Цивилизация
Все началось в сентябре 1992 года, когда мой взгляд упал на неприметное объявление в «Комсомольской правде», которую в то время выписывали все студенты Советского Союза. Студенткой я уже не была и пятый год работала ассистентом кафедры технологии и конструирования швейных изделий одного из технологических институтов юга России, однако номер «Комсомолки» мирно лежал на полу балкона маминой квартиры. На газете приютились последние помидоры сезона — за ними-то я и вышла на балкон. Если бы не эти помидоры, я бы никогда не оказалась во Франции.
Объявление гласило, что одно именитое французское матримониальные агентство рассматривает кандидатуры молодых женщин и приглашает всех желающих приехать в Москву, где будет находиться их представитель.
Нужно сказать, что Франция всегда неявно присутствовала в моей жизни. Французский язык я начала учить в школе в 12 лет — тогда в мою жизнь вошли Дюма, Бальзак, Золя, Стендаль, Моруа... Потом — Шанель, Диор, Ив Сен-Лоран. А еще — Бельмондо, Ришар, Делон, Дассен, Гейнсбур, Азнавур...
Мне было двадцать восемь. Высокая и худая старая дева. Совсем не во вкусе русских мужчин. Так мне тогда казалось, во всяком случае.
Написала в редакцию, мне ответили, и уже в октябре я отправилась в Москву, на встречу с судьбой.
В фойе отеля «Метрополь» таких, как я, собралось человек десять-пятнадцать. Мне показалось, что я была самой старшей. После заполнения анкеты и собеседования, которое длилось всего 15 минут, меня сняли на видео, как и других молодых девушек из Москвы, Питера, Киева. Как я позже узнала, нас таких набралось почти две тысячи.
Помню, совсем не удивилась, когда получила ответ с приглашением отправиться во Францию. Действие развивалось как по сценарию, который уже давно был написан и ждал подходящего момента быть сыгранным.
Нас было трое. «Три первые ласточки», как нас назвал месье Андре — персонаж с трагической судьбой. Именно месье Андре был зачинщиком всего этого переворота судеб. Зажиточный промоутер конца 80-х — начала 90-х, месье А после гибели жены решил непременно найти ту, которая бы была как две капли воды похожа на его прежнюю спутницу жизни, мать его четверых детей. Он исколесил все именитые агентства Франции и Наварры, но утонченной блондинки ни в одном матримониальном досье не значилось. На его вопрос «А не стоит ли обратить взор в сторону восточных стран?» агенты широко раскрыли глаза и покрутили пальцем у виска.
Но предприимчивый месье А был не из тех, кто быстро опускает руки. Он уже успел понять, что матримониальный бизнес может ему принести больше прибыли, чем строительство коттеджей на севере Франции. Андре быстро обзавелся нужными русскоговорящими знакомствами и, как Наполеон, «пошел» на Москву. Кстати, даже физически он очень походил на великого императора.
Аня, студентка второго курса иняза, Вероника, выпускница того же вуза, и я в начале февраля 1993-го улетели на целые пять недель во Францию.
В аэропорту «Шарль де Голль» меня ждали Андре, его шофер и огромный «Мерседес». Мы пересекли сиявший вечерними огнями Париж и направились к северу, в Руан, где находилось имение бизнесмена. Я тихо сидела на заднем сиденье и слушала беседу Андре и шофера. Меня ничто не удивляло и не восхищало — ни внушительный алюминиево-стеклянный аэропорт, ни легко узнаваемая Эйфелева башня, ни живописные набережные Сены. Было чувство усталости от перелета — и все. Как будто я возвращалась из очередной командировки в Москву. Смутил только один факт — я мало что понимала из французской речи. А я-то наивно полагала, что сразу заговорю без всяких проблем! Разговорный французский настолько отличался от академического школьно-институтского, что сразу стало понятно — придется начинать практически с нуля.
Тридцать пять дней пролетели стремительно. Знакомство с семейством месье А, обширным имением, в котором соседствовали старинный домик в фермерском стиле с крышей из камыша и современная вилла из стекла и бетона с прилегавшим к ней бассейном. Поездки на Мон-Сен-Мишель, в Довиль, Трувиль, Дьеп, Париж. И самое главное — первая встреча с Марком, моим спутником в последующие семнадцать лет жизни, будущим отцом Александра, нашего сына.
Не могу сказать, что это была любовь. Во всяком случае, с моей стороны. Но это и не было холодным расчетом. В день нашей первой встречи Марк в свои пятьдесят лет был спортивен, подтянут — обладатель черного пояса по дзюдо, без вредных привычек, как говорят в России. Была общность профессиональных интересов: я — конструктор-модельер, художник в душе, и он — специалист и знаток фотографии и цвета, работавший в сфере рекламы и издательского бизнеса.
С Марком я многому научилась. Он подарил мне возможность в течение двух лет изучать французский язык в Сорбонне, на факультете Civilisation Française, куда меня приняли сразу на второй курс. Все-таки мой академический французский мне помог! С Марком начала приобщаться к фотографии — его первым подарком был фотоаппарат Leica. С Марком и его многочисленной семьей (их было пятеро братьев и сестра) я немало узнала о святая святых — французской гастрономии.
Мы часто бывали в ресторанах — но дело не только в них.
