Цивилизация
Один на Холме не воин
Начало 2017 года обещало множество важных изменений в международной политике. Для России в первую очередь это касалось перспектива выхода из международной изоляции. Победа Дональда Трампа на президентских выборах 45 президента США вызвала в российских политических кругах широкую гамму эмоций — от эйфории прокремлевских молодых активистов до легкой обескураженности, высказанной Дмитрием Песковым 11 ноября в интервью CNN, и его шуток про «три дня гуляли» в эфире НТВ.
Все же Трамп не скрывал своих намерений изменить курс внешней политики — по крайней мере, попытаться найти общий язык с Москвой, предложить решение проблемы Донбасса и Крыма, развернув в результате тренд на стремительное охлаждение отношений. Первым практическим шагом к наметившемуся потеплению стало решение Владимира Путина не высылать дипломатов США из России в ответ на аналогичный недружественный шаг Барака Обамы. Как выяснилось потом, решение это было согласовано с командой Трампа через российского посла Сергея Кисляка и будущего советника президента по Национальной безопасности Майкла Флинна.
Собственно, на этом первом шаге процесс восстановления отношений и завершился. По американскому законодательству, до инаугурации избранный президент не имеет права предпринимать никаких внешнеполитических действий. Факт переговоров Флинна и Кисляка, о котором могли знать только спецслужбы, быстро был слит в прессу. В попытке вывести из-под удара только создаваемого кабинета Трамп уволил Флинна спустя 11 дней после назначения. Но оппонентов было уже не остановить.
Демократическая оппозиция в обеих палатах парламента, республиканский нобилитет, недовольный строптивостью и независимостью президента, интриганы в разведывательном сообществе и, конечно, ненавидящая Трампа либеральная пресса — совместными усилиями они без труда раздули работу сотни предположительно связанных с Россией интернет-троллей и десятка средней руки хакеров до масштабов новой «красной» угрозы.
Конечным результатом стал инициированный Конгрессом августовский закон о санкциях, который президент не мог не подписать — его вето все равно было бы преодолено. Закрепление санкции в статусе закона похоронило надежду на перелом в отношениях Москвы и Вашингтона, которая при Обаме все-таки еще теплилась.
Это, конечно, самая заметная для России неудавшаяся попытка что-то изменить в устоявшемся порядке вещей, но далеко не единственная в мире. В случае с Трампом, например, стоит упомянуть окончательный отказ администрации Белого дома от коренных социальных и политических преобразований. Именно решительный ответ на существующий в Америке запрос на подобные изменения стал конечной причиной неожиданной победы бизнесмена в президентской гонке.
Если попытаться однозначно определить, в чем именно заключалось обещание перемен, то это, вероятно, сокращение влияния условного «глубинного государства», а если говорить шире, то сокращение в целом роли государства. Сама идея не нова, просто ранее имела другое воплощение. Также обещавший революционные изменения в этом направлении Барак Обама бросал вызов «жирным котам» — так в США традиционно называют финансирующих избирательный процесс представителей крупного бизнеса. Однако «коты» даже Обаме с его большим запасом доверия избирателей все-таки оказались не по зубам. Что уж говорить о Трампе.
Главным глашатаем, последовательно выступавшим против истеблишмента, был видный представитель альт-райт движения Стивен Бэннон, назначенный после инаугурации на должность главного стратегического советника президента. Первое же предложение Бэнонна, реализованное президентом, окончилось скандальным провалом. Временный запрет на допуск в США граждан ряда стран с преимущественно мусульманским населением вызвал информационную бурю в медиа, восстание мэров ряда крупных городов, объявивших свои населенные пункты «безопасными гаванями» для мигрантов, и в конечном счете отмену указа судом.
С тех пор звезда Бэннона стремительно гасла, пока он окончательно не проиграл аппаратную борьбу и не покинул Белый дом в августе.
С тех пор разговоры о какой-то особенной идейной и революционной заряженности Трампа сошли на нет — теперь влияние на его решения оказывают в основном бывшие генералы-ставленники гигантов ОПК, а также члены семьи.
Так умерла еще одна надежда — на этот раз американского избирателя на перемены в пользу народовластия.
Союз нерушимый
Но тренд, разумеется, не ограничивается исключительно Западным полушарием. В Европе 2017 был годом выборов в трех крупнейших экономиках континента. В Великобритании правительство консерваторов назначило внеочередные выборы в парламент в надежде укрепить поддержку курса на Брекзит — и ухудшило свои позиции. И хотя Тереза Мэй все еще сохраняет мандат на вывод Соединенного Королевства из под юрисдикции Евросоюза, переговоры идут все тяжелее, размер отступных постоянно увеличивается. Вопрос выглядит вроде бы окончательно решенным, но на примере Англии брюссельская бюрократия сможет продемонстрировать всем остальным членам Союза, насколько попытка его покинуть может быть болезненной.
