Цивилизация
В Санкт-Петербурге показом фильма «Серена» с Дженнифер Лоуренс и Брэдли Купером в главных ролях завершился Международный медиафорум. Его президент, глава Роскино Екатерина Мцитуридзе рассказала «Газете.Ru» об этом мероприятии и привнесенных им инновациях, а также о том, чем медиафорум отличается от кинофестиваля и зачем он нужен городу и современной индустрии развлечений.
— Почему ваше мероприятие называется медиафорумом, а не кинофестивалем?
— Это связано, в первую очередь, с распространением интернета, с тем, что интернет сегодня не просто меняет поле коммуникации, но, по сути, привносит новые смыслы. Он смещает акцент с любимой властью вертикали на горизонталь, и это тенденция. Вертикаль — это такая монархическая структура. В качестве дополнительного бонуса для страны это интересно,
но в целом в мире вертикальные структуры уступают место горизонтальным, в чем есть огромная заслуга интернета. Это касается и политики, и социальных отношений, и индустрии развлечений, о которой мы говорим.
Такие гиганты, как Стивен Спилберг или Джордж Лукас, заявляют сегодня, что кино умерло, дальше дороги нет. И Джеффри Катценберг, глава DreamWorks, тоже сокрушался в прошлом году в Канне на кинорынке — мол, все погибло. Но дело не в том, что гибнет кино (это, разумеется, не так), а в том, что
деньги из той системы, при помощи которой они их зарабатывали раньше, уходят в другую систему и кто-то оказывается не в состоянии ухватить новую систему за хвост, потому что там обитают совершенно другие люди.
И эти новые люди пришли не затем, чтобы сгребать деньги, — они пришли с идеями. Что вовсе не мешает им монетизироватъ их блестящие идеи в миллионы долларов.
— То есть медиафорум — он про и для этих людей?
— В том числе и про таких наших участников, как Бен Ху из Circa News или Лэнс Вэйлер из Колумбийского университета, или Энди Грин из Distrify, или наш Михаил Табунов, основатель Coub. Они выстраивают новую реальность, которая позволяет еще и зарабатывать, но никак не наоборот.
Так же как в свое время те же Спилберг, Скорсезе, Лукас и их друзья пришли не для того, чтобы нажиться, а для того, чтобы создать нечто новое, и, создавая свои шедевры, создали новый Голливуд.
Создавая новую площадку, мы хотим быть в авангарде. Зачем повторять что-то, что уже было и не обрело репутацию? Когда я получила предложение от правительства Петербурга, главным условием прихода команды Роскино на этот проект я поставила нашу полную независимость в формировании нового формата.
— И городские власти согласились?
— Это же была их цель. Меня пригласили сделать что-то новое, но я все же была крайне удивлена, когда они сказали: «Да, нам это все нравится — работаем». Поскольку губернатор Санкт-Петербурга Георгий Полтавченко возглавляет попечительский совет медиафорума, городские службы были к нашему проекту настроены доброжелательно.
— Вернемся к горизонтальным структурам: сегодня фестивали стали средой альтернативного кинопроката. Это тоже про вас?
— Мы бы хотели, чтобы наша площадка развивалась и в этом направлении. Плюс мы уделяем много внимания новым медиа. На «Стартап-аллею», которую курировал мой заместитель по журналу Variety Денис Рузаев, приехали участники из многих стран мира, и я рада, что они начали на форуме вырабатывать между собой некие новые правила общения с коллегами из мира кино и телевидения.
Эту коммуникацию необходимо налаживать. Нужно, чтобы и Yota, и Rambler, и «Амедиатека», и Coub, и многие другие площадки, которые представлены на медиафоруме, наладили контакт с молодыми российскими дистрибьюторами.
Нужно открыть дорогу их фильмам, потому что в кинотеатральном прокате у них больших шансов нет.
— С маленькими объемами в прокате мало кто хочет работать?.
— В целом, да. Но бывают исключения. Смотрите, министр культуры Владимир Мединский рекомендовал кинотеатрам на тысяче копий «Левиафана» выпустить... Я, честно говоря, потрясена. Во-первых, буквально пару месяцев назад, когда мы были в Канне, я читала его скептический отзыв о фильме...
— Кажется, я видел его лицо после показа.