Как и любой настоящий француз, Марк обожал ходить на рынок, заходить в продовольственные лавки, болтать с торговцами и готовить дома.
За все годы жизни во Франции я еще ни разу не встретила француза или француженку, которые не умели бы готовить и не гордились бы хотя бы одним из своих коронных блюд. Так у меня постепенно появился интерес к гастрономии.
Думаю, что во Франции этого не могло не случиться. Сначала вас постоянно соблазняют всякого рода выпечка и просто хлеб. Потом вы начинаете проникаться целой гастрономической культурой с ее сырами, винами, каплунами, цесарками, дичью, устрицами, улитками, мадленами и финансье, джемом из померанцевых апельсинов, копченостями, теплыми персиками прямо с ветки, мясистым виноградом... Это страна, где даже плесень рокфора становится ценной валютой и позволяет прекрасно жить целой провинции.
Я немного отвлеклась. В 1996-м родился Александр. Бросив Сорбонну, я окунулась в материнство. В то время мы жили под Парижем, в небольшом замке Ля Фоли де Сен-Совер. Замок был отреставрирован самим хозяином — мы занимали одну из шести квартир, и здесь же, в здании бывших конюшен, расположилось ателье Марка.
Еще одна сторона Франции, которая меня до сих пор восхищает, — любовь к истории. В любой семье культивируется интерес к ней. Французы много путешествуют по собственной стране. Гордятся ею. Любят открывать для себя новые ее уголки, посещать музеи, выставки. Вообще французы, на мой взгляд, очень мобильный народ.
Редкая французская семья остается жить всю жизнь в одном регионе.
Конечно, часто эти перемещения в географическом пространстве диктуются необходимостью переезда из-за смены места работы одного из членов семьи. А бывает, что, уходя на пенсию, французы решают переехать поближе к югу, например. Что, кстати, и случилось с нами.
В 2000 году Марк решил уйти на пенсию, и мы переехали на юго-запад Франции. Сын подрос, и я подумала, что еще не поздно реализовать себя профессионально. Появилась идея открыть бутик, что оказалось совсем не сложно — достаточно было найти подходящее помещение и засучить рукава.
В этот же период я познакомилась с членами русской ассоциации «Славянка». Ее душой была русская пара — Галина и Алексей, музыканты, гнесинцы. Благодаря им я обрела много друзей из числа русской местной диаспоры.
В состав «Славянки» входят не только русские. Активное участие в работе ассоциации принимают и французы. Учат русский язык, участвуют в конференциях и праздниках. Настоящие русофилы! Надо сказать, что я еще не встречала французов-русофобов. Все в той или иной мере благосклонно относятся к русским и России в общем.
В 2007 году Марк заболел и после двух лет мучительных и бесполезных стараний врачей скончался. Если бы не его братья и не мои друзья, не знаю, как бы я выкарабкалась из этого страшного испытания. Александру тогда исполнилось 12 лет. Ему предстояло учиться еще шесть лет в колледже, потом — в лицее. К счастью, администрация учебного заведения, где Саша находился с четырех лет, поддержала меня. Саша получил ежегодную стипендию, что позволило мне не заботиться об оплате, и сын успешно закончил курс среднего образования.
После смерти Марка я закрыла бутик и устроилась работать к одной из своих клиенток. Это было началом знакомства с французской аристократией.
В течение пяти лет я исполняла обязанности секретаря, интенданта, экономки и сопровождающей своей работодательницы.
Не вдаваясь в подробности этого периода, скажу только, что этот пост меня закалил и научил быть дипломатичной. За эти годы утвердилась моя любовь к французской гастрономии и ее истории. Я приобрела новый фотоаппарат и открыла для себя мир и тусовку гастрономических блогеров.
Уже три года я работаю в другой аристократической семье. Моя нынешняя работодатель — бывшая звезда французского и итальянского волейбола, капитан сборной Франции в 80–90-е годы. Бриджит давно покинула спорт и теперь живет в родовом имении на юге Франции. Она отреставрировала его и открыла маленький семейный отель.
С Бриджит я познакомилась благодаря нашей русской ассоциации — она воспитывает двоих русских детей. Моему восхищению нет предела. Бриджит — любящая, но довольно строгая приемная мать. Надо только видеть, сколько времени она проводит с детьми! Уроки, спорт, развлечения, игры на воздухе, опять уроки. В этом году ее 14-летний Миша сдает экзамены на аттестат зрелости. Уже три недели подряд я вижу их вместе, за рабочим столом Миши, склоненными над учебниками и тетрадками. По 4–5 часов в день! С перерывами, естественно, — но все-таки!
Здесь мне позволили разбить собственный огород, и теперь я выращиваю помидоры, вспоминая дни моей молодости.
А еще два года назад у меня появилась идея маленького бизнеса — приглашать VIP-группы моих соотечественников, любящих и интересующихся историей, культурой и гастрономией Франции. В течение недели маленькая группа живет в имении, на территории парка в 17 гектаров. Мы разработали специальную программу гастрономического тура с экскурсиями, посещениями винных погребов, кулинарных мастер-классов с шефами.
Все эти дела отнимают у меня практически все свободное и не свободное время — а хотелось бы еще поставить на ноги трехъязычную версию кулинарного сайта. Я все утешаю себя — вот пойду на пенсию, тогда и займусь фотографией и гастрономией всерьез.