Цивилизация
Марк Фейгин, адвокат Pussy Riot:
— Процесс был фарсом, а приговор — его венцом. Зачитанное судьей содержит серьезные нарушения: в мотивировочной части приведены неверные цитаты, использованы неверные факты. Нашим подзащитным приписаны слова, которых они не говорили.
Приговор вынесла не судья Сырова, это решение Путина. Его пустые заявления, что суд должен вынести не очень суровое наказание, ничего не значили. Приговор отражает политическую ситуацию в России.
Власть оказалась глуха. Колония грозит реальной опасностью для жизни и здоровья Толоконниковой, Алехиной и Самуцевич.
Алексей Чеснаков, заместитель секретаря генерального совета партии «Единая Россия»:
— Приговор суда участницам группы Pussy Riot адекватен содеянному, уровню общественного сознания и современной морали. Уважение к чувствам и мнению других людей является неотъемлемым признаком развитой демократии так же, как неотвратимость наказания преступника — признаком правового государства.
Мария Максакова, депутат Госдумы от партии «Единая Россия», член комитета по культуре (комментарий сайту партии «Единая Россия»):
— С моей точки зрения, поступок девушек из Pussy Riot является банальным хулиганством. Но вопрос в том, с каким подтекстом и мотивом совершен этот поступок, кого он задел, оскорбил. Все эти моменты учитываются при вынесении приговора.
Наказав девушек из Pussy Riot столь сурово, мы, видимо, рассчитываем, что другим не захочется сделать нечто подобное. Эта позиция, с моей точки зрения, жесткая. Насколько это оправдано — это сложный философский вопрос. Может быть, конечно, часть возмущенных российских верующих, которым почему-то показалось, что группа совершила плевок в их сторону, будет удовлетворена жесткостью самого приговора.
Я сама православная верующая, но считаю, что Бог выше этой суеты. Проявленное в их отношении милосердие возвысило и очистило бы многих.
С моей точки зрения, их творчество (группы Pussy Riot) не является искусством. Более того, мессидж, который они несли, мне крайне антипатичен. Но, однако, есть известное выражение Вольтера, которое гласит: «Я не разделяю ваших убеждений, но отдам жизнь за то, чтобы вы имели право их высказывать». Искусство допускает плюрализм мнений. До тех пор пока у человека есть слушатель — это искусство, пока есть адресат — это востребовано.
Михаил Касьянов, Борис Немцов, Владимир Рыжков, сопредседатели партии РПР-ПАРНАС:
— Процесс по делу участниц панк-группы Pussy Riot в полной мере является политическим и показательным. В нем ярко высветились пороки нынешней государственной политики, при которой руководство страны полностью контролирует суды, поощряет действия и навязывает обществу понятия, не совместимые с нормами цивилизованности в XXI веке, провоцирует в политических целях конфликты внутри общества, демонстрирует полное пренебрежение правом.
История нашей страны говорит о том, что показательные политические процессы имеют обыкновение множиться и шириться. Мы не должны допустить этого. Мы призываем граждан к выражению протеста по поводу состоявшегося циничного надругательства над правосудием. Мы требуем прекращения этого политически мотивированного судебного произвола и немедленного освобождения подсудимых. Мы требуем от руководства страны обеспечения реальных гарантий независимого правосудия и освобождения всех политических заключенных.
Алексей Навальный, оппозиционный политик:
— Для всех нас, даже для тех, кому не понравилась эта акция, а мне она тоже не понравилась, это демонстративное уничтожение правосудия. То, что было, это инквизиционный процесс.
Это такой знак: все, кто будет протестовать, сядут, и обоснованием этому будут выдержки из Трулльского собора, журнала «Мурзилка» и так далее.
Этот приговор был конкретно написан Владимиром Путиным. Здесь нет никаких сомнений. Он заказал этих людей, он демонстративно расправился над людьми, которые не представляют абсолютно никакой угрозы. Может быть, Путину и тем, кто писал этот приговор, кажется, что произошедшее расколет оппозицию, сместит градус борьбы общества против Путина и Кремля на борьбу с Русской православной церковью. Я уверен, что этого не произойдет. Это неправосудное решение еще больше сплотит людей вокруг политзаключенных — и Pussy Riot, и по делу 6 мая, и всех остальных.
