», «Лучше смерть, чем рабство».
На Манежную площадь прибывают первые колонны демонстрантов. В руках многих из них — портреты Андрея Сахарова и Бориса Ельцина. Впервые раздается призыв «Все на защиту Белого дома».
«Я в это время находился на турбазе в Ленобласти, — делится один из читателей «Газеты.Ru». — Вдруг по радио стали зачитывать обращение ГКЧП к советскому народу. Помню, что говорилось про разгул преступности, а также про пропаганду секса и насилия и что этому нужно положить конец. Мать тогда сказала, что демократия заканчивается и чтобы я «в школе лишнего не болтал». Еще помню, что газеты вышли с цензурой — часть текста была закрашена белым. Я такого никогда раньше не видел».
Пока в стране происходят исторические события, по радио звучит классическая музыка, а по телевизору крутят «Лебединое озеро». Раньше «Лебединое озеро» крутили, когда умирали первые лица государства.
«Тогда мне было восемь лет. Окна квартиры моей бабушки выходили на Садовое кольцо. И я никогда не забуду колонну танков, которая двигалась в сторону Нового Арбата», — вспоминает москвич Юрий.
В Кремле Владимир Крючков сообщает коллегам о позиции Бориса Ельцина. Член ГКЧП Олег Бакланов сделал в блокноте пометку: «Брать Б.Н.».
В Кремле начинается заседание ГКЧП. Политики решают снизить цены на все товары и передать компромат на сторонников Ельцина в СМИ.
В телефонном разговоре с членом ГКЧП Владимиром Крючковым Борис Ельцин отказывается признать самопровозглашенный орган власти. Ранее Крючков заявил Ельцину, что тот «перекладывает вину в развале СССР на ГКЧП».
«Утро 19 августа было серое, дождливое. С утра пошел к киоску купить газету «Спорт-Экспресс», которая в те дни только начала выходить, — вспоминает москвич Сергей. — Но никакого «Спорт-Экспресса» в киоске не было. Да и с другими свежими газетами было плоховато (вскоре выяснилось, что путчисты ночью приостановили печать периодических изданий). Ничего не понимая, вернулся домой. Включил телевизор, а там объявление о чрезвычайном положении и следом за ним «Лебединое озеро». Позднее в этот день я пошел играть в футбол на стадион «Кунцево», а он расположен прямо вплотную к Можайскому шоссе. Мы пинали мяч под моросящим дождем, а мимо по Можайке в сторону центра шли бэтээры и танки. Настроение поганое было, персональный состав ГКЧП уже был известен, и от этих людей ждать ничего хорошего не стоило даже тинейджеру.
Уже вечером, в 9 часов, была передача «Время» по ТВ, из которой стало понятно, что не всё у путчистов под контролем. Журналист Медведев выдал репортаж с дневным Ельциным на танке, стало ясно, что в окрестностях Белого дома возник какой-то центр сопротивления. Потом была знаменитая пресс-конференция ГКЧП. Мятежники выглядели невнятно, самые зловещие персонажи (Язов, Крючков) на ней не появились, а то, что у Янаева чудовищно трясутся руки, видели все. Надежды на то, что все закончится хорошо, только укрепились».
Борис Ельцин с коллегами прибывают в Белый дом. Там организуется центр сопротивления членам ГКЧП.
В это время у памятника Юрию Долгорукому в Москве люди собираются на митинг в поддержку Бориса Ельцина.
По радио зачитывают обращение ГКЧП. «В целях преодоления глубокого и всестороннего кризиса, политической, межнациональной и гражданской конфронтации, хаоса и анархии, которые угрожают жизни и безопасности граждан Советского Союза <…> ввести чрезвычайное положение в отдельных местностях СССР на срок 6 месяцев с 4 часов по московскому времени 19 августа 1991 года», — говорилось в обращении.
Борис Ельцин выезжает из дачи в Архангельском. Политик экстренно мобилизует своих сторонников.
«19.08.1991 с утра позвонил приятель и сказал, что в стране переворот, — делится один из читателей отдела науки. — По ТВ по всем каналам показывали одно «Лебединое озеро». После этого этот балет, кажется, уже никто не мог воспринимать просто как музыку. Это был символ путча. На улице примерно с 9.30 появились танки. Танки на Тверской!! Это был шок! Мы окружали их, карабкались на броню и пытались говорить с танкистами, объяснять им, что они не должны выполнять преступные приказы. Молодые ребята-танкисты кричали, срывая голоса: «Сойди с брони! Я буду стрелять!» Но никто не стрелял, их все успокаивали.
После обеда, часам к 17, на Краснопресненской набережной около Белого дома стали строить баррикады. В ход шли мусорные баки, ограда, какой-то троллейбус...
Были закрыты все частные газеты, и журналисты закрытых газет объединились для выпуска «Общей газеты». Редактором стал Егор Яковлев.
А в ту ночь, когда погибли трое молодых ребят, это было в ночь на 21.08.1991, стало ясно, что путчу конец».
К этому времени на даче президента РСФСР Бориса Ельцина собрались его коллеги, среди которых были Анатолий Собчак, Виктор Ярошенко, Сергей Шахрай. Они пишут обращение «К гражданам России» и передают его радиостанции «Эхо Москвы».
«…Женщина-диктор (я с тех дней больше не видела ее на телеэкране) читает по бумажке, не поднимая глаз от текста, что-то маловразумительное. Ясно, что Горбачев отстранен от власти, что происходит нечто ужасное и непоправимое, но, как обычно, все облечено в круглые, ничего не значащие фразы», — вспоминает москвичка Ирина Боганцева.
Всего в город было введено около 4 тыс. военнослужащих, 362 танка, 427 бронетранспортеров и БМП. Дополнительные части ВДВ были переброшены в окрестности Ленинграда, Таллина, Тбилиси и Риги.
Член ГКЧП министр обороны Дмитрий Язов приказал 2-й мотострелковой Таманской дивизии, 4-й танковой Кантемировской дивизии и 106-й Тульской воздушно-десантной дивизии начать движение к Москве.
В ночь на 19 августа 1991 года представители высшего руководства СССР, несогласные с политикой реформ Михаила Горбачева, создали Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР (ГКЧП СССР). Ранним утром СМИ объявили о том, что Михаил Горбачев не способен выполнять свои функции по состоянию здоровья, и о том, что власть согласно союзной Конституции переходит к вице-президенту страны Геннадию Янаеву. Горбачев в это время находился в изоляции в резиденции в Крыму.