— ...и вдруг такая смена полюсов. Нет, это, конечно, прогрессивно, но почему тогда именно тысяча, а не четыреста, или, например, две тысячи? Потому что это более круглая цифра? И чем это поможет Юрию Быкову, Борису Хлебникову или Валерии Гай Германике с прокатом их прекрасных фильмов, если это просто одноразовая история? Или это система,
и теперь для качественного российского кино будет разработан такой алгоритм попадания в прокат, что министр сначала критикует, а потом пробивает в прокат? Было бы здорово.
Если он будет такую подпольную работу вести, станет любимым министром.
— Я так понимаю, что денег Минкульта в бюджете медиафорума нет?
— Нет и быть не могло, потому что мы не обращались в Минкульт – это изначально было предложение петербургских властей.
Если бы мы обратились к Минкульту, у нас бы сразу возникла куча проблем: а что за фильмы, а кто приезжает, а почему, а какие цели, а паспорт покажи, а лампой в лицо посвети, а ориентация у них какая, а мат там есть, курите в кадре?
Мы бы такое не выдержали.
— То есть это принцип такой — не просить денег, чтобы потом не идти на компромиссы?
— Время от времени мы получаем у Минкульта деньги: в конце концов, это не личные их средства, а выделенные государством, то есть налогоплательщиками, на создание и продвижение культуры. Например, в этом году они откликнулись один раз — выделили 5 млн руб. на российский павильон в Канне (общий бюджет которого больше 20 млн руб.), где мы провели 12 мероприятий, презентаций, показов, «круглых столов», организовали прием в честь 90-летия Роскино. Нас поздравили все директора фестивалей, рынков, Тьерри Фремо, Жером Пайар, директора Венецианского и Торонтского фестивалей. Был Том Бернар, глава Sony Pictures Classic, самый крутой дистрибьютор в мире независимого кино. Он как раз прокатывает «Левиафан» в Штатах.
— На медиафорум город дал 40 млн руб., но это явно не весь бюджет.
— Да, город нам выделил 40 млн, а сейчас наш бюджет, включая спонсорский вклад, составляет 140 млн руб., и это еще не финальные цифры. Добавлялись участники, показы, фильмы, сериалы. Форум принял огромное количество гостей — 2700 участников из 57 стран мира. Хорошо, что смогли получить серьезные скидки у отелей, что рекламную кампанию по городу получили почти бесплатную. При этом мы купили много рекламы в газетах и журналах, от «Коммерсанта» до «Собаки», — везде разместили. Rambler, опять же, в качестве партнера оказал большую поддержку. Спасибо за это Александру Мамуту.
— Может быть, можно и нужно совсем без государства научиться обходиться?
— Государство должно содействовать в формировании среды. А мы всей индустрией должны совместно эту среду строить. Что касается системы продвижения национальной культуры, то здесь без государства тоже никак. Я думаю, тот закон о культуре, который вырабатывается при участии администрации президента командой Владимира Толстого, поможет со временем двигаться в правильном направлении. Кстати, благодаря опять же синергии индустрии и поддержке позиции ведущих деятелей кино и телевидения, их обращения к президенту, администрация содействует нам в том, чтобы избежать приватизации: год назад Минкультуры включило Роскино в план приватизации — у нас же здание в центре Москвы…
— А в Москве очень любят центральные полуразрушенные здания: вот вокруг НИИ киноискусства сейчас тучи сгустились...
— Безусловно, это же можно потом кому-то продать, и чиновникам сразу станет легче жить. Но дело в том, что меня пригласили возродить эту институцию, и я этим занимаюсь. Мне бы не стоило труда найти среди друзей бизнесменов-инвесторов — так, чтобы после приватизации мы бы там остались. Но так было бы нечестно: эта структура с 1924 года продвигает национальное кино.
Я сказала: «Не хочу, чтобы на мне закончилась история компании, учрежденной академиком Луначарским». Пока я там, Роскино будет государственной и работающей не на лозунги, а по сути организацией.
За продвижением российской культуры должно стоять государство. Априори.
— То есть государство должно инвестировать в культурные инициативы, но не лезть, например, с идеологическими законодательными инструментами?
