Цивилизация
Судя по всему, демократ Барак Обама должен выиграть у республиканца Джона Маккейна. В его пользу и возраст, и символическое превосходство нового перед старым, и раздражение американцев в адрес администрации Буша. Те, кто стоит за демократов, исполнены энтузиазма: обычно аполитичная молодежь с большим жаром включилась в кампанию, явка среди сторонников Обамы обещает быть очень высокой. К тому же экономические проблемы становятся все острее, а у Маккейна экономика — слабое место. Чтобы избежать серьезного кризиса, Америке нужны новые, нестандартные идеи, а от Маккейна такого не ждут.
Наконец, для американского сознания, важной частью которого является вера в социальный прогресс, Обама — живое воплощение успешного преобразования общества. Как минимум с середины позапрошлого века американцы не жалея сил, а иной раз и собственной жизни, боролись с рабством, расовой дискриминацией и предрассудками. И вот бесспорный триумф — Америка готова принять чернокожего в качестве главы государства.
Сегодня Обама популярнее Маккейна — и в общенациональных опросах, и в оценках того, как распределятся голоса в коллегии выборщиков. Но сейчас в кампании относительное затишье. Главная схватка начнется в первых числах сентября, и ее исход вовсе не предрешен: во многом он будет зависеть от расового вопроса.
За полтора века чернокожее население действительно превратилось из рабов в равноправных граждан, но нельзя сказать, чтобы эта история представляла собой непрерывную череду побед. После того, как северяне выиграли Гражданскую войну у рабовладельцев Юга, южные штаты должны были отменить рабство – таково было условие их воссоединения с федеральным Союзом. В частности, отныне неграм следовало предоставить право голоса. Были приняты соответствующие поправки к Конституции, и чернокожие граждане стали активно принимать участие в выборах. Кое-где явка среди чернокожих доходила до 80 и даже 90 процентов. Более того, на местном уровне соискатели выборных должностей — шерифа, сборщика налогов, мирового судьи — проявляли большую заинтересованность в их голосах.
Но южане не смирились с поражением и с навязанной им системой ценностей, в которой негр мог встать наравне с белым. Предоставление прав цветным южане саботировали. Наиболее рьяные сторонники расового превосходства образовали Ку-клукс-клан (пока негры были рабами и «знали свое место», в такой организации не было нужды). Убийства негров, суды Линча стали обыденными делом.
В конце XIX века в южных штатах чернокожие оказались вновь поражены в правах — не впрямую - это противоречило бы конституции - а путем введения косвенных законодательных ограничений. Голоса были лишены неграмотные, и к тому же чтобы проголосовать, нужно было заплатить специальный налог. В результате подавляющее большинство цветных Юга, уже три десятилетия принимавших участие в выборах, потеряли это право.
Кроме того, на смену рабству пришла сегрегация — формальное разделение граждан по цвету кожи. Доктрина separate but equal («раздельно, но на равных»), вопреки своему названию, фактически узаконивала неравенство: неграм строжайше предписывалось не выходить за пределы отведенного им пространства «для черных». Доктрина была одобрена Верховным судом, так что поражение в правах распространялось на все чернокожее меньшинство – как южных, так и северных штатов.
Борьба с сегрегацией началась практически одновременно с принятием дискриминационных законов. В начале XX века активисты объединились в Национальную ассоциацию за права цветных (NAACP), причем почти сразу в ее составе оказались не только черные, но и белые. Всякий раз, когда приходило известие об очередном суде Линча, из окна нью-йоркского офиса NAACP вывешивали черный флаг со словами «Сегодня линчевали человека». Ассоциация быстро приобретала известность, она получала многочисленные частные пожертвования, в нее стекались влиятельные люди из разных сфер американской жизни. К середине прошлого века ее численность составляла около полумиллиона человек, притом, что NAACP была далеко не единственной организацией, боровшейся против расовой дискриминации.
К середине 50-х годов активисты добились огромных успехов. Верховный суд отменил дискриминационные законы. Доктрина «раздельно, но на равных» была объявлена антиконституционной. Тогда же в состав Верховного суда впервые вошел чернокожий судья.
