Цивилизация
Часть 1. В России не хватает учёных-экономистов
— Над чем вы работаете сейчас?
— У меня есть цикл работ вместе с моими основными соавторами — Дароном Асемоглу из Массачусетского института технологий, одним из ведущих учёных-экономистов в мире, и Георгием Егоровым из Школы управления Келлог Северо-Западного университета США. Большая часть работ у нас связана с политическим анализом таких ситуаций, в которых есть значительная динамическая компонента. Экономисты довольно хорошо знают, что происходит, например, в случаях голосования, когда голосование проводится один раз. А есть какая-то ситуация, которая всё время продолжается; то есть, производя какие-то действия сейчас, мы должны думать не только о том, каковы непосредственные последствия этого действия, но и о том, как, например, изменится политический расклад в результате этого действия и что будет происходить в результате изменения политического расклада, — про это известно гораздо меньше. Мы пишем статьи, в которых стараемся анализировать тот или иной аспект таких ситуаций.
Также за последний год мы с Алексеем Захаровым из Высшей школы экономики, Рубеном Ениколоповым, Марией Петровой, которые тогда работали в РЭШ (этот год они проводят в Принстоне), и Василием Коровкиным (выпускником РЭШ, учащимся сейчас в аспирантуре в Университете Лос-Анджелеса) писали работы об анализе выборов в Государственную думу 4 декабря. В основном мы просто анализировали данные, собранные проектом «Гражданин наблюдатель», но с точки зрения прагматики мы получили не так уж много новых результатов.
То есть то, что было известно «на глаз» — что «Единая Россия» прибавила себе 10–12%, — это ясно. Но важно, что мы проделали очень аккуратную статистическую работу — убрали все лишние эффекты, устранили возможные альтернативные объяснения.
Эта статья появится в The Proceedings of the National Academy of Sciences — это один из ведущих журналов в мире в целом, не только среди экономических.
Кроме того, мы написали статью с Рубеном Ениколоповым и Марией Петровой (она была опубликована в журнале Social Science Research Network), где были проанализированы последствия постов Алексея Навального для тех компаний, про которые он пишет в своём блоге. Это статья вовсе не про оппозицию, даже не про политику, а скорее про финансы. С одной стороны, все подозревают, что есть последствия блогов для финансовых компаний; но мы надеемся, что будем первыми, кто сумел увидеть это в рамках конкретных данных.
— Одной из основных сфер вашей научной деятельности является теоретическая политэкономика. Каково современное состояние исследований в России в данной сфере?
— В России, к сожалению, экономическая наука очень мало развита.
Учёных, которые хоть как-то участвуют в современной международной научной жизни, можно если не пересчитать по пальцам одной руки, то сосчитать несколькими десятками.
У нас нет ни одного человека, который играл бы серьёзную роль в мировом научном процессе.
У этого в основном исторические причины: когда-то у нас были очень хорошие экономисты, но потом, 70 лет назад, всё это исчезло: люди либо эмигрировали, либо были убиты, либо бросили заниматься экономической наукой. Последние 20 лет идёт очень масштабное возрождение, и сейчас действительно появились профессиональные экономисты и учёные-академики, но пока что всё, что делается, это очень мало. По некоторым историческим причинам у нас весьма много политических экономистов.
Например, Екатерина Журавская, которая два года назад переехала в Парижскую школу экономики и была действительно первым значимым в истории экономистом со времён Канторовича, Слуцкого и Кондратьева.
Чтобы представить масштаб: у неё цитируемость примерно как у всех остальных учёных-экономистов России, вместе взятых. В этом смысле в России политическая экономика относительно переразвита. Есть некоторое количество российских учёных, которые успешно публикуются в ведущих экономических журналах, ведущих политологических журналах, прежде всего это Мария Петрова и Рубен Ениколопов. Ещё есть небольшое (пять-шесть) количество специалистов. У нас есть ещё некоторое количество профессиональных политологов-неэкономистов, например Фуад Алескеров и Алексей Захаров, научные работы которых — это теоретическая политология. Они работают на экономическом факультете Высшей школы экономики, что связанно с отсутствием у нас политологии как науки – учёные-политологи вынуждены работать не на политологических факультетах.
