Цивилизация
В российский прокат выходит первая часть нового документального цикла Леонида Парфенова «Русские евреи», в которой автор рассказывает историю евреев в России с XI века до революционного 1917 года. Второй и третий фильмы серии будут готовы зимой, а пока Парфенов побеседовал о картине с «Газетой.Ru».
— Откуда пришла тема нового фильма?
— Я сделал, наверное, 150 серий документальных фильмов про русскую историю и культуру. И всякий, кто занимается русской цивилизацией, знает, сколько номинально не русских по происхождению людей внесли в нее неоценимый вклад. Начать с того, что «наше все» был мулат — оказывается, и мулат может быть стопроцентным русаком. И есть три нации — грузины, немцы и евреи, — которые на определенных этапах массово переходили в русскость. Становились русскими по культуре, языку, работе, карьере — по-русски проживали жизнь. Это миллионы людей, несколько поколений. Бенкендорф не немец — он русский жандарм и вообще основатель жандармерии. И его преемник Дубельт. Да и вообще дольше всего Россией правили одна немка и один грузин. И их воспринимали как «матушка земли русской» и «отец народов». Что, например, осталось немецкого в Эрнсте или в Грефе, кроме фамилий? Или, например, Калатозов, мы же не скажем, что «Летят журавли» — это грузинский фильм, оттого что режиссер — урожденный Калатозишвили. С нынешними русскими евреями этот разговор быстро перешел в практическую плоскость: давай фильм снимать. Сейчас грузины жалеют, что не они первыми. Ведь такой ситуации больше не будет: немцу или грузину больше не круто становиться русскими.
— Почему?
— Когда империя шла в гору, здесь делали карьеры. Где бы Клодт еще своих коняг и прочих зверей в таком количестве понаделал? Или Константин Тон — где бы он еще построил эти а-ля византийские соборы, вокзалы и Большой Кремлевский дворец? Мы привыкли думать, что вот здесь у нас бьется сердце Родины, но вставлял его в кремлевский организм немец. Да и сам Кремль итальянцами построен, но это все русское, так у нас это устроено. А сейчас большие карьеры стали космополитскими, всемирными, да и инвестиционный климат в России плох не только для капиталов, но и для людей.
— Были какие-то детали, поразившие вас в процессе сбора материала?
— Каких-то потрясений не было, но действительность, конечно, всегда превосходит ожидания. Я, например, не знал подробностей про Конкурс имени Изаи 1937 года в Брюсселе, на котором пьедестал был сплошь советским. А победители были учениками Петра (Пинхуса) Соломоновича Столярского — Давид Ойстрах, Лиза Гилельс, Миша Фихтенгольц, Буся Гольдштейн. Пропаганда ликовала: советская музыкальная школа — ведущая в мире. Это Пинхус Столярский придумал, что базовой должна быть скрипка, а остальную школьную программу мы, вундеркинды, подтянем. Кроме того, я полагал, что отца Давида Федоровича Ойстраха звали Теодор, а оказалось — Фишель. Вот еще: понятно, что коммунизм в России основали русские и евреи, но что на первом съезде РСДРП из восьми делегатов было пятеро евреев — не знал. Эта пропорция сохранится и в противоположной ситуации: через 70 лет на первой антисоветской демонстрации на Красной площади из семи вышедших — четверо евреев. И в советскость, в антисоветскость они вносили еврейскую горячность. Без нее русские коммунизм и диссидентство не были бы такими пламенными. Это всего касается, как говорится, кусочком продается. Были блестящие физики, киношники, композиторы-песенники, были и душегубы, бессовестные красные пропагандисты тоже.
— Как вам кажется, пресловутый «еврейский вопрос» сейчас существует?
