Цивилизация
Если верить великому Дарвину, его более скромному коллеге Уоллесу или даже вымышленному Жаку Паганелю, то поиск новых видов животных и растений – самое увлекательное занятие, неизбежно сопровождающееся далекими путешествиями. Но чем больше мы осваиваем планету, тем меньше остаётся неизведанных уголков, а работа биологов все больше и больше лишается романтики первооткрывателей. Однако, как пишут Пол Эрлих из Университета Стэнфорда и Джерардо Себаллос из Института экологии Мехико, уверенность, что мы знаем большинство видов, – лишь иллюзия.
Только в группе млекопитающих из ныне живущих 4500 видов 408 (почти 10%!) были открыты за последние 15 лет.
И это при том, что звери с их размерами, манерами поведения и пересекающейся с нами средой обитания попадаются на глаза куда чаще, чем какие-нибудь насекомые или черви. А уж о бактериях и простейших и говорить не приходится.
Авторы статьи в Proceedings of The National Academy of Sciences разделили «новые» виды на две большие группы: организмы, обнаруженные на плохо изученных территориях, и виды, ранее считавшиеся одним, но из-за генетических отличий признанные двумя и более. Если бы они добавили сюда и подвиды, получившие за последние 15 лет собственные полноценные имена, то пришлось бы иметь дело уже более чем с тысячей новых таксономических единиц.
Как ни странно, «открытия» касались не только небольших и «неуловимых» организмов.
Среди «новичков» в классе зверей – и трёхграммовый длиннохвостый тенрек Microgale jobihely, и целая антилопа Pseudoryx nghetinhensis.
Среди самых «пополнившихся» родов и семейств – летучие мыши, которые и до этого составляли около 20% видового разнообразия ныне живущих зверей, грызуны и, что стало полной неожиданностью при подведении итогов, – приматы.
Самым же известным открытием стал ныне единственный представитель семейства Diatomyidae «белкокрыса» Laonastes aenigmamus. Этот грызун и его ближайшие родственники хорошо известны палеонтологам, но самой «свежей» из известных находок до недавних пор было 11 миллионов лет. Теперь он войдёт в учебники биологии не только как единственный представитель своего семейства, но и как демонстрация «эффекта Лазаря».
Причем ни за ним, ни за новым кроликом Nesoglasus timminsi биологам не пришлось бегать по горам и джунглям, расставляя капканы, садки и скрытые видеокамеры, –
оба вида впервые попались специалистам на рынке в Лаосе, естественно, в виде не домашних питомцев, а в качестве пищи.
Но эти «экспедиционные находки» не стали исключением – всего за счет изучения новых территорий, в первую очередь в Океании, Индии и Южной Америки, было открыто 40% из упомянутых 408 видов, так что любителям романтики пока рано зачехлять карандаши и блокноты.
Эрлих и Себаллос не ограничились простым подведением итогов и разрушением двух вышеупомянутых стереотипов. Они также выяснили, что представители вновь обнаруженных видов в целом крупнее тех, что были известны прежде. Почему такие животные так долго оставались незамеченными – разумного объяснения нет.
Что ещё важнее – на глобусе достижения современной таксономии зверей вовсе не ограничивались тропиками, считающимися наиболее «биоразнообразными».
Видимо, в случае млекопитающих, обладающих совершенной терморегуляцией, зависимость эволюции от климата не такая сильная. Сами авторы проделали всю эту работу с совсем другой целью – показать, как много видов ещё не известно, а следовательно – как сильно мы можем недооценивать наше влияние на природу.
81% из вновь открытых животных уже находятся под угрозой исчезновения из-за ограниченности их ареала.
Например, золотой капуцин Cebus quierosi обитает лишь в лесу площадью в 200 гектар, полностью изолированном снаружи плантациями сахарного тростника, а открытая в 2002 году летающая лиса Pteralopex taki с Соломоновых островов уже полностью исчезла с одного из них.
И хотя каждому из нас самостоятельно решать, как это называть — новым витком эволюции с изменившимися условиями естественного отбора или же вымиранием животных — такими темпами следующий юбилей работы Дарвина можно будет отмечать изданием «Исчезновение видов».