Эдуард Лимонов, лидер партии «Другая Россия», писатель
— Приговор очень неумный и нерасчетливый. Если в футбольных терминах, то власть забила два гола в собственные ворота. Если она хотела проявить жесткость, то надо было дать им срок, который они уже отсидели, и, чтобы не освобождать в зале суда, прибавить, скажем, месяц — и всё. А теперь эта песня хороша, начнем сначала: оппозиция начнет вопли испускать по поводу бедных девушек. И общество будет еще более разделено и поляризовано. Это нехороший, неприятный, ненужный конфликт.
Обе стороны не вызывают у меня особенной симпатии. Оппозиция у нас безответственна, потому что нет выборов, и это вина власти. Выборов нет, и оппозиция несет черт знает что. Посмотрел бы я, насколько меньше сторонников бы оказалось у девочек из Pussy Riot, если бы были выборы.
Все-таки большинство населения у нас архаичное, традиционное. Политик бы не стал вот так тяп-ляп принимать чью-то сторону. Я осторожнее других, поэтому в этом конфликте не принимал ничьей стороны.
Павел Чиков, глава правозащитной ассоциации «Агора»
— Я лично не сомневался, что приговор будет обвинительный и будет реальное лишение свободы. Главной интригой был срок. Я был уверен, что это не будет мало, так, чтобы они выходили либо сразу после суда или вскоре после кассаций. Но я сомневался, что судья назначит наказание больше, чем запросил прокурор. То есть выходило от полутора до трех лет.
С точки зрения приближения серьезных, кардинальных изменений в российской общественно-политической и правовой системе приговор Pussy Riot будет в первых строчках претензий к действующей власти.
В историческом плане девушки сделали очень много, а судебная система показала себя во всей красе.
Дмитрий Демушкин, националист, лидер движения «Русские»
— У меня по поводу приговора двойственное впечатление. Если бы это случилось сразу, надо было бы их выпороть, как сидоровых коз, и отпустить. Как верующий православный человек, которому эта акция крайне неприятна, я бы выпорол и простил. Но дело в итоге превратилось в пиар-акцию, которой они хотели. И потом их отпускать уже просто так было нельзя.
Эти девушки — пешки в чужой игре, которую заказывали совсем другие люди. Я не считаю, что это было политическое дело. Это было хулиганство, пиар-акция, я знаю, что из себя представляют эти девушки.
То есть в этом деле мне все неприятны: и Pussy Riot, и реакция церкви.
Геннадий Гудков, депутат Госдумы от «Справедливой России»
— Первой моей реакцией на приговор была русская речь в ее первозданном виде, какой мы ее узнаем от старших товарищей во дворе. Если говорить всерьез, то
это, безусловно, сигнал обществу, который показывает жестокость и непоколебимость режима, готового пойти на все, вплоть до преступлений.
Я лично считаю, что сегодня на виду у всего народа, у всей мировой общественности совершено уголовное преступление, у которого может быть несколько составов, самый легкий из которых — злоупотребление служебным положением. Я имею в виду и тех, кто остался за кулисами со своими звонками и указаниями, и тех, кто оказался сегодня в роли палачей: это следователи, которые могут претендовать на гордое звание НКВД; и прокуроры, которые все больше склоняются к верности теории их предшественника Вышинского; и суд, который пора уже менять на тройки — это более дешевый и менее хлопотный вариант для власти. Так должна действовать дальше власть, чтоб ни у кого уже не осталось иллюзий, куда катится страна. А страна окончательно возвращается в сталинские гулаги, и это означает, что репрессии будут нарастать. А чем кончаются диктаторские режимы в современных условиях, хорошо известно. Дело не в Pussy Riot. Режим продемонстрировал, что ему плевать на общественное мнение, что его совершенно не смущает противозаконность сегодняшних деяний.