— Да нет, мне кажется. Если только у кого голова ушиблена. Ну, что это вообще значит — «еврейский вопрос»? По происхождению родителей? Все, кто чего-то боялся, уехали. Остальные вконец ассимилировались. Никакого значительного присутствия в русской жизни иудеи не имеют. А так-то у всякой национальности есть те, кто ее не любит. Есть антисемитизм, есть антиамериканизм, есть антирусские настроения… Поляки вот традиционно русских не любят — на уровне массовой реакции, и понятно почему. Чехи сейчас получше относятся, но тоже без восторга. Нас вообще мало кто любит, да и с теми народами, которые нас любили, мы тоже умудряемся разругаться.
— По-моему, антисемитизм все-таки более массовое явление.
— Ну да, разумеется. У евреев совсем другая религия, и при этом они всегда бок о бок с христианами и мусульманами, накопилось всякое. Но не думаю, что в России, допустим, кто-то не пользуется гуглом, потому что его основатель Сергей Брин — еврей, уехавший из России в Америку. Вряд ли есть люди, у которых поисковик по этой причине вызывает такое отвращение, что они кушать не могут. То же и с фейсбуком: есть наверняка пользователи-антисемиты, но и они преодолевают свое отвращение к происхождению Марка Цукерберга. Да и сам он вроде не очень-то думает о своей еврейскости. Кто у него жена? Китаянка?
— Ну да.
— Я думаю, раввин его бы за такое проклял, но, видимо, нет в его жизни раввина. И вряд ли его супруга принимала иудаизм. Видимо, им важнее друг в друге что-то кроме национальности. Но наше кино не о том, что разделяло наши народы, а о том, что связывало. Ведь даже пресловутая борьба с безродными космополитами прихотливым образом обходила многих известных и важных для Союза людей. Как раз в 1948-м Ботвинник стал чемпионом мира по шахматам — абсолютной звездой. А в 1951-м он впервые отстаивал свой статус, играя против гроссмейстера по фамилии Бронштейн. И пропаганда гордилась, что в любом случае побеждает советская шахматная школа. Ойстрах — наш главный скрипач. Или лучше будет сказать, что он не русский скрипач? Ну так ведь это неправда. Столярский учил Ойстраха и прочих, желая видеть их великими русскими и мировыми музыкантами, а не солистами еврейских оркестров, играющих на свадьбах.
— Мне показалось, что в эпизоде про «дело Бейлиса» вы очень по-сегодняшнему называете защитников обвиняемого «столичными либералами». Это осознанное осовременивание?
— Во-первых, со зрителем надо говорить понятным языком, а во-вторых, все же повторяется. Это очень избитый прием пропаганды. У нас это еще раз будет в эпизоде про 1948 год, когда речь пойдет про безродных космополитов.
— «Русские евреи» ваш первый фильм, выходящий в кинопрокат, а не на телевидении. Почему так случилось?
— Просто техника сейчас такая, что стало можно делать это и в кинозалах. Но это чисто телевизионный прием — ходит человек в кадре и прямо в камеру говорит. Нет подсмотренной жизни, это мы приходим и ставим кадр.
— Еще ваш проект противоречит популярным фильмам о том, как нами управляют Ротшильды и Рокфеллеры…
— Это же чушь какая-то, у нынешних Ротшильдов так мало денег, как они могут нами управлять! У них остались-то какие-то жалкие десятки миллионов. Ни в каком рейтинге богачей вы Ротшильдов не найдете. А придумать-то можно все что угодно. Джон Рокфеллер вообще был из набожных протестантов, и все его составление богатства и филантропия, 10% церкви и пр. — это сугубо протестантская этика.
— А вы вообще современное российское телевидение как оцениваете?
— Никак, я его не вижу. Я 11 лет там не работаю. Делаю по фильму раз в год-полтора, они могут быть туда отданы, и на этом наши отношения заканчиваются.
— Но у «Русских евреев» будет телеэфир?
— Если будет, то когда мы доснимем еще два фильма. «Ящик» же не может показывать сначала в апреле, а потом в январе. Мы к декабрю доделаем остальное.
— Эфир на Первом?
— Наверное. Мне кажется, что нигде кроме и не будут про это разговаривать.