— Чего не хватает для того, чтобы развивать все аспекты экономической науки у нас?
— Хочется сказать, что (на фоне других наук) в экономической науке за последние двадцать лет достигнут большой прогресс. Появились исследовательские факультеты в Российской экономической школе, прежде всего в Высшей школе экономики, где есть фактически два исследовательских факультета по экономике. Есть вузы, которые как минимум начали заботиться о найме и продвижении преподавателей в зависимости от их научных достижений. Это Академия народного хозяйства в Москве и факультет менеджмента Санкт-Петербургского государственного университета. Уральский государственный университет обозначил такую задачу, но пока ещё не сделал первых важных шагов. В МГУ некоторые успехи достигнуты в Московской школе экономики (это один из факультетов), и сейчас, со сменой декана на экономическом факультете МГУ, тоже можно ожидать начала смещения фокуса с чистого преподавания в сторону научных исследований высокого уровня.
— Есть ли нехватка в молодых специалистах?
— В России не хватает учёных-экономистов на всех уровнях — молодых, среднего возраста… Нет фактически никакого «старшего поколения»: людей, у которых есть какие-то международные публикации, — их просто единицы. И это большая проблема.
— Таким образом, делать качественные публикации, работая только в России, не сотрудничая с коллегами из-за рубежа, очень сложно и практически невозможно?
— У нас, в Российской экономической школе, есть профессора, которые успешно делают научную карьеру (прежде всего, Станислав Анатольевич Анатольев). Они успешно публикуются в самых ведущих журналах, выпускают учебники в ведущих изданиях, некоторые минимально пишут статьи совместно с соавторами.
Я свою работу без работы с соавторами представить не могу: иначе было бы неинтересно, а может быть, я бы ничего и не смог. У меня почти все статьи написаны в соавторстве.
Мне кажется, это специфика современной экономической науки: с соавторами работать гораздо легче. Написание современной научной работы требует усилий; если хочется, чтобы работа была высокого уровня, то очень часто оказывается, что нет такого человека, который совмещал бы в себе все необходимые навыки. Каждый возможный соавтор является специалистом по какой-то конкретной технике — вместе они действительно могут что-то сделать.
Часть 2. Ромни был слабым кандидатом
— 31 октября вы выступали в лектории Политехнического музея на тему «Что говорят цены: рынок прогнозов и прогнозы рынка». Почему данная тема актуальна именно сейчас?
— Серия лекций, которую мы устраиваем в этом году, приурочена к двадцатилетию Российской экономической школы, и мы решили, что она будет целиком посвящена классическим темам. Одна из этих классических тем: «Что такое цены, и вообще почему мы так хорошо относимся к рынку». Это сложная тема, и не так-то просто объяснить, почему цена является показателем чего-то в экономике. На примере самого простого рынка (рынка политических прогнозов) лекция рассказывает о том, что такое цена на рынке и каким образом новая появляющаяся информация эту цену меняет.
— То есть в лекцию были включены и теоретический, и практический аспекты?
— В каком-то смысле — да. Это научно-популярная лекция, и теоретическая часть её заключается в пояснении, что такое рынок прогнозов, как он работает и как теоретически новая информация влияет на цену; а практическое приложение — мы обсуждали это за неделю до американских президентских выборов, и можно было посмотреть, что в тот момент предсказывал прогноз.
— Касательно упомянутых выборов: была ли победа Обамы предсказуемой, исходя из этих прогнозов?
— Победа Обамы была хорошо предсказана теми аналитиками, которые занимались исследованиями общественности. Я даже писал такую колонку в «Ведомости» о том, что уж кто реально выиграл на этих выборах, так это аналитики, занимающиеся серьёзным стилистическим анализом. Было заметно, что у Демократической партии много своих специалистов и они делились своим анализом с независимыми аналитиками; а в Республиканской опирались очень сильно на свои собственные исследования, и их прогнозы сходились с прогнозами независимых, а результат оказался совершенно как у последних, в пользу демократов, то есть всё было в точности предсказано.