Как юрист, я могу сказать, что там нет ни состава преступления, ни события преступления. Там есть административное правонарушение — так оштрафуйте, приговорите к трем суткам общественного труда и на этом успокойтесь. Все остальное должна сказать общественность.
Вместо этого мстят, но не за то, что они на амвон выскочили в масках, а за слова «Богородица, Путина прогони». Если б они пели «Богородица, Путина похвали», то их бы пожурили и наградили медалью РПЦ за ее популяризацию. Сегодняшняя ситуация показывает, что есть вера, а есть сросшийся с властью институт, который очень похож на тот, что существовал при сталинском режиме и в более поздние времена. Деградация идет по всем направлениям.
Антон Цветков, председатель президиума общероссийской общественной организации «Офицеры России»:
— Приговор тот, который я ожидал. Я прекрасно понимал, что не будет условного срока, что будет реальное наказание.
На всех массовых акциях идет некое заигрывание с протестующими, что полицейского можно избивать, а он не должен поддаваться на провокации. Это привело к такому результату, что в полицейских уже плюют, их кусают, пинают, а ответственности за это никто не несет.
(Об инциденте с участием политика Гарри Каспарова, которого обвиняют в укусе полицейского в ходе задержания на стихийной акции в поддержку Pussy Riot. — «Газета.Ru».) Поэтому, во-первых, мы возьмем дело по поводу покусанного Каспаровым прапорщика второго полка под особый контроль. Во-вторых, мы инициируем в понедельник обращение к президенту от нашей общественной организации «Офицеры России» о том, чтобы началась работа по криминализации ряда действий, попадающих под административную статью 19.3 — «неподчинение законным требованиям сотрудника полиции», и усилению уголовной ответственности за нападение на сотрудников правоохранительных органов.
Марат Гельман, галерист
— Во всем деле Pussy Riot преступление совершилось только сегодня. Ведь в том, что они сделали, преступления не было — ни с точки зрения здравого смысла, ни с точки зрения юридически независимых экспертов. А сегодня был оглашен приговор, который, с моей точки зрения, является преступным, и не только потому, что является преступным. Понятно, что он будет опротестовываться, но само это решение приведет к тому, что общество начнет раскалываться на тех, кто с ним согласен и поддерживает идею такого православного «Талибана» (организация запрещена в России), движение в сторону фундаментализма, и на тех, кто этого не хочет, а хочет, чтобы в России развивалось гражданское общество.
В связи с этим решением плохая новость заключается в том, что у нас президент — это человек, который руководствуется не интересами страны, а какими-то своими импульсами, мстит, настаивает на своем.
И даже в ситуации, когда стало понятно, что ничего хорошего из этого процесса не выходит, он продолжал настаивать, шел против общественного мнения — как международного, так и внутри страны.
Безусловно, художники будут реагировать на такой приговор. Во всяком случае, точно не будет никакого обсуждения акции девушек, потому что их голос (например, я говорил о том, что художник должен высказываться внутри художественного пространства) никем не будет услышан. Раньше мне удавалось убеждать власть или какие-то территории в необходимости сотрудничать с искусством, а сейчас на такое сотрудничество, мне кажется, не пойдут сами художники. Но это касается не всех. Я думаю, что противостояние произойдет и по этой линии.
Мои ощущения: бомба еще раз взорвалась, и, какие этот взрыв вызовет последствия, каков будет ущерб, мы пока не понимаем.
И если к Путину будут относиться как к Саддаму Хуссейну — это его личный выбор, но вот если к России будут относиться как к Ираку, то это будет очень плохо.
Андрей Ерофеев, куратор, судим за выставки «Осторожно, религия!» и «Запретное искусство»
— Власть объявила войну актуальной, живой современной культуре. Сейчас многие говорят об абсурде, который творится вокруг. Для меня никакого абсурда нет, наоборот, это яркая иллюстрация развития общественно-политической ситуации в России. А именно — нисхождение на еще одну ступень вниз, к методологии советской власти. В том числе и в культурной политике: художнику, художественному мышлению, адекватному пониманию мира объявлена война, ему противопоставлен цинизм, прикрытый чудовищно лицемерной заботой о моральном облике. Вспомните, ведь
советская власть репрессировала деятелей тогдашней живой, актуальной культуры, используя ту же статью — хулиганство.
