Цивилизация
Я живу в Пномпене, это город в Камбодже. Вы можете сказать, что стыдно жить в городе с таким названием. Но так уж вышло. Я живу в Пномпене, угол 130-й и Риверсайд. Мой приятель Серега говорит, что 130-я — это то самое место, где хорошо сходить с ума.
Улица, на которой я живу, никогда не спит. Никогда. Ресторанчики, кафешки, бары. Шелковые и ювелирные лавки. Караоке, ночные клубы и массажные салоны. Маленькие супермаркеты, магазинчики бытовой химии, сумок, кошельков, ворованной косметики, французских и итальянских вин и вечно снующие торговцы уличной едой.
Наша улица не то что не спит, она даже не дремлет.
Звон монашеских колокольчиков, скрежет скрипок слепых музыкантов, пронзительный визг клаксонов сборщиков мусора. Протяжные крики продавцов фруктов, смех проституток, визг моторов мотобайков. Грохот автомобилей с выдранными глушителями, призывные крики извозчиков и азартные вопли игроков в карты. Бегущие по балконам обезьяны и мелькающие в темноте крысы.
Каждый день, каждую ночь, каждую минуту я слышу неумолкающий шум Пномпеня.
Почему этот город не спит, не дремлет, не замолкает ни на минуту, я не понимаю. Почему местные жители не устают от этого шума, почему они не делают друг другу замечаний, я не понимаю. Я многого здесь не понимаю. Я просто не сплю.
По ночам я слушаю, как девушки зазывают в бары клиентов, как веселятся местные картежники и продавщицы магазинов. Я наблюдаю, как по улицам бегают дети и выпрашивают деньги у белых туристов. Я смотрю, как тщедушные кампучийки волокут в отели орущих песни австралийцев, немцев и британцев. Я вижу пьяных до смерти французов и яростно веселящихся, раскатывающих на тук-туках русских.
Я ложусь спать в четыре-пять часов утра. То есть падаю замертво и засыпаю, не обращая внимания на продолжающийся за окнами вечный праздник.
Мы живем на 130-й, угол Риверсайд, флэт ту. Приезжайте.
В городе под названием Пномпень я живу не одна. У меня есть муж. Он не кхмер, как подумали некоторые из вас. Мой муж — одессит, что ничуть не лучше. Моему мужу настолько нравится Пномпень, что иногда я думаю, что этот город придумали его одесские родственники для того, чтобы мне было хреново, а им хорошо.
Пномпень — город, просто созданный для одесситов.
Безобразная какофония пномпеньских улиц моему мужу кажется замысловатым джазом. Безвкусное сочетание ярких одежд — этническим дизайном, а визжащие тормоза неисправных машин — голосом мегаполиса.
И главное. В Пномпене сбывается мечта каждого одессита. Здесь они все время на виду, постоянно окружены вниманием и подобострастием аборигенов. Белых здесь обожают как зрелище и рассматривают непрестанно и восторженно.
Каждый день мой муж просыпается в шесть часов утра. Вернее, вскакивает. Знаете, бывают люди подвижные, а бывают неукротимые. Вот мой именно такой. В шесть часов утра он вскакивает и сразу включает телевизор, компьютер и музыкальный центр. Затем хватает гантели и начинает делать зарядку. В случае если я проснулась под Майкла Фрэнкса — это победа. Если же под Earth, Wind & Fire, то мою несчастную, невыспавшуюся голову можно сразу отрезать и выбросить на съедение крысам.
К тому моменту, когда я выхожу из спальни, супруг успевает разбить посуду, поболтать с балкона с местными попрошайками, выскочить в магазин, сжечь чайник и сбегать на рынок. Узнать новости из Одессы, Нью-Йорка, Киева и прочитать «Пномпень Пост». К моменту, когда я просыпаюсь, меня ждет столько новостей, что сразу хочется выпить водки и умереть обратно.
Мы живем в Пномпене, на 130-й. Второй этаж.
Выслушав новости «от мужа», я варю себе кофе, беру комп и выхожу на балкон. Я надеюсь, что там меня никто не достанет.
Но не тут-то было. Именно в это время русскоязычные пномпеньские мамы везут в школу детей. Проезжая на байках мимо нашего балкона, они останавливаются и неистово орут на весь Риверсайд: «Алеее-Наа!!!» В кхмерском языке частица наа, является частицей, усиливающей действие. В ту же секунду занятые своими делами кхмеры задирают головы, ослепительно лыбятся и, глядя на наш балкон, дружно вопят: наа, наа, наа.
Почитать не удалось. Творю на лице дружелюбный оскал, благодарно киваю кхмерам и выслушиваю репорт о ночных происшествиях в русской диаспоре Камбоджи.
Ленкин любовник, бельгиец, умер в публичном доме. Мать троих детей, проститутка Мишель, уехала на заработки во Вьетнам. Кхмерская няня опять украла детей Сергея и требует выкуп. Наши парни поймали вора и отрезали ему палец. Полонский вышел из тюрьмы и набирает стафф на остров. Разбился на байке пьяный русский турист. У русскоязычного полицейского Остапа новая тачка, а казахи открыли ресторан…
Все. Пора ехать в офис. В офисе пахнет кхмерской едой. Менеджеры неистово орут по-английски и надеются, что так я их лучше пойму.
