Цивилизация
«Мониторинг социально-экономической и политической напряженности» в регионах был презентован в Москве в понедельник. Над документом работали политолог Александр Кынев, представители ВШЭ Алексей Титков и Николай Петров и экономико-географ, профессор МГУ Наталья Зубаревич.
В группу наибольшего риска вошли Ингушетия, Курганская, Псковская области, Москва. Кроме того, проблемы испытывают Северная Осетия, Кемеровская, Ивановская, Челябинская, Пензенская, Свердловская области, ЕАО, Дагестан.
Крым и Севастополь эксперты еще не успели до конца изучить, но Кынев не сомневается, что они также войдут в группу риска.
По некоторым регионам эксперты дали конкретные разъяснения.
Так, в Ивановской области наряду с резким ухудшением качества институтов при новом губернаторе отмечается кадровая нестабильность в руководстве региона. Северную Осетию и Удмуртию характеризуют давние сложные внутриэлитные отношения. В Северной Осетии положение усугубляют криминальные конфликты, а в Удмуртии — традиционные социальные протесты. В Псковской области сильны протестные настроения, также в регионе крайне сложны отношения региональной администрации и местных элитных групп. Напряженность усиливают лидеры общественного мнения вроде Льва Шлосберга из «Яблока» и скандалы вокруг губернатора Андрея Турчака, связанные с расследованием дела о нападении на журналиста Олега Кашина.
Самые серьезные проблемы в регионах возникают при наложении экономических проблем на несбалансированное политической устройство, неспособное канализировать напряжение, гласит доклад. Сочетание высокого уровня внутренних конфликтов и неоднородности элит с проблемами политических институтов дает выборку регионов с наибольшими рисками.
А вот при хорошей экономической динамике регион может «переварить» проблемы в политической системе, и, наоборот, при сбалансированной политике может справиться с экономическими неурядицами.
Как оценить риски
Исследование охватывает четыре основных направления: социальное-экономическое положение; внутриполитическая ситуация; протестная активность; участие федерального центра в жизни региона. Эксперты не стали сортировать регионы в общем номерном рейтинге, поскольку при агрегации могут затеряться важные факторы. Вместо этого каждому региону дали индивидуальные оценки по всем показателям по пятибалльной шкале — от A (самые низкие риски) до E (самые высокие риски).
Экономическое направление эксперты оценили, рассчитав показатели домохозяйств, бюджетного сектора, производства и инвестиций. Отрицательная динамика доходов населения характерна для большей части страны, в наибольшей степени — для регионов европейской части и Урала. Кризисные тенденции в бюджетном секторе, наоборот, отмечаются в первую очередь в регионах Восточной Сибири и Дальнего Востока, Поволжья и Северо-Запада. Спад производства и инвестактивности отмечается в крупных производственных центрах (Московский регион, Петербург, Средний Урал), в центральных и северных областях европейской части России.
При анализе политической ситуации изучались следующие показатели: институциональные характеристики (например, политическая конкуренция, состояние МСУ), административная устойчивость (стабильность управления и кадровой политики), элитные конфликты (от межрегиональных до внутриэлитных и бизнес-конфликтов). Эксперты отметили тренд снижения средних оценок почти по всем регионам, в особенности по ситуации с МСУ.
Интересно, что абсолютным лидером по соотношению числа кадровых замен ключевых руководителей территории к их общему числу в регионе стал Севастополь. Это единственный субъект, получивший в данной категории индикатор Е («экстремально нестабильная административная система»).
Среди наиболее типичных конфликтов в регионах эксперты выделяют следующие: «губернатор – руководитель регионального центра» (два полюса формирования групп региональной элиты), «старая региональная элита – новая региональная администрация» (возникает после замены губернатора), «сторонники – противники объединения регионов».
Хуже всего ситуация с формальной политической конкуренцией в Башкирии, Дагестане, Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Мордовии, Татарстане, Туве, Чечне, Кемеровской, Саратовской областях, Чукотском автономном округе. Хуже всего ситуация с институциональной независимостью депутатов в Марий Эл и Курганской области.