Таким образом, мы возвращаемся к системе разделения на официальное и неофициальное. То есть в России формируется новое неофициальное искусство. Искусство, которое не допускается в арт-институции, искусство, по отношению к которому институции начинают выполнять цензурирующие функции: уже известно, что выставку, посвященную Pussy Riot, у себя отказался провести Государственный центр современного искусства.
Можно также ожидать, что в условиях появления нового неофициального искусства появится и новый официоз — некий постсоциалистический формализм, выращенное в пробирке и отцензурированное «современное искусство», которое должно заполнить образовавшиеся лакуны, исполнять роль «разрешенного contemporary art».
Та война, которую власть объявила современной, актуальной живой культуре, происходит из отсутствия внятной десоветизации — не только в идеологии, но и в методах власти. В советские годы штамп «художественной ценности не представляет» ставился на работы ныне признанного Эрика Булатова, сейчас власть ставит этот штамп на произведения Pussy Riot.
Однако коренным отличием нынешней ситуации от советской является то, что наш авторитаризм гласный: он позволяет обсуждать себя и свои дела. И если в 70-е на защиту неофициального искусства вставали единицы, то сейчас свобода самовыражения Pussy Riot волнует уже десятки тысяч.
И, значит, сила воздействия современного искусства будет гораздо выше, и раскол будет ощутимее, а значит, и ситуация в политике и искусстве будет развиваться быстрее. Однако это произойдет не в ближайшее время — дна мы еще не достигли.
Иосиф Бакштейн, искусствовед, куратор, директор Института проблем современного искусства
— Сложно оценить значение этого события. На мой взгляд, это очень важный этап формирования гражданского общества в нашей стране, сравнимый с демонстрацией 1968 года на Красной площади в Москве. Сейчас начнется новая общественно-политическая эпоха. Патриархия уже обратилась к властям с просьбой смягчить приговор, то есть какое-то пространство диалога сохраняется.
Благодаря группе современное искусство в нашей стране — особенно если речь идет о художниках молодого поколения — становится более радикальным, более не экстремистским, а экстремальным.
Могу предположить, что количество радикальных перформансов будет увеличиваться. И строгий приговор вряд ли кого испугает — он как раз привлечет внимание к феномену художественной культуры, современному искусству, к тому, как устроено искусство перформанса, какое место оно занимает, насколько оно важно.
Всё-таки всё современное искусство в нашей стране начиналось в начале 1970-х именно с перформансов. Искусство будет неизбежно радикализироваться — это я могу с уверенностью предсказать.
Для современного искусства всегда была актуальна проблема новых художественных территорий. Собственно, Pussy Riot представили территорию храма Христа Спасителя как территорию искусства. Это и вызвало такую сложную и бурную реакцию. Выступление в ХСС — это не ошибка, это жест, который стал общественно значимым. Мы можем лишь оценивать его последствия — общественно-политические и историко-художественные.
Собственно, Pussy Riot уже вошли в историю искусства — нравится нам то, что они делают, или нет. То, что они сделали, уже факт истории.
Мои коллеги выдвинули Pussy Riot на Премию Кандинского — посмотрим, какой будет реакция художественной общественности и жюри премии в частности на эту идею. Это будет очень непростое решение, потому что среди номинированных достаточно известные и уважаемые художники и выбирать будет очень сложно. Но, получат группа премию или нет, не важно, важен сам факт номинации, то, что это стало и будет предметом обсуждения в художественной среде.
Но есть и такой спорный факт: теперь современное искусство будет ассоциироваться с этой панк-группой. Это и хорошо, и плохо, а последствия этого факта для художественного сообщества неоднозначные. Многие мои коллеги — и я в том числе — оказываются в трудном положении, когда пытаются объяснять, истолковывать, оправдывать или оправдываться в связи с историей с Pussy Riot. И заметьте, что их в основном поддерживали люди из поп- и рок-культуры, а художественная общественность особо в их защиту не выступала — там эта акция вызвала крайне неоднозначную реакцию.