— Государство в лице институций, отвечающих за культуру, должно лоббировать интересы национальной медиаиндустрии. С другой стороны (опять же к вопросу о бюрократии), сложности стимулируют индустрию искать альтернативные возможности развития. Появляется консолидация.
— И еще: все такие пугливые стали, такой внутренний контроль утвердился, что неосторожное слово произнести боятся, от политики открещиваются.
— Мы, например, политическую программу Михаила Трофименкова заверстали до санкций и ничего не стали менять. Мы готовили ее начиная с февраля. В других программах тоже хватает острых картин. На мой взгляд,
обо всем надо говорить, потому что запретные слова и темы создают вокруг себя зону отчуждения.
А мы, наоборот, хотим зону отчуждения размораживать, проговаривать острые темы и сводить мосты.
— Подружите всех, а что еще?
— Еще создаем рынок, что со временем поможет нам стать более самостоятельными. Рынок трансмедийный, как вы знаете, и он полностью оправдал наши надежды. Участники из секций кино, телевидения и новых медиа несколько дней совместно вырабатывали правила игры и намечали совместные планы.
Мы учредили именной кампус Александра Сокурова, который называем «К.Л.А.С.» — «Кинолаборатория Александра Сокурова». Сто человек со всей страны получают бесценные советы от мэтра и его коллег в течение недели, смотрят кино, учатся новому языку.
Это и есть формирование новой культурной среды. И по окончании форума мы не собираемся этих ребят бросать. Александр Николаевич будет отслеживать наиболее талантливых из них. Если он поддержит идею, мы в следующем году объявим кампус международным, коллеги из «Трайбеки» (фестиваль в Нью-Йорке, основанный Робертом Де Ниро. — «Газета.Ru») готовы к такому сотрудничеству.
Жаль секцию актерских кастингов, которая выпала из-за отмены британцами Года российской культуры; я считаю это с их стороны недальновидным, честно говоря.
Не только же своих нам критиковать. Тем более что год уже почти закончился — зачем? Мы решили, что, как только пройдет момент, улягутся все страсти, мы проведем это мероприятие — в качестве эха медиафорума.
— А не слишком много всего в форум упаковано, это не сбивает с толку?
— Смотря кого. Отзывы участников всех секций говорят о том, что все происходит своевременно.
Мы создаем новое место силы в индустрии развлечений в тот момент, когда российский рынок кино считается одним из самых перспективных в мире, а российские телевизионщики, например Константин Эрнст, получают признание мирового сообщества.
Места силы постоянно меняются. В экономике наступила рецессия, и европейским рынкам стало сложнее — и в Берлине, и в Будапеште, и в Барселоне. Везде, кроме Канна, где все и всегда идеально. Мы уже пять лет на рынке в Берлине, в этом году участников было процентов на 30 меньше, чем в прошлом году. В Лос-Анджелесе на американском рынке кино процентов на 20 стало меньше участников из-за проблем в экономике Испании, Италии, восточноевропейских стран, Ближнего Востока. Директор каннского кинорынка Жером Пайар вошел в попечительский совет Петербургского медиафорума, и это самое очевидное подтверждение того, что потенциал у нашего мероприятия, так же как и у всей российской медиаиндустрии, огромен.
— Как насчет объединения в рамках одного рынка кино, телевидения и интернета? Многие гиганты кино скептически относятся к интернету.
— Но в то же время они стали покупать.
Disney приобрела Maker Studios (выросшую в Youtube компанию по производству и распространению онлайн-видео — «Газета.Ru»), Warner Bros ведет переговоры — все хотят докупать себе место в интернете.
Но это уже последние вагоны. А кто успел первыми — они уже сегодня в авангарде. У Fox, например, есть одна из крутых площадок — Hulu. А у нас с ними отличное сотрудничество по дистрибуции — мы два договора с ними сделали, они к нам тоже приехали в Питер. Смотрите, как все устроено в индустрии: часть людей, которые работали в Hulu и помогали нам эту сделку делать, ушли оттуда, потому что там полностью поменялось руководство.
Видимо, сколько-то миллиардов, заработанных компанией, руководству Fox показались недостаточно хорошим результатом.
