Цивилизация
— Александр Николаевич, кем была организована поездка российских ученых в Пальмиру и кто ездил с вами?
— В конце июня в Германии прошла конференция под эгидой ЮНЕСКО по сохранению памятников культуры Пальмиры. Было очень много разговоров, но никто не знал, в каком действительно состоянии они находятся. Поэтому по возвращении из Германии мы доложили нашему министру культуры, и было решено создать группу для мониторинга памятников. Нас вылетело туда шесть человек, был директор Музея Востока, ведущий научный сотрудник Государственного Эрмитажа, два сотрудника Центра Грабаря, замдиректора департамента культурного наследия Министерства культуры, ведущий научный сотрудник Института археологии.
— Вы летели на самолете Минобороны?
— Мы летели на военно-транспортном самолете Ил-76 в небольшом пассажирском отсеке. Прилетели на базу Хмеймим ночью, нас встретили наши военные. Там организован великолепный городок, очень чистый, везде порядок, озеленение. И рано утром мы вылетели в Пальмиру военным вертолетом с группой сопровождения, которой руководил генерал-майор.
При этом второй боевой вертолет летел для прикрытия, так как шли мы над зоной боевых действий.
По прилете нас разместили на российской военной базе в Тадморе. Тадмор — современный жилой район Пальмиры, и Пальмира к нему примыкает, там везде можно дойти пешком.
— Какие были впечатления, когда вы увидели эти разрушения?
— Раньше я никогда не бывал в Сирии, никогда не удавалось там побывать… уникальная страна, великолепные памятники архитектуры. Под охраной ЮНЕСКО находится не только Пальмира, а памятники, расположенные в шести сирийских городах. Впечатление было ужасным.
Когда мы от вертолетной площадки проезжали через город, то увидели, что он на 99% просто разбит.
Там очень плотная застройка, ни одной целой кровли мы не видели, только пробоины от артиллерийского огня.
Из 50 тыс. жителей там осталось не более 100 человек.
Крайне редко встречали мирных жителей, которые вернулись в свои дома. В Тадморе находится российская военная база, сирийские военные базируются на периферии, они прикрывают высоты. Мы жили в жилых домах, которые покинули жильцы. В Тадморе воды нет, электричества нет, канализации нет. Однако жили мы очень хорошо, военные о нас очень заботились, кормили-поили, у них там есть свой завод по очистке и разливу воды, все полностью автономно.
— И затем вы выехали на памятники... Расскажите об их состоянии.
— Нам выделяли несколько военных машин, по два человека с охраной мы выезжали на объект, по периметру выставлялись военные. Плюс каждого из нас охраняло по одному военнослужащему, который в случае чего мог прикрыть. Знаменитая Триумфальная арка является символом Пальмиры. В 30-е годы XX века ее реставрировали французы, но не очень удачно: много вкладывали бетона, один из нефов был полностью воссоздан из местного материала.
Сейчас разбиты все три ее нефа, остался левый неф и промежуточный устой, ни одного целого свода не осталось.
Если арку восстанавливать, то это будет не реставрация, а именно восстановление.
Потому что, если собственного материала остается больше 50%, мы называем это реставрацией. В ней подлинных деталей останется не более 20%, 80% будет новодел. Если бы остались большие блоки, их можно было бы собрать и сделать реставрацию. Но сейчас там остались очень мелкие детали, поскольку взрывчатку не жалели. Закладывали несколько тонн взрывчатки под большие храмы, под арку меньше, так как достаточно было заложить в середину небольшой заряд, чтобы вся арка развалилась.
Железобетон, сделанный французами, разлетелся в мелкие клочья.
Но арка — это символ, ее можно не отреставрировать, а воссоздать. Труда это не составляет, это можно сделать по чертежам, по фотографиям. Это может занять до полутора лет: разобрать завалы, промаркировать обломки, утвердить проектно-сметную документацию. Бетон там не нужен, нужен камень, для добычи которого там есть местные карьеры, вокруг есть много разрушенных храмов еще в исторические времена, в IIII–IV веках, этот камень тоже можно использовать. Нужно, чтобы ЮНЕСКО поручило нам заниматься данным объектом, и необходимо подписать соглашение с сирийской стороной. В Тадморе мы общались с местным директором музея и его заместителем,
сыном главного хранителя архитектурно-исторического комплекса Пальмиры Халеда Асаада, погибшего от рук боевиков год назад.
Храм Баалшамина также полностью взорван, он рассыпался, рядом уцелели колонны. Но, к счастью, оставшиеся блоки довольно большие, поэтому храм можно реставрировать. Это один из приоритетных для реставрации объектов, в нем будет до 80–85% подлинных фрагментов. За два года его можно отреставрировать, для этого нужна техника — бульдозер, подъемный кран — и рабочая сила. Рядом, за колоннами, есть чистая площадка, где можно складировать промаркированные камни, дальше нужно взять проектную документацию и как пазлы их соединять. Документация с обмерными чертежами есть у сирийских специалистов, есть фотографии. А по рабочей документации можно понять, где какой камень находился.
— Скажите, а какой опыт есть у Центра Грабаря по проведению аналогичных работ?
— К примеру, мы занимались восстановлением ряда православных храмов в Южной Осетии после боевых действий 2008 года.
— Вы, конечно, знаете языческий храм Гарни под Ереваном. Удивительно, но храм был полностью воссоздан в 1970-е годы из разбросанных обломков, лежавших после землетрясения несколько столетий. С храмом Баалшамина вам предстоит похожая операция?
— Да, только тут у нас есть документы, которые составлялись на протяжении веков при реконструкции, реставрации, в общем, документов должно быть море.
— А как будут скрепляться эти камни?
— Есть особые технологии, это можно делать на реставрационном растворе, из извести и песка с добавлением разных пластификаторов и бетонной смеси, все это можно делать там, на месте. Можно камни скреплять на так называемых перронах, когда в поверхности камня просверливается отверстие, вставляется металлический штырь, на который насаживается другой камень с отверстием.
— А другие памятники?
— Некрополь в Пальмире практически полностью уничтожен, взорван. Там необходимо проводить дополнительные исследования, раскопки и разбор завалов. Мы этого сделать не могли, поэтому оценить его состояние сейчас сложно.
Дальше храм Бэла. Он разрушен полностью.
Амфитеатр полностью сохранен, поскольку там боевики казнили мирных жителей и военных. А когда отступали, не успели его взорвать, и наши военные его разминировали. Крепость Калаат аль-Маани XVII–XVIII веков разбита.
— Какие следующие шаги могут быть предприняты в восстановлении памятников?
— Когда будут подписаны меморандум с ЮНЕСКО и договор с сирийской стороной, российские специалисты смогут начать разработку программы по восстановлению памятников Пальмиры. Инициаторами восстановления выступают много стран. На конференции в Германии участвовала 21 страна, и все заинтересованы в их восстановлении. Ведь свое присутствие там еще с XVIII–IXX веков обозначали французы, итальянцы, швейцарцы, поляки, занимаясь изучением памятников.
Известно, что Сирия полностью оплачивать эти работы не будет, уже создан фонд при ЮНЕСКО, в котором есть определенные деньги, частично расходы на себя возьмет Российская Федерация.