Рынок прогнозов, надо сказать, выступил не так хорошо, но надо понимать, что всё в этом мире взаимосвязано и рынок прогнозов отчасти инкорпорирует ту информацию, которую знают аналитики. А современные модели аналитиков сейчас уже учитывают то, что учтено в рынке прогнозов.
— Большую ли роль в победе Барака Обамы сыграли промахи предвыборной кампании Ромни?
— Так сразу трудно сказать, потому что, когда какой-нибудь политик проигрывает предвыборную кампанию, этому всегда находится много объяснений. Выглядит так, что с самого начала Ромни был слабым кандидатом, а он очень сильный симпатичный человек, до этого был губернатором Массачусетса. Соответственно, для того чтобы иметь возможность апеллировать к национальному американскому электорату, ему нужно было очень сильно поменять свои позиции, причём дважды: сначала для того, чтобы стать кандидатом Республиканской партии, ему пришлось подстраиваться под интересы экстремистского крыла республиканцев; потом, для того чтобы участвовать в общих выборах, ему пришлось, наоборот, смещаться обратно в центр. Это делало его кандидатуру слабой.
То есть буквально по каждому вопросу на протяжении десяти лет он высказывался и в ту и в другую стороны.
Соответственно, Обаме было очень легко делать разного рода негативную рекламу Ромни, на что и были потрачены огромные деньги. Обама очень грамотно эксплуатировал все слабости Ромни и силу своих аналитиков.
— А что насчёт слабостей самого Обамы? Например, его реформа здравоохранения была сильно раскритикована.
— Политика Обамы относительно здравоохранения — это довольно сложная вещь, потому что если мы смотрим на опросы американцев «с высоты птичьего полёта», то кажется, что большинство последовательно говорят, что они недовольны реформой здравоохранения. Если вглядеться в эти результаты пристальнее или посмотреть результаты более подробных опросов, то оказывается, что недовольные реформой здравоохранения складываются из двух групп. Одни — это те, кто считает, что реформа зашла слишком далеко и она слишком «социалистическая», как говорят республиканцы. Но есть другие — это значимая группа, примерно треть недовольных: они считают, что эта реформа не продвинулась достаточно далеко. И понятно, что вот эти недовольные реформой здравоохранения Обамы, выбирая из Обамы и Ромни, выбирают всё равно Обаму. Поэтому надежды экстремистских республиканцев на то, что раз уж так много недовольных реформой Обамы, значит республиканский кандидат получит поддержку большинства, не оправдались как раз таки потому, что большинство недовольных реформой здравоохранения складывается из нескольких совершенно разнородных групп.
— Как вы думаете, произойдут ли значительные изменения в политике, проводимой Бараком Обамой?
— Во-первых, хорошо известно, что второй срок любого американского президента за последние 50 лет чреват для этого президента большими потрясениями.
Начиная с того что для любого американского президента считается очень важным выигрывать второй срок: это доказывает, что ты был хорошим лидером.
Большинство действующих президентов за последние 50 лет выигрывали второй срок — большинство, но не все. Для Обамы его победа стала подтверждением, например, того, что его реформа здравоохранения будет воплощена в жизнь, что она не будет отменена и начнёт действовать.
Но если вспомнить, что за последние 50 лет становилось с президентами, которые переизбирались на второй срок, то выглядит всё печально: Никсон не дожил до середины своего второго срока — ему пришлось подать в отставку из-за угрозы импичмента. Следующим президентом с двумя сроками был Рейган — случился очень тяжёлый скандал «Иран-контрас», и, притом что экономический рост во время второго срока Рейгана был очень высоким, его популярность в некоторый момент была низка, хотя к концу срока он снова стал популярен. Билл Клинтон — на шестом году президентства ему был объявлен импичмент.
Джордж Буш-младший тоже избрался на второй срок и заканчивал его самым непопулярным президентом с тех пор, как стали проводиться опросы общественного мнения, а может быть, и самым непопулярным президентом в истории США.
Так что перед Обамой стоит сложная задача. Но я думаю, то, что его переизбрали, много значит для реформы здравоохранения и её осуществления. И, так или иначе, один из основных пунктов его избирательной кампании — повышение налогов для богатых — тоже будет воплощён в жизнь.
Беседовал Всеволод Никитин