А ушли они в Vimeo, растущую компанию с отличной репутацией, и теперь они сами нам предлагают на Vimeo лучшие условия для дистрибуции российских фильмов, потому что мы уже для них надежные партнеры по Hulu. И они тоже приехали всей командой.
— А у нас это все в ближайшее время может заработать? Вот «Амедиатека» не без труда прививает российскому зрителю культуру легального просмотра популярных сериалов. Но ведь речь идет о том, чтобы научиться свое продавать тоже?
— И «Амедиатеке» очень сложно, потому что приходится выдерживать серьезную конкуренцию с пиратами. Но при этом не хочется на торренты сильно наезжать.
Вопрос торрентов и сайтов — это еще и вопрос свободы интернета, это важно.
Нельзя с водой выплескивать и ребенка.
— Бегать за торрентами и сайтами бессмысленно — надо предлагать удобную альтернативу.
— Удобная альтернатива — штрафовать потребителей, так посчитали на нашей большой и очень представительной конференции на эту тему. Вице-президент MPAA Майкл Робинсон предложил создавать более лояльные условия для развития легальных ресурсов. На мой взгляд, это лучше, чем штрафовать потребителя или закрывать поисковики. Вообще, подписаться на «Амедиатеку» на год стоит какие-то сотни рублей — можно себе позволить. Это просто культура доступа к информации, к продукту.
— Тогда снова возникает вопрос границ: допустим, популярные сериалы нам легально и за разумные деньги покажут, а вот фильмы из программ киноведа Бориса Нелепо где брать?
— Надо развивать альтернативные сайты – так делает фестиваль «Трайбека». Мы хотим в следующем году выстроить с ними кроссплатформенную площадку, потому что «Трайбека» — это одна из тех крутых институций, на которые мы хотим равняться, наряду с фестивалями в Торонто и «Санденсом»... Мне нравится выстроенная «Трайбекой» система: они работают круглый год, есть своя система дистрибуции, которая охватывает и интернет, и кинотеатры — они не бросают фильмы после фестиваля.
— Опыт «Санденса» тоже впечатляет.
— Там мощное финансирование. Мы рассматривали вариант пригласить их в качестве соорганизатоторов медиарынка: чтобы приехала команда из 12 человек поставить рынок на 1000 человек (а сейчас у нас больше 2700 участников), они попросили 3,5 млн долларов. Когда они сообщили свои требования по гонорарам, мы утерли слезы. Это фестиваль независимого кино, что многих вводит в заблуждение. Это большой механизм, мощная индустрия, которая работает и зарабатывает — не без помощи частных фондов и культурных инициатив.
— Но есть и варианты систем, в которых государство оказывает поддержку?
— Во Франции прекрасная система: бюджет фонда CNC, который финансирует французское кино, составляется из отчислений от кинотеатрального проката и телевизионных показов. Там, разумеется, все более продумано. Дальше все это идет на развитие французского кино и инфраструктуры медиа. Они же частично финансируют и Каннский фестиваль, абсолютно независимый от политики. Неважно, кто президент страны, важно, кто президент Каннского фестиваля и что он 30 лет на своем месте. Для меня каннская, французская модель поддержки медиаиндустрии — это эталон. Американская для нас сложнее, потому что там есть независимые студии и Уолл-стрит, а у нас Уолл-стрит нет.
— А индустрия кино у нас есть, вокруг которой собирать структуру?
— Есть люди, которые умеют пробивать барьеры и объединять вокруг себя людей. Федор Бондарчук, например, и с государством дружит, и в прокате зарабатывает, и будет снимать кино с Warner Bros. в Америке, и молодым помогает, поддерживая дебюты, и студию свою развивает.
А есть случаи, когда деньги выделяются на производство фильмов, даже названия которых никто потом не увидит. Зато есть два-три фильма, которые потом водружают на щит, как «Легенду №17» или «Сталинград».
Только они забывают отметить, что та же «Легенда №17» выстрелила не потому, что Минкульт или Фонд кино дали денег, а потому, что Леонид Верещагин и вся его команда пять лет вкладывали в проект неимоверные усилия и все срослось. Нужно, чтобы инвесторы верили, что в этот бизнес возможно вкладывать. И вкладывать не только в «однопросмотровые» комедии, но вкладывать в фильмы, которые развивают у аудитории способность мыслить и после которых остается послевкусие.
