Цивилизация
В воскресенье августовский экономический кризис 1998 года отметил юбилей. Десять лет назад правительство России и Центробанк объявили о «мерах по нормализации финансовой и бюджетной политики», среди которых был переход к «плавающему курсу рубля», приостановление торгов государственными краткосрочными обязательствами (ГКО), а также мораторий на возврат кредитов нерезидентам сроком на 90 дней.
За этим кризис развивался стремительно. Уже на следующий день агентство Standard & Poor's понизило долгосрочный суверенный кредитный рейтинг Российской Федерации до уровня ССС, подразумевающего значительную вероятность дефолта. На фондовой бирже ММВБ начинается паника, так что приостанавливаются операции в секции срочного рынка. Зарубежные инвесторы отказываются переоформлять ГКО, поскольку теряют при этом почти все вложенные средства. Российские коммерческие банки, кредитовавшие ЦБ под ГКО, оказались на грани банкротства или за ней.
Резко обрушился курс рубля. Если на 17 августа он составлял 6,3 рубля за $1, то уже через месяц — 12,4 рубля за $1, а к концу года — 20,6 рубля за $1.
У Центробанка не было валюты для поддержания рубля, так как в начале 1998 года объем импорта уже сильно превышал экспорт из-за низких цен на нефть (десять лет назад за баррель давали $12).
По своим долгам государство не расплатилось. Общие потери российской экономики от августовского кризиса, как подсчитал в 1998 году Московский банковский союз, составили $96 млрд: корпоративный сектор — $33 млрд, население — $19 млрд, прямые убытки коммерческих банков — $45 млрд.
Сейчас Россия решила большинство проблем 1998 года. Еще летом 2002 года уровень жизни россиян в среднем достиг докризисных показателей. Суверенный рейтинг России по оценке S&P сейчас составляет ВВВ+ в иностранной валюте и А— в национальной валюте, то есть средний и выше среднего. Золотовалютные резервы, которые в 1998 году составляли $12 млрд, на 8 августа 2008 года достигли $597,5 млрд.
«Мы отыграли отрицательные последствия кризиса», — констатирует первый вице-президент Ассоциации региональных банков «Россия», а в 1998 году заместитель председателя Центробанка Александр Хандруев. Он отмечает изменения в валютном регулировании: «Мы отказались от рыночного догматизма, когда мы любой ценой поддерживали фиксированный курс».
Для экономики России, как теперь признают эксперты, этот кризис был необходимым и скорее положительным явлением.
«Кризис дал толчок для развития бизнеса, поскольку девальвированный рубль способствовал подъему промышленного производства, которое мы наблюдаем и сегодня.
Поэтому если составлять баланс минусов и плюсов, то, конечно, последних больше. Кризис 1998 года был оздоравливающим для экономики. Он же показал, что экономические реформы, принятые в середине 1990-х годов, были верными», — считает научный руководитель Высшей школы экономики, в 1998 году работавший при правительстве РФ, Евгений Ясин.
Если в 1998 году номинальный объем ВВП составлял $270 млрд, а темп прироста был отрицательным, то уже в 2000 году экономика прибавила рекордные 10%.
В 2007 году объем ВВП был $32 трлн, а темп — 8,1%. Средний темп на протяжении девяти лет — 6,5%. «Положительные и отрицательные последствия дефолта неотделимы друг от друга, как две стороны монеты, — рассуждает научный руководитель Экономической экспертной группы Евсей Гурвич. — С одной стороны, после кризиса мы потеряли возможность выхода на международные финансовые рынки. С другой стороны, это заставило правительство наконец-то заняться оздоровлением государственных финансов, сбалансировать бюджет». С 2000 года он ни разу не был дефицитным, тогда как в предкризисные годы дефицит составлял 5–8% ВВП.
Но негативные последствия дефолта тоже не прошли бесследно. В первую очередь они оставили неизгладимый отпечаток в памяти россиян.
«Дефолт нанес ощутимый удар по населению, его доходы сократились на 30%»,
— напоминает Ясин. Многие вкладчики разорившихся банков потеряли все, что имели. Поэтому россияне все еще опасаются повторения событий десятилетний давности — таких половина, свидетельствует недавний опрос Левада-Центра. Это во многом определяет отношение населения к банкам. «Недоверие населения к банкам и государству осталось до сих пор, что является серьезной слабостью и ограничением для нашего развития», — признает Гурвич.
«Дефолты — это те рубцы, которые никогда не проходят», — говорит Хандруев. «Некоторые отрицательные последствия тянутся и сегодня, — соглашается Ясин. — Я бы назвал их репутационными. Ведь американцы всегда расплачивались по своим долгам, а мы тогда этого сделать не смогли, и это до сих пор помнят».