Теперь общество могло рассчитывать на помощь самого государства: от его представителей можно было требовать, чтобы они боролись с сегрегацией — в соответствии с принятыми законами. Впрочем, отмена расовой дискриминации настолько радикально меняла привычные представления, что некоторые представители власти отказывались повиноваться.
В 1957 году в городе Литл-Рок в штате Арканзас родители девятерых черных школьников решились реализовать свое право и отправить детей в «белую» школу. По приказу губернатора силы национальной гвардии взяли школьное здание в кольцо, чтобы преградить дорогу школьникам. Лишь спустя две недели губернатор Арканзаса снял «оборону», но для того, чтобы обеспечить безопасность детей, президенту Эйзенхауэру пришлось послать в Литл-Рок федеральные войска, которые оставались там практически до окончания учебного года. Эйзенхауэр сильно колебался, прежде чем отправить в Литтл-Рок военных: с одной стороны, он не мог допустить, чтобы власти штата действовали вопреки решению Верховного суда и нарушали федеральные законы, а с другой — понимал, что угроза вооруженного гражданского конфликта вполне реальна.
В отличие от движения за уничтожение рабства, борьба против сегрегации все-таки не привела к гражданской войне, но и мирной ее не назовешь. Активисты декларировали отказ от насилия, но по мере того как их акции становились все многочисленнее, а требования – решительнее, полиция действовала все жестче, неизбежно провоцируя ответное насилие. Попытки белых расистов привычными методами отстоять собственное превосходство над «низшей расой» вызывали встречную агрессию. Пиком насилия стала вторая половина 60-х годов, когда участились массовые расовые бунты, а протест чернокожего меньшинства стал превращаться в организованное вооруженное сопротивление.
Прямую дискриминацию удалось победить. Борьба за права меньшинств продолжалась, но речь шла уже о менее острых вопросах — об экономическом равенстве, внимании к «черной» культуре и ценностям и т.п. Накал страстей спадал, расовое насилие тоже постепенно стихало. Были разработаны законы, правила и практики (affirmative action), которые должны помогать черным (теперь также и другим меньшинствам) компенсировать неравные стартовые условия, получить образование и работу и преуспеть в жизни. Сегодня корпорации, университеты, госучреждения зазывают в свои стены представителей меньшинств — их недостаточное число может вызвать нарекания, их отсутствие недопустимо, а то и подсудно.
Правила политкорректности фактически вывели из оборота не то что расистские высказывания, а любые слова, которые могут быть истолкованы как имеющие расистский смысл. Подозрения в расизме способны положить конец политической карьере и погубить репутацию общественного деятеля.
Но после того, как все эти социальные инновации были успешно осуществлены, осталось самое трудное и, в общем, непреодолимое. Скрытые предрассудки, привычки, культурные ценности и предпочтения, которые во многом определяют жизненный выбор человека. Значительное число афроамериканцев вливается в средний класс; они во многом равны белым, но живут с ними порознь.
В Америке мало смешанных браков между черными и белыми, они предпочитают ходить в разные церкви и выбирать себе жилье так, чтобы соседи были по возможности «своего» цвета. Во многих районах страны школы оказываются преимущественно черными или преимущественно белыми.
В июле этого года по заказу The New York Times и телекомпании CBS был проведен опрос, выяснявший отношение американцев к расовым проблемам. Оказалось, что черные куда менее охотно, чем белые признают, что межрасовые отношения улучшаются (четверо из каждых десяти черных считают, что за последние годы не удалось достигнуть никакого прогресса в преодолении расовой дискриминации; среди белых так думают менее 20%). Значительное число черных (64%) считает, что у них меньше шансов преуспеть в жизни, чем у белых, и эта цифра даже слегка выросла по сравнению с аналогичным опросом, проведенным в 2000 года.
Опрос, понятно, дает нам представление о восприятии, а не о том, как обстоит дело в действительности.
