Цивилизация
Из Академии Каррара, небольшая коллекция которой вот уже пять лет путешествует по миру из-за ремонта, в Москву привезли 58 хрестоматийных работ мастеров эпохи Возрождения. Академия была названа в честь графа Джакомо Каррара, подарившего 1793 году свою коллекцию Бергамо — городку, который тогда входил в состав Венецианской республики. Поэтому на выставке «Великие живописцы Ренессанса из Академии Каррара в Бергамо» показывают преимущественно работы художников-северян. Она продолжает серию итальянских проектов Пушкинского музея: начиная с 2012 года здесь уже побывали произведения Тициана, Лоренцо Лотто, Леонардо да Винчи и Караваджо.
Антонио Пизано Пизанелло. Портрет Лионелло д'Эсте. 1441
Пизанелло был одним из самых рафинированных живописцев XV века, весьма недурным модельером и мастером миниатюрных портретов, которые он чеканил на бронзовых медальонах. Уменьшительно-ласкательный суффикс в придачу к фамилии любимец сразу нескольких знатных родов Пизанелло (он работал при дворе семейства д'Эсте из Феррары, маркизов Гонзага из Мантуи и неаполитанского короля Альфонсо V) получил из-за маленького роста.
Профиль Лионелло д'Эсте — доморощенного поэта и гуманиста, предпочитавшего мир войне, а ученых — солдатам,— один из первых станковых портретов в истории итальянской живописи.
Пизанелло тосковал по изжившей себя рыцарской культуре. Даже не очень красивому лицу Лионелло — с чрезмерно утонченными линиями губ и подбородка и горбатым носом — он приписывает рыцарские черты. Портрет в профиль на фоне скрупулезно прорисованного лилово-золотистого кустарника (а не пейзажа, как это было тогда принято) — это дань поздней готике, которую добросовестно платил художник. Фигура в костюме багряного цвета сливается с декоративным фоном, становясь частью этой ювелирной композиции. Правда, известно, что сам маркиз феррарский предпочитал портрет, сделанный венецианцем Якопо Беллини, отцом более знаменитого Джованни Беллини.
Джованни Беллини. Мадонна с Младенцем. Около 1488
Джованни Беллини — сын художника Якопо Беллини, младший брат обласканного венецианскими дожами Джентиле Беллини, свояк классика падуанской школы Андреа Мантеньи — почти сразу отбился от клана знаменитых родственников. Художники-венецианцы были суровы и основательны, метафизическим размышлениям предпочитали строгий историзм и писали картины преимущественно на светские и социальные темы.
Элегичный Джованни интересовался медитативной живописью и силился доказать, что между природой и христианством нет и не может быть непролазной пропасти.
Работая над «Мадонной с Младенцем», которую показывают в Пушкинском музее, Беллини растворяет религию в природе. По телу и одеждам Мадонны разлит струящийся свет, за ее спиной — плоская равнина. Младенец — полубог и получеловек одновременно. Его двойственная природа — залог освобождения, источник мистического опыта и ключ к тайне. В христианском мифе Джованни Беллини видит слияние человеческого начала с духовным, знание, к которому можно прийти, вглядываясь в красоты природы. Это всеобщее умиротворение и человек, ощущающий в себе дыхание вечности, ему важнее историко-религиозных трактовок.
Сандро Боттичелли. История святой Виргинии. 1500–1510
Тосканец Сандро Боттичелли — тонкий колорист, автор знаменитых полотен «Рождение Венеры» и «Весна», любимец семейства Медичи — привил итальянцам вкус к аллегориям. История римлянки Виргинии стала одной из последних немногочисленных работ уже забросившего живопись Боттичелли. Для этого полотна он выбирает драматический сюжет древнеримской легенды об отце, который прилюдно убивает дочь, чтобы та не попала в руки развратного богача Аппия Клавдия, и патетично провозглашает:
«Только так, дочь моя, я могу сделать тебя свободной».
Всадники, взволнованный люд, защитники Виргинии и поборники Клавдия перемешаны в строгом геометрическом пространстве, обрамленном расписными колоннами. Это уже совсем другой Боттичелли — аскет, который когда-то был заворожен речами квазипророка и диктатора Савонаролы, бичующего безнравственных флорентийцев, и сам сжег несколько лучших своих работ на мифологические темы в так называемом «костре тщеславия». Помимо «Истории святой Виргинии» в Пушкинском музее показывают еще две картины Боттичелли — посмертный портрет «Джулиано Медичи» и небольшое полотно «Благословляющий спаситель», которое, правда, приписывают ученикам художника.
Лоренцо Лотто. Мистическое обручение святой Екатерины. 1523
Бергамо для мыслителя и тонкого наблюдателя Лоренцо Лотто, которого всю жизнь преследовала химера более популярного Тициана, — родной город. Лотто силился разгадать суть вещей, носителем религиозных истин считал простой народ и не принимал универсальности и всеядности других итальянских мастеров: с опаской относился к Рафаэлю и демонстративно проходил мимо работ Микеланджело.
Камерная выставка работ Лотто уже проходила в ГМИИ полтора года назад. В этот раз в Москву привезли четыре произведения художника, среди которых самое известное — «Мистическое обручение святой Екатерины». В его основе — довольно распространенный в европейской живописи
религиозный сюжет о святой мученице Екатерине, которая в своем видении обменялась обручальным кольцом с младенцем Христом в знак подтверждения духовной связи с ним.
В его картине все пропитано скрытой гармонией и целесообразностью. Даже «дурные краски» — непохожие на тициановкие, за которые его истово критиковали все и каждый: сочетания желтого с фиолетовым, коричневого со слепящим белым. Строгая композиция «Обручения» соединена здесь с простотой и легкостью форм: все фигуры грациозны, их позы едва ли можно назвать монументальными, а религиозная мистерия напоминает доверительный разговор. Именно из этой картины, как утверждают, некий французский солдат вырезал и выкрал пейзаж — не то с Иерусалимом, не то с видами Бергамо. Сейчас на его месте зияет дыра, но искусствоведы не теряют надежды найти недостающий фрагмент.
Джованни Баттиста Морони. Портрет Бернандо Спини и Портрет Паче Ривола Спини. 1573
Джованни Баттиста Морони — один из самых известных портретистов XVI века, сформулировавших новоявленные буржуазные идеалы, они родились как следствие суровых религиозных ограничений. Его усилиями рядом с портретами аристократов возникают мелкие буржуа, писатели, дети и старики. Они стремятся сохранить доброе имя и потому становятся воплощением ледяного благочестия, не знающего ни лицемерия, ни, скажем, религиозного экстаза. Чета Спини из небольшого города Альбино — постоянные клиенты Морони. Одетый в черное, горделивый Бернандо Спини, сделавший состояние на производстве и продаже тканей, изображен в полный рост на холодном сером фоне — так раньше рисовали императоров. Его супруга напоминает испанскую графиню. Они респектабельны и относятся к жизни всерьез. Их жесты и выражения лиц серьезны и исполнены достоинства. Сегодня работы Морони иллюстрируют не только хрестоматии по искусству позднего Возрождения, но и учебники по истории итальянского общества.