Опять забыли оплатить интернет. Телефонная связь с Россией и Украиной не работает. Монивонг перекрыт, бастуют швейники. Китаец не вышел на работу, а болгарин ушел в запой.
Полдень, кхмеры бегут на ланч. ТИШИНА. Тридцать минут. И все по-новой.
Тарелка тайского супа в местной кафешке. Магазин, рынок и два часа у плиты. Вечер. Гости. Вино. Сигареты. Клуб. Наши музыканты играют у французов. Французы дурачатся и поют «Дорогой длинною». Тук-тукер не знает, где находится наша улица. Попытка ограбления, отбились, посмеялись.
130-я, ночь, крысы, крики, визги, песни, смех. Кхмерская, русская, английская, французская речь.
Вино. Новая книга. Литсайт. Фейсбук.
Я не сплю. Я почти не сплю. Я живу в Пномпене, это город в Камбодже.
Камбоджийцы очень любят спорт! Вот разбуди любого камбоджийца и спроси:
— Ду ю лайк спот? И он тебе обязательно ответит:
— Йесссс! Ай ду!
Стоит только предложить кхмеру: «Идем играть в волейбол, или в футбол, или плавать», и он с улыбкой и удовольствием тут же вливается в процесс.
Главное, чтобы была компания, и чем больше участников, тем лучше. Смех, визг, веселье — ну очень любят! Могут играть часами. Орут, цепляются друг за друга, девчонки виснут на парнях, бросаются в ноги друг другу. Не ссорятся и не спорят — просто наслаждаются процессом. Есть еще одна популярная местная игра. Группа людей становится в круг, они берут маленький волан с перьями, похожий на волан для бадминтона, и пасуют его друг другу ногой, через голову, то есть надо отбить его подошвой сзади не оглядываясь, чтобы мяч перелетел через голову в направлении другого участника. В темноте игроки используют светящийся воланчик. Красивое зрелище, непонятно вообще, как они в него попадают.
Есть опасность, что подобную игру они могут устроить прямо на проезжей части. Поэтому следите за светящимися в темноте мячиками — рядом точно есть кампучийцы!
Тренажерные залы для местных жителей расположены под открытым небом, в лучшем случае есть навес в виде крыши или просто в тени деревьев. Стен нет, кондиционеров, соответственно, тоже.
Вечером вдоль дорог довольно много бегунов. Меня это удивляет, так как жара и поток транспорта — существенные.
Вот не знаю, можно ли отнести езду по дорогам Пномпеня на байке или велосипеде к спорту? Если бы я так ездила, то выброс моего адреналина превысил бы выхлоп транспортных газов на дорогах Камбо.
Спортзал, в который мы купили абонементы, находится в гостинице «четыре звезды». В перечень услуг входит пользование бассейном, тренажерным залом, сауной и парной. Бассейн отличный. Под открытым небом. Шезлонги, бар. Вид на Меконг. Можно спуститься на одну террасу и загорать возле реки. Оборудование в тренажерном зале — так себе, странный подбор, не хватает базовых аппаратов, но много отличных беговых дорожек. Посетители в основном иностранцы.
Камбоджийцы очень любят смотреть телевизор. В спортзале рядом со стойками с гантелями висит телек. Тренеры не отрывают от него взгляда.
По вечерам, когда мало посетителей, к ним приходят гости из обслуживающего персонала. И они все вместе смотрят любые передачи или кино, просто открыв рот.
Занимают при этом все тренажеры, которые смотрят в сторону ТВ. Недавно занимаюсь я с гантелями рядом с телевизором, заходит водитель барышни, которая стоит на беговой дорожке. Ложится, нет, просто заваливается на пол, рядом с местом, где я занимаюсь, и подперев голову рукой, отрешенно и самозабвенно смотрит кино. Я обходила его, обходила, плюнула, ушла в другой конец зала. Тут к нему и тренер прилег.
По выходным в бассейн приходит много местных жителей с детьми. Это состоятельные люди. Мамы отдыхают, лениво наблюдают за детьми, а каждый ребенок — под присмотром отдельной няни. Дети что хотят, то и творят. Как-то наблюдала, как толстый темнокожий мальчик часа два кряду прыгал бомбочкой в воду. Думала, раздавит какого-нибудь малыша. Обошлось! И никто не сделал ему ни единого замечания.
Вчера у бассейна отдыхала русскоязычная компания, молодежь лет 18–20. Пиво, крики, мат, демонстрация взрослости — все, как обычно. И опять никто не сделал им ни единого замечания.
Прихожу как-то в спортзал на час позже мужа. Заглядываю в тренажерку, а там — вакханалия дружелюбия и обмена спортивным опытом! Понимаю, что муж окхмерился окончательно и бесповоротно. Из динамиков гремит поставленная им музыка. Группа кхмеров, корейцев и главный менеджер клуба прилежно тренируются под руководством Юры. А он носится как угорелый. Едва успевает показывать упражнения, засекать время, менять веса, запрыгивать на беговую дорожку и выскакивать на улицу к бассейну. В общем, я убедилась, что в юности одесская мать моего мужа таки согрешила с заезжим кхмером. Объяснить по-другому его тотальное взаимопонимание с азиатами я не в состоянии.