Хотя чернокожему меньшинству полностью открыт доступ к хорошему образованию и карьере, хотя афроамериканцы преуспевают в бизнесе и занимают высокие государственные посты, значительная часть чернокожих американцев «застряла» в самом низу социальной лестницы.
В черных гетто крупных американских городов мужчины живут от одного тюремного срока до другого, девочки рожают в подростковом возрасте, наличие у ребенка семьи с двумя родителями — редкость. Здесь нищета и преступность воспроизводятся из поколения в поколение, а усилия благотворителей и программы социальной адаптации, не меняют общей картины. Эта среда агрессивно отрицает принятые в «большом» мире ценности работы, карьеры, устроенной жизни. Дети идут в школу, зная, что хорошо учиться и хорошо себя вести «западло», потому что это правила чужого, «белого» мира. Значительная часть, особенно мальчики, не оканчивают школу и возвращаются в мир гетто.
Этот мир поддерживает в черной среде память о дискриминации в прошлом и несправедливости – реальной или мнимой – сегодня. Гнев и неприязнь по отношению к белым нередко звучат в церковных проповедях черных священников, такие чувства зачастую разделяют даже весьма успешные и благополучные афроамериканцы.
Агрессивная «черная» риторика, как и само существование негритянских гетто, и высокая преступность среди афроамериканцев (хотя политкорректность и требует при разговоре об этом особой деликатности) вызывают страх и недоверие у белых. Речь, конечно, не обо всех, но есть категория американцев, — малообразованных и не слишком успешных, которые, предпочитают демократов республиканцам, но не хотят поддерживать черного. За Билла Клинтона эти избиратели голосовали, проголосовали бы и за Хиллари, а вот за Обаму — неизвестно.
На таком фоне неудивительно, что раса играет важнейшую роль в политическом выборе. Опрос The New York Times и CBS показал, что подавляющее большинство афроамериканцев (89%) поддерживает Обаму, и лишь 2% — Маккейна. Среди белых избирателей лишь 37% отдают предпочтение Обаме, Маккейну же — 46%.
В оставшийся период кампании республиканцы, несомненно, постараются как можно эффективнее использовать тайные страхи колеблющейся части электората. Говорить впрямую об этом невозможно, но есть множество хитрых способов ослабить поддержку соперника, сыграв на людских предубеждениях.
В своих предвыборных выступлениях Обама старается убедить афроамериканцев, что не стоит в своих бедах винить исключительно расизм и несправедливое устройство общества, что вместо этого нужно более ответственно относиться к жизни и стараться не подавать собственным детям дурного примера.
Во время встречи в середине июля с активистами той самой Национальной ассоциации за права цветных (она отмечала свою 99 годовщину), Обама сказал: «Те девять ребятишек не для того входили в школьные двери в Литл-Роке , чтобы мы молча наблюдали, как наши дети бросают школу и ищут поддержку в преступных бандах, потому что им больше не к кому пойти… Мы должны научить наших сыновей, что… ответственность не заканчивается в момент зачатия, что быть мужчиной означает не способность иметь ребенка, а мужество его вырастить и воспитать». Этот тон не по душе черным политикам старого поколения, которые привыкли эксплуатировать чувство обиды, обделенности и неприязни к белым. Но самих чернокожих избирателей такой тон не отталкивает.
Некоторые политические аналитики обвиняют Обаму в том, что его «воспитательные речи» — не более чем политический прием, и адресованы они скорее белым – дескать, Обама пытается таким образом успокоить тех, кто испытывает тревогу при мысли о чуждой и опасной «черной силе», которая за ним стоит.
Единственный вопрос, по которому взгляды черных и белых практически не различались в проведенном опросе, — это готовность американцев выбрать себе чернокожего президента. Но те, кто сам не готов поддержать Обаму, именно потому что он черный, едва ли скажет об этом правду опрашивающему — ведь признаваться в расизме неприлично. Как они поведут себя в кабинке для голосования, где стесняться некого? Исход выборов в немалой степени зависит от того, сколько колеблющихся душ сумеет переманить на свою сторону Обама и сколько удастся уловить республиканским агитаторам.