Протестная активность растет
Протестную активность исследовали по сообщениям в СМИ и сверяли с данными специалистов по митингам в регионах, их тематике и количестве — от единичной акции до протестов федерального значения. В первом полугодии 2015 года протестная активность по сравнению с прошлым годом выросла примерно на 15%. Отмечается рост внутриполитической и социальной проблематики при резком сокращении внешнеполитической повестки, включая украинский конфликт.
Список регионов с высокой протестной активностью последних лет не меняется, констатируют эксперты: кроме Москвы и Петербурга, это крупные регионы Сибири — Новосибирская, Иркутская области, Красноярский край, а также Башкортостан и Дагестан.
Еще один параметр — вмешательство федерального центра в жизнь субъекта: от деятельности федеральных силовиков до правительственных постановлений и от визитов руководства страны до смены региональной элиты. Вмешательство федералов в местный конфликт может как погасить, так и усугубить ситуацию в регионе. Николай Петров отметил, что сейчас центр намного жестче работает с регионами из-за экономических проблем: «Пряников стало меньше». Примером активного вмешательства федеральной власти в жизнь региона эксперты назвали аресты сахалинского губернатора Александра Хорошавина и главы Коми Вячеслава Гайзера.
На презентации политолог Кынев отметил, что реакция на проблемы в регионе может выливаться не только в протесты, но и в электоральные сдвиги, как, например, продемонстрировали губернаторские выборы в Иркутске, где во втором туре победил коммунист.
Однако даже если в регионе есть проблемы, но отсутствуют использующие их силы, то протесты могут локализовываться и постепенно гаситься, указал эксперт.
На вопрос журналистов, можно ли ожидать в регионах протестов по типу «болотных» в столице после выборов в Думу в 2011 году, Алексей Титков из ВШЭ ответил отрицательно. По его мнению, причины тех протестов были политическими, и они произошли при благоприятной экономической ситуации.
В докладе говорится, что именно регионы в группе риска нуждаются в повышенном внимании властей и общества, чтобы накопившееся напряжение не перешло в открытую фазу. Последнее «чревато жестким противостоянием как внутри власти, так и между властью и обществом».
Николай Петров в беседе с «Газетой.Ru» охарактеризовал принцип составления рейтинга как пропуск социально-экономической динамики через фильтр политической системы. Если политическая система сложная и неоднородная, то она становится амортизатором при усилении кризиса. Например, в Москве риски увеличивает однородный состав МГД.
Эксперт объяснил, что Крым и Севастополь пока сложно оценить в экономическом плане из-за недавнего вхождения их в состав России.
Однако в политической сфере уже ясно, что в Севастополе наблюдаются столкновения местной и региональной элит. А в Крыму между собой и «варягами» борются разные региональные группы: «Непонятно, как эти очень серьезные внутриэлитные конфликты могут находить выражение в существующей политической системе», — недоумевает Петров.
Политолог Евгений Минченко согласен с тем, что в целом протестная активность в регионах выросла, а внешнеполитическая повестка сменяется внутренней и социальной. Растут и риски в субъектах, констатирует он.
При этом они, по его мнению, зависят не только от объективной социально-экономической ситуации, но и от наличия или отсутствия конфликтов внутри элит, а также интересантов в разжигании конфликтов и качества политического менеджмента в конкретных регионах.
Однако список регионов с наибольшим уровнем социально-политической напряженности, представленный в исследовании КГИ, эксперт называет по большей части «нерелевантным»: «Псковская область – это история вокруг Турчака, которая на самом деле является федеральной повесткой, но не фактором массового сознания местных жителей. Курганская область очень давно является депрессивной, и там нет традиции массовых выступлений. В Ингушетии ситуация сложная, но в последнее время, скорее, выправляется. В Пензе и ЕАО только что поменялись губернаторы, у регионов «медовый месяц», серьезного внутриэлитного конфликта нет».
Что касается Кемеровской области, то там, по мнению экспертов, самый настоящий «Туркменистан»: «Вот когда губернатор Аман Тулеев уйдет, в регионе действительно будет высокий уровень напряженности. Но пока Тулеев удерживает ситуацию за счет жесткой вертикали власти и социального популизма», — констатирует политолог Минченко.