Предсказуемо не смогла добиться победы на президентских выборах в Европе и один из главных континентальных евроскептиков Марин Ле Пен. Победа в первом туре и проигрыш во втором очень сильно в результате пошатнули позиции ее и ее партии — теперь там идет реформа. Но и другая «новая надежда», победивший лидера «Национального фронта» Эммануэль Макрон также ничего принципиально не смог поменять во французской политике — даже если и хотел. Позиционируя себя изначально как прогрессиста, лидера-технократа XXI-века, он почти сразу проявил свои не самые светлые черты, применяя политику «юпитерианства». Подобно Наполеону I и Наполеону III, он старательно подчеркивает сакральность занимаемого им поста лидера нации — тут надо отметить, что его предшественники многого добились, но в итоге плохо кончили.
На деле же похоже, что всеми своими популистскими лозунгами Макрон лишь прикрывает последовательное обеспечение интересов крупного капитала — включая реформу трудового законодательства и мягкую миграционную политику, способствующую удешевлению рабочей силы.
То есть при всех видимых изменениях в политическом ландшафте Франции, произошедших за последний год, намеков на реальную перестройку структуры сейчас не видно.
Даже выборы в Германии, которые, казалось бы, явно показали усталость избирателей от безвременья Большой коалиции — это признали представители обеих «народных партий» — окончились сохранением статуса-кво. Результаты голосования однозначно демонстрируют запрос на перемены, но переговоры ХДС/ХСС и СДПГ о возобновлении коалиции продолжаются. А значит, строгий курс Берлин на усиление европейской интеграции и жесткую линию в отношении России в любом случае сохранится.
В защиту единой Европы, как ни странно, выступил и новый лидер южного соседа Германии, австрийский канцлер Себастьян Курц, в чей кабинет вошли представители правой и крайне-правой партий страны. При всей жесткости в отношении ключевого европейского вопроса о квотах на мигрантов, 31-летний политик 20 декабря во время визита в Брюссель специально подчеркнул на встрече с председателем Еврокомиссии Жан-Клодом Юнкером, что «Австрия — проевропейская страна».
Таким образом политики различных европейских стран так и не захотели отвечать на актуальный запрос избирателей на изменение отношений внутри ЕС. Еще одна надежда не оправдалась.
Перемирия без мира
Одним из главных практических результатов победы прагматических сил в Америке, Франции и до некоторой степени Германии в 2017 году должно было стать изменение баланса сил в украинском вопросе. Предполагалось, что Трамп может оказать решительное давление на Киев в деле имплементации Минских соглашений. Французский «Национальный фронт» и немецкая «Альтернатива для Германии» в случае значительного повышения своего политического веса по результатам выборов также бы могли оказать давление на свои правительства в решении проблемы.
Однако инерция процесса, окончательный и бесповоротный настрой западных элит против позиции Москвы положили конец и этим надеждам. Даже хуже того — под влиянием военно-промышленного лобби США санкционировали поставки на Украину летального оружия — сверхсовременных противотанковых ракетных комплексов «Джавелин».
В результате ситуация на Донбассе, похоже, заморожена как минимум до весны 2019 года, когда на Украине запланированы следующие выборы. Источник «Газеты.Ru», знакомый с ходом переговорного процесса, в конце минувшего лета с уверенностью говорил, что ничего ровным счетом не изменится еще долгое время. Киев будет настаивать на первичности восстановления контроля над границей самопровозглашенных республик с Россией. Противоположная сторона будет продолжать указывать на необходимость сначала провести амнистию и оформить предписанные «Минском» конституционные изменения. Ни один из внешних игроков в их нынешнем состоянии радикально повлиять на позиции сторон не захочет и не сможет. Здесь изменений тоже так и не случилось.
Наверное, настоящим исключением из общего тренда можно считать победу над организованным исламским экстремизмом в Сирии. Она, впрочем, казалась, предрешенной и в начале года — после эпической по своей масштабам и напряженности битвы за Алеппо. Но потребовался целый год, чтобы хотя бы формально завершить операцию на приемлемых для Дамаска и Москвы условиях. При этом небольшой российский контингент все равно сохраняется в САР на базах в Хмеймиме и Тартусе, да и в целом ситуация в республике еще далека от мирной — оттуда продолжают ежедневно поступать новости о нападениях боевиков.
Но с геополитической точки зрения сейчас важнее не военная победа над запрещенным в России «Исламским государством (организация запрещена в России)», а то, что до настоящего замирения и урегулирования в Сирии еще очень далеко. И явное превосходство сил официального Дамаска и России в качестве его главного союзника далеко еще не означает, что Запад захочет принимать предложенные условия.
Да, сохранение российских военных баз и развернутых на низ современных систем ПВО/ПРО дает гарантию от применения «ливийского» сценария в отношении Башара Асада. Но ведущие переговоры по политическому урегулированию конфликта в Женеве стороны могут еще долгие месяцы, если не годы тормозить процесс и дипломатическими методами добиваться уступок у победившей стороны. Надежды на то, что с помощью пусть даже умной и эффективной, но все же военной силы можно будет разрешить все противоречия, изначально спровоцировавшие войну, и добиться положительных перемен, пока тоже можно полагать несбывшимися.
